— Будет! — резко ответил вместо наркома Волков, — и наша с вами задача состоит в следующем: не допустить повторения того сценария, по которому Советский Союз когда-то был вынужден играть. Вы внимательно ознакомились с эскизами своих лучших творений?
— Но это — не мое творение! — возразил Котин, вглядываясь в контуры ИС-3.
— Пока не ваше. Но вы году так в сорок пятом все же придете к этому. И у вас, Михаил Ильич… на сегодняшний день ваш танк — просто не имеет аналогов (разве что немецкий Pz.IV может поспорить). Но нужно нечто большее. Хотя бы вот это!
На гладкую поверхность стола секретарь Берии положил красную кожаную папку с опечатанными сургучом тесемками. На сургуче красовалась личная печать Берии. После того, как чертежи танка будущего были тщательным образом скопированы с ноутбука на бумагу, Лаврентий Павлович потерял покой и сон. Ему часто мерещилось, что папка с чертежами пропала из его личного сейфа, и товарищ Сталин лично обвиняет его в шпионаже. В другом кошмаре он видел себя расстрелянным в лубянском подвале, точно по рассказу Волкова.
В полной тишине хруст раздирающих сургуч шнурков прозвучал как резкая автоматная очередь. Наконец, папка была развязана, и три копии чертежей разложены на столе так, чтобы всем было удобно. Несколько пар очень внимательных глаз впились в незнакомый, неземной чертеж.
— Что это? — потрясенно спросил Михаил Кошкин — самый старший в компании конструкторов.
— Это? — переспросил Волков, — это — дальнейшее развитие вашего детища — «тридцатьчетверки». Средний танк Т-54А. Будет выпущен тиражом в сто тысяч экземпляров. Это — мировой рекорд!
Александр Морозов, один из учеников Михаила Кошкина, спросил:
— А что за двигатель установлен на нем? Какая система вооружения? Бронирование? Запас хода? А марка брони…
— Все узнаете, — улыбнулся Берия, — теперь, товарищи конструкторы, ваша задача состоит в том, чтобы принять решение: реально ли в наших условиях наладить выпуск вот таких чудо-танков? Если уж нам предстоит воевать, то почему бы не подготовиться к войне капитально?
Цвет конструкторской мысли думал долго. Несколько дней. Ведущие конструкторы сидели в одном из кабинетов по соседству и изучали чертежи машины будущего. Наконец, уставший как черт Кошкин в сопровождении Котина и Ермолаева завалился в кабинет наркома и заявил, что в два года им не вписаться. Как пить дать. Чтобы начать производство дизелей В-54 и пушек Д10-ТГ, а так же прочих эжекторов для продувания ствола мало подготовить высокотехнологичное оборудование. В два года не позволит вписаться человеческий фактор: для производства столь высокотехничных изделий необходимы соответствующие специалисты. А их нет. Пока нет.
— Будем обучать, — сказал Берия, внимательно выслушав резюме, — вы идите, товарищи конструкторы, работайте.
Конструкторов долго упрашивать было не нужно. Опытный образец танка можно сварганить и без тысяч специалистов. В год управятся. Они сами неплохие специалисты. Вот когда придет пора пускать детище в серию — тогда пусть товарищ Берия чешется.
Товарищ Берия почесался, и они с Волковым снова засели за документы, которые для них по ночам копировали на бумагу два секретаря-машиниста. Прямо с ноутбука они переносили чертежи, эскизы и даже некоторые фотографии. Причем, так искусно, словно копировальный аппарат первого поколения. Как шутил Волков: «Ну, где этот наш «Ксерокс» в две лошадиные силы?» Необходимо было подготовить документы для производства АК-47, противотанковых и противопехотных гранатометов. Особый упор Андрей Константинович делал на средства доставки личного состава на поле боя.
— Видите ли, Лаврентий Павлович, — говорил он, загибая развитые пальцы, — без бронетранспортеров нам не сохранить людей. Немцы понимают это уже, поэтому у них в производстве уже находятся: СД 251 — «Ганомаг» для транспортировки личного состава; СД 231 для действий в разведке; СД 250 — многофункциональный механизм.
— Многофункциональный — это в разных вариациях? — уточнил нарком.
— Да. Есть модификации для подвоза боеприпасов, есть машины радиосвязи, есть машины разведки, а есть и самоходные минометы. Поймите, Лаврентий Павлович, что даже прошлую Мировую войну можно разделить на два этапа: война методами девятнадцатого века и война современными методами. И в нынешней войне предстоит сыграть огромную роль именно машинам и механизмам. А роль человека сводится именно к вопросам согласования действий механизированных частей, авиации и флота. Кстати, вы знаете, что Российский Флот после памятного Чесменского сражения ни в каких победных действиях больше замечен не был?
— Да ну?
— И не будет замечен, смею вас уверить! В конце этого века детишки будут уверены, что самый славный корабль нашего флота — это крейсер «Аврора», неведомо как оказавшийся приваренным к Петроградской набережной в Санкт-Петербурге. Да-да, батенька! Ленинград снова станет Санкт-Петербургом! Великий Мясник маршал Жуков выскажется о советском флоте так: «стоит флот дорого, жрет неимоверно — так стоит ли на него тратится?». Знаете, какое самое знаменательное событие я запомнил из послевоенных событий относительно флота? Взрыв на линкоре «Новороссийск»! Когда водолазы на учениях маленько ошиблись, и вместо учебной мины приварганили боевую. А собравшиеся на набережной адмиралы так успешно организовали спасательные действия, что шестьсот человек из личного состава погибло! Это неофициальная точка зрения…
Берия снял пенсне и протер его.
— И что, никого не наказали? — поинтересовался он.
— Отчего же не наказали? Наказали, конечно. Того, кто не имел отношения к аварии. Адмирала флота Советского Союза — Кузнецова Николая Герасимовича. Он в то время находился в больнице, то есть, был главным виновником произошедшего. Ладно! Не о Кузнецове сейчас речь. Я говорю о том, что мало иметь передовую для своего времени технику. Нужно еще и уметь на ней воевать. А когда в войсках нет согласованности — такая армия опасна в первую очередь для собственной страны. Где-то у меня здесь был один любопытный файл…
Волков принялся рыться в виртуальных просторах ноутбука, а Берия встал и задумчиво подошел к окну.
— Интересная штука получается, — сказал он, вдоволь наглядевшись на ведущую наступление весну, — получается, мы будем играть краплеными картами. Ну, выражаясь языком картежников. Но от этого нам не становится легче.
— А я разве говорил, что будет легче? — спросил Волков, подняв голову, — уже давно известно, что знание имеет мало общего со счастьем. Вот, кстати, сведения о механизированных соединениях на начало войны! Советские войска, механизированный корпус: бригада на БТ-7; бригада на Т-26; стрелковая бригада и вспомогательные части. Танковая бригада состоит из трех танковых батальонов и стрелково-пулеметного батальона. Всего в корпусе — четыреста девяносто танков.
— Что-то я не пойму, — произнес Берия, внимательно слушавший Волкова и записывающий за ним, точно секретарь, — это много или мало?
— Немцы! — вместо ответа продолжил Андрей Константинович, — состав танковой дивизии. Танковый полк, мотопехотная бригада, мотоциклетный батальон и артиллерийский полк. Среднее количество танков в дивизии — сто восемьдесят машин.
— Маловато, — подивился нарком.
— Они пришли… придут к этому оптимальному составу после военных действий в Европе. И дойдут до Москвы.
— Если их не остановить. А у вас есть данные по нашей танковой дивизии более поздних образцов?
— Танковая дивизия образца 1946 года, — вздохнул Волков, — есть такое дело! Есть также предвоенный штат (с учетом финской и польской кампаний, но мы его в расчет не берем). Итак, танковая дивизия: три танковых и один мотострелковый полк. В составе полка кроме трех танковых батальонов еще батальон автоматчиков. Собственно танков — 210 штук.
Берия закончил записывать и снял пенсне. Задумался. Хмыкнул.
— Определили опытным путем! Через понос и кровавые мозоли! — сказал он, — Андрей Константинович, я подозреваю, что и во всех Вооруженных Силах ситуация не лучше? У вас есть послевоенные штаты на остальные войска?
Волков с сожаление покачал головой.
— Только на авиацию. Ну, еще разве что мотострелки… я ведь не специалист по Второй Мировой. Просто, мое хобби — войска быстрого реагирования: танки, авиация, морская пехота. Мне довелось многое узнать об организации развед- и диверсионной деятельности. Мой бывший командир — специалист по диверсиям.
Берия брезгливо поморщился.
— Как-то все это звучит… бр-р! Непопулярно! Но, в принципе, для достижения успеха все средства хороши. Так говорил Владимир Ильич и неустанно повторял этот мерзавец Троцкий.
При слове упоминании фамилии Троцкого Волков оживился.
