Все это время вокруг Ельцина менялась политически активная массовка, наполнявшая корпус ответственных чиновников в аппарате государственного управления, что и определяло лицо режима и стиль политики. Так вести себя может человек, который, будучи “себе на уме”, молчаливо делает известное ему дело с известными ему целями, избавляясь от временных попутчиков, которые способны выполнить те или иные промежуточные задачи; это подобно отстрелу отработавших свое ступеней ракетоносителя. Но так же точно может вести себя и человек, который не принадлежит себе. То есть, будучи юродивым, одержимым (в инквизиторско-психиатрическом понимании этого слова) или безвольным ставленником некой внутрисоциальной мафии (церковного ордена), он во всем полагается на силу, осуществляющую водительство в отношении него, и просто подписывает бумаги и произносит благонамеренные речи в том или ином стиле, собирая или устраняя необходимую аппаратную массовку, придерживающуюся очередной — в — доктрины (однопартийно-советский “социализм”, многопартийно-советский “социализм” и т.д.)
Не исключено, что очередь дошла до устранения демократического фасада ростовщической диктатуры, соответственно чему “Независимая” газета и предупреждает всех заинтересованных лиц о созревшей предреволюционной ситуации. Насколько Б.Н.Ельцин окажется в ней дееспособен, зависит не от мнения журналистского корпуса России. И он будет очень дееспособен, если её взращивал для решения очередных задач, поставленных перед государственной властью её хозяевами.
“Аргументы и факты” № 43, октябрь 1996 г. поместили два взаимно дополняющих интервью: с А.И.Лебедем и А.А.Собчаком.
Собчак начинает свое интервью словами: «Все пять лет работы в Санкт-Петербурге я анализировал, что делалось на политическом небосклоне, видел ошибки и пытался давать какие-то рекомендации. Главное, мы упустили стратегическую инициативу.»
Выделено нами: это признание подтверждает вывод в обзоре прессы “Глобальная социология с разных точек зрения”, о том что потенциал экспансии ростовщической тирании Запада в Россию под видом демократизации жизни нашего общества — выдохся.
После этого признания Собчак впадает в юридическое фантазерство: «Я считаю, что сейчас надо провести три реформы. Государственно-правовую, земельную и военную. Причем, пока в Думе преобладает коммунистическая оппозиция, нужно использовать конституционное право президента править с помощью указов. Так в свое время поступал де-Голь. Для этого нужно сделать проект закона, а потом указ — одинакового содержания. Проект закона направить в Думу, пусть они рассматривают, обсуждают, отвергают. А указ издать в этот же день, и там написать: “Настоящий указ действует до момента принятия Думой закона”.»
Собчак вряд ли понимает, что этими рекомендациями он подрывает принципы парламентской “демократии” вообще. Конечно, всякий Парламент говорильня, изображающая реальную власть, а не орган осуществления реальной власти: хунта из 15 человек за три дня решит больше вопросов, чем парламент за год, и потому хунты [41] выигрывают у парламентов по превосходству над ними в быстродействии. Многопартийный парламент, не желающий проводить желательную реально правящей “элите” политику, действительно можно заблокировать рекомендуемым Собчаком методом.
Но чтобы проводить в жизнь указы, прежде того необходимо создать в государственном аппарате вложенные в него, неафишируемые структуры, которые дисциплинированно будут проводить в жизнь оные указы. Такой стиль правления может быть эффективным при условии, что побочным действием оные указы не вызовут к жизни оппозицию, более дееспособную чем сам режим “указивок” и его марионеточная официально рекламируемая оппозиция. Если же такого рода структур нет, а социальная база для дееспособной оппозиции есть, то режим сам себе сломит шею [42]. Генерал де-Голь мог править указами потому, что указы выражали более мощную концепцию управления, чем та концепция, которую пыталась осуществить оппозиция де-Голю. Собчак же сам признает, что стратегическую инициативу демократизаторы упустили. Упустили же потому, что “демократизаторы” — дубины [43] — не смогли обеспечить в своей политике единство слова и дела, единство обещаний и свершений.
Если оставить в стороне практические возможности и невозможности осуществления рецепта Собчака, и квалифицировать его предложение чисто юридически, то Собчак предлагает перейти к правлению на основе внутриаппаратной , еще более жесткой, чем гласная (пусть даже лицемерная) партийная дисциплина КПСС периода застоя. Национал-экстремисты называют этот стиль правления “жидо-масонским заговором”, а Собчак соответственно льет воду на мельницу национал-экстремистов.
После этого в интервью Собчака следуют обнаженные глупости: «Сейчас много безработных офицеров. Что делать?…От Петербурга до Мурманска — расстояние почти 1000 км, и ни одной заправочной станции! (…) Надо построить через каждые 50 км центры обслуживания и дать там работу демобилизованным офицерам. Построить им дома (в кредит), сохранить за ними оружие. Технику они знают. Продавать бензин будут 24 часа в сутки. Их жены будут работать в мотелях, кафе, магазинах. Это живые деньги. В России огромное количество дорог. (…) они (т.е. демобилизованные офицеры и члены их семей) станут нашими союзниками, потому, что будут арендаторами или собственниками…» И далее в том же стиле речи Манилова о мосте через помещичий пруд с сидельцами в лавках на мосту или “тронной речи” Остапа Бендера перед шахматистами о построении светлого будущего в Нью-Васюках, но по методу .
Реальные же возможности народного хозяйства России осуществить собчаковскую программу освещают “Финансовые известия” № 100 от 24 октября 1996 г. в статье “Россия становится островом погибших отраслей”. В ней сообщается: «Страна утратила более трехсот направлений технологий и производств. В аэрокосмической и биотехнологической областях, в сфере новых материалов и информатики. Практически ушло в небытие производство прецезионного оборудования, станков с ЧПУ, промышленных роботов. (…) По данным Торгово-промышленной палаты России, в середине 1996 г. года капитальные вложения в сопоставимых ценах в годовом исчислении и с устранением фактора сезонности по сравнению с 1989 г. составили лишь 17 %. В сфере промышленного оборудования, которое является частью капиталовложений, — около 13 %, в легкой промышленности — 16 %. Загрузка производственных мощностей в среднем составляет 50 %, и увеличить её во многих случаях невозможно. (…) По данным Центробанка, в 1995 г. на один рубль новых капиталовложений стало приходиться на 67 % меньше дополнительной продукции, чем в 1991 г. В нынешнем году этот показатель еще хуже. (…) Но банковская система не самоценна. Её обслуживающие функции по отношению к промышленности ведут к простому выводу: она должна быть адекватна состоянию промышленности. Стоит убрать лишь подпорки ГКО [44] — и банки посыплются так, как сегодня валится промышленность. Ибо не нужны 2000 банков, чтобы обслуживать промышленное кладбище. И трудно обвинить банки в недоступности кредита, когда само государство дает недоступные для промышленности ориентиры его стоимости [45]. А к этому ориентиру банк прибавляет всю тяжесть фискальной длани государства, все риски и собственный интерес. Бессмысленное множество налогов, чехарда в налогообложении парализовали бизнес, заставляя его уйти в тень.» Завершается статья словами: «Общество готово нести жертвы во имя будущего — это доказано последним десятилетием. Но может ли быть жертвой то, что составляет основу жизнедеятельности общества?»
Чтобы обустроить Мурманскую магистраль, необходимы не «живые деньги» в собственности у 2000 ростовщических банков, а предсказуемость и управляемость макроэкономики в целом и бюджетов большинства из общего числа её слагающих предприятий для каждого хозяйствующего субъекта; а также и бюджетов семей, слагающих общество, поскольку если уничтожен платежеспособный спрос населения, то этим уничтожается деловая активность на всех специализированных рынках, включая рынок бензоколонок и их строительства вместе со всей инфраструктурой.
Ростовщичество, которому открыли дорогу юристы-демократизаторы, в числе которых активно действовал и Собчак, сожрало платежеспособный спрос населения и тем самым разрушило взаимно обусловленные пропорции производственных мощностей в отраслях, что и уронило производство в несколько раз по сравнению с 1991 г. И пока ростовщическая шпана России паразитирует на народе и его производстве при попустительстве и поощрении этого со стороны государства, никакие «живые деньги» не помогут.
