на плече журналиста рука снова расслабилась, — а то я уже удивиться собиралась.
Оксана подалась вперед, указывая рукой на съезд с дороги впереди.
— Сворачивай сюда, Коль. И фары погаси, и без них все прекрасно видно.
— Куда тебя несет, мам? — нахмурился Николай, но сделал, как она сказала.
— Объедем по полям вокруг поселка и выберемся на другую дорогу. Та пьяная компания вполне может сдуру погнаться за нами, так что стоит сменить направление.
Джип запрыгал по разбитой тракторами колее, скрипя, казалось, всеми своими деталями. Навстречу ему из предрассветного тумана один за другим выплывали размытые темные призраки, превращаясь по мере приближения то в дерево, то в покосившуюся изгородь, то в старый сарай.
Первоначальный шок прошел, и Евгения вновь захлестнуло профессиональное возбуждение, тем более что вскрылся такой богатый пласт новых обстоятельств.
— А еще вопросик можно? — осторожно поинтересовался он, хотя на самом деле вопросы в его голове уже записывались в очередь.
— Конечно, — Оксана бросила взгляд на что-то недовольно буркнувшего Николая. — Что тебя не устраивает, Коль?
— Своей болтовней ты только углубляешь его могилу, — проворчал ее сын, вцепившийся в вырывающийся руль обеими руками и чертыхающийся на каждой колдобине.
— Не болтай ерунды! Хуже ему от этого не станет, поскольку хуже уже некуда, а ехать молча — скучно! — девушка снова повернулась к Евгению. — Когда еще доведется поболтать по душам с симпатичным молодым человеком!
— П-ф-ф-ф! — фыркнул мальчуган. — Опять ты за свое!
— Тебе-то какое дело? Каждый наслаждается жизнью, как может… пока может.
— Да ты ему в бабушки годишься, мам! — рассмеялся Николай. — Это уже педофилия какая-то!
— Выбирай выражения, Коля! — одернула его мать. — И вообще, на дорогу смотри.
— Что значит, «в бабушки»? — озадаченно переспросил Евгений. — Как это понимать?
— Ну вот, Коля, ты все испортил! — проворчала Оксана. — Женя теперь будет считать меня дряхлой старухой!
— Да что вы! — замотал головой журналист. — Какая же вы старуха?! Хотя я по-прежнему ничего не понимаю.
— Возраст — не то, чем женщине стоит хвастать, — вздохнула девушка, — но, раз уж на то пошло, то ладно. На самом деле мне уже давно за семьдесят.
— С… с… сколько? — опешил журналист. — Как такое возможно?
— Оборотни живут долго, Женя. Очень долго. Я даже не могу сказать, сколько именно, потому как на моей памяти еще ни один из моих сородичей не умирал своей смертью.
— Отчего же так?
— Жизнь никогда не отличалась благосклонностью к тем, кто не такой, как все.
— Мне казалось, что времена, когда в моде были осиновые колы и серебряные пули, давно прошли. Или я что-то упустил?… Почему вы смеетесь?
— Как легко насаждаются различные суеверия, и как надолго оседают они потом в умах людей!
— Вы о чем? — не понял Евгений веселья девушки.
— Ты только что сам отправил на тот свет одного из нас, воспользовавшись самой обыкновенной свинцовой пулей. Ты имел возможность убедиться, что, будучи ранеными, мы точно так же, как и любой другой человек, истекаем кровью и страдаем, — Оксана сокрушенно вздохнула, — но ты по-прежнему зациклен на серебре и осиновых кольях. Разве не забавно?
— Не нахожу ничего забавного в чьей-то смерти, — буркнул журналист. — У любого суеверия есть своя причина. Дыма без огня ведь не бывает.
— Правильно мыслишь! — Оксана одобрительно похлопала его по плечу. — Так уж и быть, открою тебе маленькую семейную тайну — эти поверья распространяли мы сами в те годы, когда на нас ополчилась Святая Инквизиция. Подстилали, так сказать, себе соломку.
— Это как? Я пока не вижу в них практического смысла.
— Просто плохо смотришь. Вера в то, что убить оборотня можно только серебряным оружием, резко сокращала число добровольцев, оставляя простолюдинов не у дел. Им оставались лишь осиновые колья, а вооруженная деревяшками толпа представляет гораздо меньшую угрозу, чем толпа с топорами и вилами. Без этих суеверий мы могли и не дожить до более спокойных времен.
— У вас такое веселье, что, регулярно случается?
— Как только молодое поколение забывает уроки, усвоенные поколениями своих предков.
— По-вашему получается, что люди и оборотни враждовали не всегда. Разве когда-то их отношения строились иначе?
— Разумеется! И тому есть подтверждения в исторических источниках.
— Никогда о таком не слыхал.
— Тогда вот тебе вопрос на сообразительность: стала бы обыкновенная волчица вскармливать своим молоком двух найденных на берегу Тибра младенцев?
— Хм, сомневаюсь, — Евгений озадаченно поскреб голову, — но это ведь всего лишь легенда…
— Ты сам только что говорил, что дыма без огня не бывает, разве нет?
— Согласен, но пока вы меня не убедили.
— Я такой цели перед собой и не ставила, — хмыкнула Оксана, — но все равно, задумайся: в чем крылась причина легендарной непобедимости Римских легионов? Почему вавилоняне собаку обожествляли, а у угнетаемых ими иудеев она считалась нечистым животным? Почему и ислам не особо жалует собак, особенно после Реконкисты и Крестовых Походов? Я могу продолжить, но для начала достаточно и этого.
— Вопросы ваши, конечно, интересные, — протянул журналист, — и на какие ответы они должны меня навести тоже понятно. Однако, мне все же неясно, отчего в учебниках ничего такого не говорится?
— Историю пишут победители, а они обычно не горят желанием делиться своей славой с кем-либо еще. Бывшие соратники, впавшие в немилость, редко заслуживают подобающего упоминания в летописях. А тех, кто уже успел туда попасть, безжалостно вымарывают.
— Чем же вы им не угодили?
— Никакая Власть не потерпит рядом с собой другую могущественную силу, которую она не способна контролировать. Пусть даже благодаря ей она взошла на трон, — Евгений даже не услышал, а, скорее, почувствовал тяжелый вздох Оксаны. — Звери не умеют обманывать и предавать, зато род людской освоил это искусство в совершенстве. Последний урок, который преподали нам испанские инквизиторы, мы запомнили надолго.
— Некоторые из вас помнят пятнадцатый век?! — потрясенно выдохнул журналист.
— Мы все помним, иначе нам придется повторить уже совершенные однажды ошибки, — девушка встрепенулась, увидев впереди выезд на асфальтированную дорогу. — Вот здесь поверни налево, Коль.
— Куда направляемся? — спросил ее сын, выворачивая руль.
— Подальше отсюда. Один-два поселка проедем мимо, а потом будем искать место, где можно затаиться.
— С угнанной машиной это будет непросто.
— Посмотрим, — Оксана снова села на сиденье, скрывшись в темноте салона. — Включи фары на дальний свет и переключай на ближний, только если встречная машина начнет сигналить. Не давай им нас рассмотреть.
Несколько минут они ехали молча. Два слегка раскосых снопа света скакали впереди, с трудом пробивая густую дымку и полностью нивелируя эффект от включенных противотуманок. Из-за ограниченной видимости Николай ехал осторожно, и размеренная тряска на выбоинах в старом асфальте успокаивала и усыпляла.
— Не спать! — резко
