Хотя я знаю, что София не из тех, кто осуждает, все равно немного нервно пытаюсь выяснить, что, черт возьми, означает ее смех в этой ситуации.
— Это может быть слишком личное, и я пойму, если ты не хочешь ответа, но, пожалуйста, скажи мне, что он достиг дна. Или нет, как хочешь. Но ты, похоже, не из тех, кто берет что-то себе в задницу, — говорит она, ерзая пальцами. Она избегает взглядов на меня в тот момент, когда слова покидают её рот, и я готов поспорить, что она мысленно ругает себя за то, что спросила.
Ох, ладно. Я думаю, она смеялась, потому что представляла это себе?
— Мы не дошли до этого, — говорю я ей, кладя руку ей на бедро, в надежде немного успокоить её нервы. — Просто отсосали друг другу и решили, что на этом хватит. Я не собирался впускать Колина через заднюю дверь, да и он бы мне тоже этого не позволил. Честно говоря, не могу сказать, что мне этого хотелось. — Я уверен, даже если бы кто-нибудь из нас вызвался пожертвовать своей задницей, мы бы не зашли так далеко.
С намеком на неловкую улыбку София медленно кивает.
— Лили знает?
— Я сомневаюсь в этом. Хотя она спросила меня, нравится ли мне Колин, так что, кто вообще знает. Однако я точно знаю, что меня никоим образом не привлекают мужские виды. Члены — это не мое.
Я думаю, что важно экспериментировать и выяснять, что вам нравится, а что нет. Колин явно думал то же самое. Мы не были пьяны или что-то в этом роде, даже не навеселе. Черт, в тот день мы вообще не употребляли алкоголь. Так уж случилось. Один небольшой разговор между двумя парнями, глупая идея и все такое дерьмо просто пошло наперекосяк. Ничего драматичного.
Затем София отстраняется от моей руки, и ее потеря мгновенно становится заметной. Холод, который теперь даже не холоден, а еще холоднее без её тепла на моем теле, проникающего сквозь свитер, посылая странный холодок по спине. Как будто мое тело отказывается чувствовать тепло, пока какая-то чертова часть Софии не прижата ко мне.
Она делает еще один глоток вина, снова протягивая мне бутылку. Я до сих пор не принимаю его, несмотря на то, что зарабатываю за это внимание.
Я не буду пить сегодня вечером. Кто-то из нас должен быть трезвым, а поскольку это будет не София, теперь на мне лежит ответственность проследить, чтобы она добралась домой в целости и сохранности, что с ней все будет в порядке, что она не сделает ничего глупого. Я буду её защитником. Хочет она этого или нет. Но опять же, я всегда буду защищать ее, пьяна она или нет.
— Знаешь, если бы я была на твоем месте и имела возможность трахнуть Колина, я бы, наверное, сделала то же самое. Он горячий, — признается София, глубоко вздыхая.
— Он встречается с твоей лучшей подругой. Тебе не следует говорить такие вещи. — Мне было бы все равно, честно говоря. Мы с Софией, возможно, уже не так хорошо знаем друг друга, но я готов поставить на нее все деньги моего отца, будучи уверенным, что она ни за что не попробует с Колином.
В любом случае он бы не позволил этому случиться. Колин по уши влюблен в мою сестру, что немного противно, но я рад, что это он, а не какой-то наркоман, подобранный Лили на улице.
В любом случае, я думаю, что Rihanna довольно хорошо выглядит, но я бы никогда не попытался запрыгнуть с ней в постель.
О, и я также чувствую эту жестокость всем своим нутром. Жестокость, которая, как я знаю, называется ревностью, но пока не хочу признаваться в этом себе. Я не ревную только потому, что девушка, в которую я был сильно влюблен с тех пор, как был глупым пятилетним ребенком, думает, что моё лучший друг красавчик.
Неа. Не ревную.
Я также не чувствую желания ударить моего лучшего друга по лицу в надежде, что это испортит его красивое лицо. Совершенно нет.
София ухмыляется мне, затем начинает отпивать еще несколько глотков вина, привлекая мой взгляд к своим губам, которые так и хочется поцеловать. Губы, которые сегодня красные. Яркий, насыщенный красный цвет, благодаря которому мой дружок твердо стоял, когда я впервые посмотрел на нее после того, как она накрасила губы.
Красный определенно её цвет, и все же я предпочитаю видеть её в этом дурацком цвете глицинии, который она так любит.
— Ты тоже горячий, понимаешь?
Она не может говорить такие вещи. Как бы я ни жаждал услышать это от нее и молился, чтобы она нашла меня привлекательным с того дня, как она сюда приехала, мой мозг не мог этого вынести. Черт, мое сердце не выдержит этого.
— Конечно я знаю. Я самый красивый парень, которого ты когда-либо встречала.
Ее глаза сузились, она посмотрела на меня, одна рука поднялась к моему лицу, где она схватила мой подбородок между пальцами, присматриваясь ко мне, покачивая моей головой из стороны в сторону.
— Ха. Тебе не хватает какого-то цвета. Возможно, красный тебе был бы к лицу.
Если ты думаешь, что красный цвет мне пойдет, София, я буду носить красное каждый божий день до конца своей жизни.
— Черт, правда? — Она кивает. — Тогда поцелуй меня.
ГЛАВА 30
«Клянусь, весь мой мир перевернулся с ног на голову» — Upside Down by Austin Moon
София
— Поцеловать тебя?
— Да. Если хочешь увидеть на мне красный цвет, поцелуй меня. — Его взгляд падает на мои губы, а затем снова встречается с моими. — Или ты боишься, что можешь влюбиться в меня, если поцелуешь меня?
Засранец.
Я конкурентоспособный человек. Я должна быть им, если хочу пройти соревнования по фигурному катанию, не потеряв при этом головы. Проигравшие всегда оказываются на стороне жертв. Быть конкурентоспособным и стремиться стать лучше всех остальных, несомненно, помогает никогда не оказаться в самом низу рейтинга.
Итак, скажите мне, что я не могу что-то сделать и я, скорее всего, сделаю это, просто чтобы доказать, что другой человек неправ.
Ставя бутылку на пол на горячую секунду, я кладу обе руки по обе стороны от лица Аарона. Он ухмыляется мне, то ли предвкушая поцелуй, то ли думая, что я не доведу этого до конца.
Я глубоко вдыхаю. В этом нет ничего такого.
Подойдя ближе, я едва успеваю перевести дух, как рот Аарона прижимается к моим, губы смыкаются мягко и нежно, но такое ощущение, будто они горят.
Мое сердце пропускает один или два удара, когда его руки сжимают мою талию, утаскивая меня прямо к нему на колени. Мои ноги находятся по обе стороны от его тела, ища устойчивости у тюка сена, на котором мы сидим. Я стараюсь держаться на ногах, а не садиться ему на колени ради собственного здравомыслия. Я не уверена, к счастью это или нет, когда Аарон толкает мои бедра вниз, усаживая меня прямо на себя.
Мой мозг погружается в штаны, когда я чувствую, как его член прижимается к моему бедру. Не могу поверить, что говорю это, но мне очень хотелось бы знать, как он будет ощущаться внутри меня.
Как только его язык скользит мне в рот, мой мозг отключается. Думать о том, правильно ли это, что нам не следует целоваться или быть кем-то еще, кроме друзей, уже не важно. Важно то, что мы оба этого хотим. Так почему бы не поддаться искушению?
Пути людей постоянно расходятся по разным причинам, но если мы никогда не попытаемся исследовать неизведанное, мы никогда этого не узнаем, верно? Кто даже знает, может быть, нам с Аароном будет так хорошо вместе, как я молилась. Возможно, нет.
Я знаю, что это не продлится вечно, потому что я никогда не смогу вернуться в Нью-Сити. Я могу лишь ненадолго получить его. Это всё, что мы можем дать друг другу, и это, конечно, лучше, чем не иметь ничего, верно?
Хотя есть одна вещь, которую я отказываюсь делать — лгать Аарону. Он должен знать, что это ни к чему не приведет. Нет будущего. Никаких обязательств.
Я ему нравлюсь, это совершенно очевидно. Вопрос в том, заинтересован ли он в отношениях типа «друзья с привилегией» или нет. На его месте, я бы была заинтересована. Возможно, это не самый лучший вариант для моего сердца, но, опять же, это все, что я могу предложить.
