Джереми побледнел. Огромные синие глаза засверкали. Майола, оценив ситуацию, заерзала на стуле, понимая, что Джереми сдерживается из последних сил, что он до смерти хочет броситься на этого небрежно развалившегося на стуле типа, двинуть в дерзкое лицо, которое так нагло насмехается над ним. Она облизала губы маленьким красным язычком, предаваясь восхитительному садистскому предвкушению скандала.
Голос Джереми оставался ледяным.
— Это было бы очень похоже на мистера Кэллагена: запустив свои жадные пальцы в её кошелек, выжать из Цинтии все до последнего пенни. Затем, исчерпав все возможности с ней, прийти сюда. Между прочим, почему вы пришли ко мне? Почему не направились к Персивалю, Беллами или Полу? Почему я удостоился этой чести?
— Ну, это очевидно. У Персиваля — ни гроша. Из него ничего не выжмешь, кроме жалких крох, которые он получает от Беллами. Тот тоже пуст. Я получил его последних двести фунтов, — задумчиво перечислял Кэллаген, к своему удовольствию заметив, как Майола с Джереми переглянулись. — Беллами заплатил мне двести фунтов, чтобы избежать ареста, и неудачно: я просто ничего не мог поделать.
Он затянулся и бросил окурок.
— Что касается Пола, с ним я ещё не встречался. И не вижу нужды. У Пола тоже наверняка нет денег, зато у вас есть… или вы можете довольно быстро их добыть… Скажем, обработать простофиль, которых здесь куры не клюют. Так мне сказали.
Он достал новую пачку сигарет.
Джереми поднял руку.
— Будь я на вашем месте, мистер Кэллаген, я бы не стал закуривать. По крайней мере сейчас.
Сигару он швырнул в камин.
— Полагаю, пришло время поговорить без обидняков. Я думаю, вы лжец, Кэллаген. Наглый лжец. Я выслушал сегодня больше оскорблений, чем доводилось когда-либо прежде. Но пока что сдерживался, решая, что же предпринять.
Я собираюсь дать вам совет, и если вы умный человек, вы им воспользуетесь. Я уверен, что вы и есть Сэмми Шейк. А если нет, то знаете, кто он, где он, и где прячет завещание. Я не намерен платить вам ни 500 фунтов, ни 500 пенсов, пока на этот счет есть хоть малейшие сомнения. Я доходчиво излагаю?
— Я все понял, — ухмыльнулся Кэллаген. — Вы мне не нравитесь, и мне не нравится ваша помощница. Я думаю — вы пара отпетых мошенников. Но если вы считаете, что можете меня запугать, придется повторить все сначала. Я сделал предложение. Вы вольны принять его или нет, как вам, черт побери, угодно. И меня не особенно заботит, примете вы его или нет. Возможно, я уже выяснил все, что хотел.
Джереми улыбнулся Майоле. Это была зловещая улыбка. Ее глаза понимающе вспыхнули. Он нажал кнопку звонка. Майола встала и сладко улыбнулась Кэллагену.
— Пожалуй, мне пора. Кое-что нужно сделать. Уже так поздно! Прощайте, мистер Кэллаген. На вашем месте я бы прислушалась к убедительным аргументам. Еще не поздно!
Она открыла дверь, и в это время из-за шторы в противоположном конце комнаты появились трое громил, похоже, бывших боксеров.
Кэллаген внимательно оглядел их с ног до головы и постарался запомнить лица. На будущее.
Майола закрыла за собой дверь. Трое громил остановились около стола, выжидающе глядя на Джереми. Тот сказал:
— Итак, Кэллаген, очень скоро мы узнаем, где завещание. Но вам бы лучше избежать массы неприятностей и рассказать это сейчас.
Кэллаген, продолжая ухмыляться, откинулся на спинку стула и расслабился.
— Я не знаю Сэмми Шейка, кто он такой и где скрывается. А даже если бы знал, то пальцем бы не шевельнул меньше чем за 500 фунтов . Так что будем делать?
Джереми полез в карман, достал портсигар, выбрал сигарету, закурил и отшвырнул спичку. Затем кивнул одному из парней.
— Отделайте его как следует. Сам напросился.
Джереми вернулся в комнату с чашкой кофе.
Кэллаген лежал в углу, упершись головой в панель. Тонкий ручеек крови стекал из носа на пол. Глаза заплыли, лицо в ссадинах, костяшки пальцев содраны. Похоже, челюсть свернута на сторону. Но все это Кэллагена не волновало — он был без сознания.
Джереми остановился у камина и пригубил кофе. Потом взглянул на самого высокого из трех громил. Тот помахивал куском резинового шланга, заляпанного кровью.
— Заговорил?
Здоровяк криво ухмыльнулся.
— Ни слова. Ни черта. Как мы его ни обрабатывали, он не издал ни звука. Только все время скалился на нас. Продолжать опасно — как бы не отдал концы. Так что я велел оставить его в покое.
Джереми кивнул и ткнул пальцем.
— У него выбита челюсть. Лучше бы её вправить.
Один из парней просунул руку под голову детектива, приподнял его и прислонил к дубовой панели. Потом нагнулся, опытным взглядом смерил дистанцию и взмахнул правой.
Когда кость стала в гнездо, раздался громкий щелчок.
— Посадите его в кресло и дайте воды, — спокойно приказал Джереми. — И немного бренди. Он крепче, чем я думал.
В его голосе звучало едва не восхищение.
Плотный туман в глазах Кэллагена начал развеиваться. Он лежал в кресле, голову подпирала высокая спинка, сознание постепенно возвращалось.
Когда он попытался открыть один глаз, свет почти ослепил его и он предпочел его закрыть.
Все тело Кэллаген ощущал как одну большую рану. Правая рука ободрана, в пальцах левой пульсировала безумная боль.
Он начал вспоминать события, но лежал абсолютно неподвижно, медленно приходя в чувство, пытаясь оценить ситуацию, не обращая внимания на сотни иголок, коловших все тело.
Кто-то поднес ко рту стакан. Почувствовав ожог от бренди, льющегося по сухому языку в запекшееся горло, он стал жадно ловить воздух, но спиртное помогло. Он вспомнил Джереми, и изувеченные губы сжались.
Кэллаген лежал с закрытыми глазами, пытаясь предугадать следующие ходы и размышляя, что теперь предпримет Джереми.
А Джереми заговорил. Холодный резкий голос, казалось, шел издалека:
— Итак, Кэллаген, даже если мы не смогли ничего из тебя выбить, то все — таки проучили тебя за наглость. Для твоей же пользы.
Он дал знак громиле.
— Заберите его, приведите в порядок. Потом доставите сюда.
Его подхватили подмышки и поволокли из комнаты.
Джереми, прихлебывая кофе, начал вполголоса ругаться.
Он был очень разочарован.
Кэллаген уже тверже стоял на ногах перед умывальником в туалете, макая голову в ледяную воду, вытаскивая и макая снова. Он занимался этим уже пять минут и был в состоянии достаточно ясно мыслить, чтобы воспылать неописуемой ненавистью к Джереми, Майоле и вообще ко всему на свете.
Намыливая руки, он заметил, что в туалете две двери. Одна вела в коридор и её подпирал вышибала, дымя сигаретой. Кэллаген был вне поля его зрения. Другая дверь вела в ванную. Кэллаген ватер руки полотенцем и стал медленно и осторожно перемещаться ко второй двери. В противоположном углу на полочке он заметил банную щетку с ручкой черного дерева в 12 дюймов . Кэллаген тихо скользнул в ванную, схватил её и взвесил на руке. Потом, одобрительно кивнув, засунул в карман, оставив кусочек ручки снаружи. Затем он вернулся в туалет и немного поплескался — для караульного.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
