Дилль отправился к юрте, в которой валялся бессознательный шаман, по пути размышляя, что эти два хиваши не такие уж и злыдни. Арака с собой разрешили взять, накормили. И даже ни разу не ударили. Будет крайне печально, если после его освобождения Эмгерей и Кенес попадутся ему на пути. Печально для них, разумеется.
Глава 14
* * *
Гунвальд легонько похлопал по руке Герона и поднялся. Монах ничем не показал, что чувствует дружеское присутствие. После того, как Герон призвал силу Единого, вот уже три дня он лежал без сознания, дыхание его было слабым, а лицо стало похожим на восковую маску. Вампирские лекари только разводили руками — их лекарства и припарки ничем помочь монаху не могли.
Каршарец уже знал, что жена Герона — красавица Ирме, погибла от лап прорвавшихся в город зомби. Будь у Гунвальда такая жена, он бы тоже неистовствовал. Что ж, монах отомстил хиваши, превратив в пепел солидный кусок их лагеря вместе с обитателями. Вот только теперь Герон даже глотнуть воды самостоятельно не может, не говоря уже о сражении.
— Поправляйся, дружище, — тихо сказал каршарец. — Я поквитаюсь с врагами и за Дилля, и за тебя.
Гунвальд наскоро перекусил в походной кухне и полез на стену. Второй участок, к которому он был прикреплён, сейчас оборонял едва ли десяток воинов во главе с Вальдором. Раньше отдыхающая смена состояла из трёх десятков воинов, да ещё столько же находилось на стене. И это не считая вспомогательных сил в виде кузнецов, поваров, пастухов, земледельцев, носильщиков, обслуги скорпионов, каменщиков и плотников.
Теперь в обороне принимали участие даже женщины и дети. Улицы города опустели — все жители Григота собрались у стен, отражая бесконечные атаки мертвецов. Земледельцы, покинувшие свои поля при угрозе нашествия, торговцы, которым больше некому было продавать свои товары, ремесленники — все они сражались. Гунвальд видел на стенах даже людей с ошейниками рабов — тех, кого когда-то вампиры захватили в походах по ситгарским пограничным землям. Даже они — кто не сумел подняться с самой низшей ступени в иерархии Григота, отчаянно дрались с хивашскими мертвяками. Каждому было понятно, какая судьба ожидает его, если город будет взят.
Гунвальд увидел, как один из таких рабов — тщедушный мужичонка-оборванец, размозжил кувалдой головы трём зомби и упал, истекая кровью. Смертельно раненый раб попросил каршарца о последней милости — снять с него ошейник. Гунвальд срезал кожаную полосу с шеи несчастного, и тот умер с улыбкой на лице. Гунвальд нашёл Вальдора и спросил:
— В твоей власти снять ошейники с рабов?
— Зачем? — удивился гигант. — Если человек или вампир не может постоять за себя и готов влачить участь раба, это его судьба. Так у нас принято.
— Получив свободу, рабы будут драться в два раза яростнее, — мрачно ответил каршарец. — Сними ошейники с этих троих, или это сделаю я.
Вальдор посмотрел на трёх рабов, сражавшихся бок о бок с воинами, поколебался мгновение, после чего подошёл к одному из них и безо всяких усилий разорвал кожаную полосу руками.
— Именем клана Григот я дарю тебе свободу. Отныне никто не осмелится назвать себя твоим хозяином. Сражайся и умри свободным.
Человек, только что бывший рабом, пнул разорванный ошейник и с новой энергией обрушился на лезших через стену зомби. Вальдор успел подарить свободу второму рабу, а третий пал под ударом шустрого мертвяка. Гунвальд разрубил зомби от плеча до пояса и посоветовал Вальдору освободить и других рабов. Гигант только кивнул, дал короткий приказ одному из воинов, а сам встал на самом опасном участке стены, который был разрушен громовым ударом колдуний. Гунвальд вскоре присоединился к нему. Удары гиганта-вампира и каршарца сносили головы зомби, отрубали руки и кромсали тела мертвяков. Вдвоём они стоили целого отряда.
Гунвальд бросил выщербленный и погнутый меч — это уже четвёртый, и схватил валявшуюся хивашскую саблю. Колоть ей было неудобно, но уколы мертвякам и не вредили. А рубить саблей куда удобнее, чем мечом, обнаружил каршарец. Обезглавив очередного трупака, он отобрал у него саблю и теперь с оружием в каждой руке превратился в смертоносную мельницу, перемалывающую врагов.
Вот только сил у Гунвальда уже почти не оставалось. А времени на передышку не было совсем. Руки его налились свинцом, мышцы спины болели, а удары становились всё медленнее. Каршарец не привык сдаваться, но был вынужден признать, что вскоре наступит конец. Защитники Григота устали, их становилось всё меньше и меньше, чёрная чума косила всех без разбора. У хиваши ещё мертвяки не закончились, а ведь в запасе у них многотысячное войско живых и шаманы с колдуньями. Сегодня или завтра пустынники пойдут на решающий штурм, и город будет взят.
Единственное, что мог предпринять Гунвальд — это забрать с собой как можно больше врагов, чтобы в Чертогах Воителей ему было не стыдно смотреть в глаза предкам. В этот момент он заметил какое-то движение на севере хивашского лагеря. Что-то там происходило. В царящем над Григотом сумраке он видел плохо, но стоящий рядом с ним вампир удивлённо воскликнул:
— Кто-то атаковал хиваши!
* * *
— Даже не вздумайте приближаться к ним, — предостерёг Тео товарищей.
Три бывших тилисских мага и мастер Оквальд и не приближались к стае из трёх десятков чиалов, но с интересом смотрели на здоровенных котов веирцев. Вампиры из Веира ушли в рейд, а чиалов оставили здесь, потому что хотя тростниковые коты и были отличными бойцами, но угнаться за лошадьми не могли. А ведь веирцам придётся проехать почти десять лиг до лагеря хиваши, там вступить в короткую, но кровопролитную схватку, а потом мчаться обратно, таща разъярённых пустынников за собой на хвосте. Чиалы в такой операции были явно лишними.
Ситгарцы разделились на две части и заняли позиции там, куда, по задумке, веирские вампиры должны были завлечь хиваши. Гроссмейстер Адельядо также разбил магов надвое, как и архиепископ Одборгский — своих боевых клириков. Все: и кавалеристы, и маги, и церковники получили приказ соблюдать тишину, чтобы хиваши до последнего момента не знали о присутствии ситгарцев. Пустынники должны быть уверены, что против них выступили только вампиры из соседнего города.
Исключение составили лишь стая чиалов и маленький ударный отряд Оквальда. Чиалы остались ждать возвращения хозяев, категорически отказываясь стронуться с места, а ударный отряд должен был вступить в бой, когда мастер Оквальд сочтёт это нужным. Оквальд попытался было поспорить с гроссмейстером насчёт их расположения, но первый маг хмуро сказал, что на флангах магов и без них хватает, а отступающим веирцам может понадобиться магическая помощь.
— Не забудьте: если среди хиваши не увидим шаманов, бьём тройным залпом. Если шаманы будут среди всадников — бьём, как на тренировке, по очереди. Потом садимся на лошадей и отступаем, — в десятый раз напомнил Оквальд подчинённым.
Тео посмотрел на свою кобылку — лошадка была послушной, хотя и нервничала из-за близкого присутствия чиалов. Как она отреагирует на магический разряд, когда её наездник начнёт магическую атаку? Вполне может и взбеситься. А остаться пешим перед наступающими хивашскими всадниками — верная смерть. Вот почему мастер Оквальд велел спешиться и стреножить коней.
Тео всмотрелся вдаль, его кошачьи зрачки расширились. Спустя секунду он объявил:
— Вижу веирцев.
Впрочем, его предупреждение было излишним — топот тысяч копыт глухим рокотом уже катился над землёй. Вскоре и остальные маги смогли разобрать то, что минутой ранее увидел Тео. Веирцы мчались во весь опор, прижимаясь к шеям лошадей, а за ними среди облаков пыли угадывались преследующие вампиров хивашские всадники. Хиваши орали и визжали в боевом запале и на скаку пускали стрелы в удиравших наглецов, осмелившихся напасть на их хорошо укреплённый лагерь.
Сколько Тео ни пытался разглядеть среди скачущих пустынников шаманов, ничего у него не получилось. Он видел только мелькавшие в пыли силуэты хивашских воинов. Видимо, Оквальд тоже не сумел определить, есть ли там шаманы, потому что скомандовал:
