сказать, хотя мы не обменялись ни словом — в первую очередь потому, что она находилась в алкогольном ступоре.
— Но почему вы решили, что именно у нее были проблемы с азартными играми?
— Ее сестры были опечалены смертью отца, но ни одна из них не напилась до невменяемого состояния. А Натали предстояло проделать самый долгий путь, она прибыла последней, из чего следует, что у нее было больше времени на то, чтобы свыкнуться с трагическим известием. Но сегодня утром она пьяна в стельку, в то время как ее сестры занимаются приготовлениями к похоронам, а мать внизу совершенно одна. Я понимаю, что все люди разные, и все-таки, при прочих равных условиях, это показалось мне странным. Кроме того, остальные сестры были возмущены случившимся. Они не могли в это поверить. Но Натали не показалась мне ни возмущенной, ни ошеломленной. И даже несмотря на то, что она была пьяной, в выражении ее лица — точнее, в ее глазах — присутствовало… чувство вины.
— И вы можете определить, когда у человека в глазах «чувство вины»?
— Я двадцать лет проработал в полиции, так что опыта мне не занимать, — ответил Декер.
Какое-то время они шли молча. Проходя мимо будки, Амос кивнул находящемуся внутри охраннику в форме. Это был тот же самый охранник, который дежурил в то утро, когда Дабни застрелил Беркшир.
Напротив рабочие вносили стройматериалы в здание, в котором шел ремонт. На дверях висела копия разрешения на строительные работы. Вашингтон, как и Нью-Йорк, непрерывно сносится и перестраивается. Как-то раз, когда Декер был в Нью-Йорке, таксист сказал ему, что в «Большом яблоке»[15] всего два времени года: зима и строительство.
— Мы думаем, что это была не сама Натали, — нарушила молчание Браун. — Мы считаем, это был ее муж Корбетт.
— У него игорные долги?
— Огромные, — Браун кивнула. — Судя по всему, какие-то очень плохие люди одолжили ему деньги, после чего потребовали вернуть долг. Мы полагаем, речь идет о русской мафии.
— Значит, им угрожали?
— Это была не просто угроза. Если б Корбетт не расплатился с долгами, убили бы его самого, Натали и их четырехлетнюю дочь.
— И тогда она позвонила отцу?
— Последняя надежда. Деньги у него были, но, по-видимому, свободных средств не хватило.
— Поэтому он продал секреты, чтобы раздобыть деньги?
— Мы так считаем.
— И теперь Натали винит себя в случившемся?
— Похоже на то.
— Но это не объясняет, почему Дабни убил Беркшир.
— Не объясняет. И пока что у нас нет никаких версий.
— Каким образом вы все это узнали?
— Нудная, кропотливая работа. Мы задавали вопросы, получали ответы, двигались дальше. Началось все с Корбетта, и дальше уже раскрутилось. На Дабни мы вышли после того, как узнали об игорных долгах его зятя. Фирма Дабни хорошо известна РУМО. Любые его связи, которые могут повлиять на вопросы национальной безопасности, сразу же поднимают нам красный флажок. А дальше оставалось только соединить вместе отдельные точки.
— То есть Натали знала о том, чем занимался ее отец?
— Полной уверенности нет. После случившегося мы с помощью дружественного ведомства проследили кое-какие ее телефонные звонки.
Декер недоуменно посмотрел на нее.
— Натали в телефонном разговоре произнесла пару слов, включивших прослушку АНБ, после чего он был записан и отправлен нам для дальнейшего анализа.
— Я не знал, что АНБ подслушивает разговоры американских граждан.
— Да, и мне бы не хотелось, чтобы вы пожаловались об этом в Белый дом. В любом случае звонок был из-за океана, так что тут все чисто. Полное соблюдение законов. Дабни так прямо и сказал дочери, что разберется с ее проблемой. Время совпадает. Но он не уточнил, каким именно образом это сделает. Разумеется, об этом мы узнали только после случившегося, иначе вмешались бы.
— Но Дабни достал деньги и расплатился с долгами?
— В противном случае их уже не было бы в живых. Они лежали бы на дне какой-нибудь европейской реки, разрезанные на кусочки.
— Когда была осуществлена выплата?
— Электронный след не совсем ясный. По грубым прикидкам, шесть недель назад. Возможно, раньше.
— Вы уже говорили с Натали?
— Пока что нет. На самом деле она нас не интересует. Азартные игры и связи с русской мафией не входят в нашу юрисдикцию. Мы передали всю информацию соответствующим ведомствам.
— Какие именно тайны продал Дабни? Вы сказали, что речь идет о чем-то настолько важном, что это может привести к трагедии похуже событий одиннадцатого сентября.
— Делая сравнение с одиннадцатым сентября, я нисколько не преувеличивала.
— Но если ставки действительно настолько высоки, почему вы не хотите помощи от ФБР?
— «Знают только те, кому положено знать» — это не какая-то чушь из кино, Декер. Эта фраза имеет большой смысл.
— Какой же?
— Если хотите начистоту, на самом деле мы не знаем, кому можно доверять. И чем меньше посвященных, тем лучше.
— Тем самым вы, возможно, оставляете за бортом как раз тех, кто мог бы помочь вам разрешить эту проблему и спасти страну от повторения одиннадцатого сентября, — резко промолвил Декер.
Его слова смутили Браун, однако она не стала спорить.
— Вам известен покупатель?
— Мы над этим работаем.
— И вы уверены, что это не русская мафия? Быть может, Дабни просто передал им секреты в качестве уплаты долга.
Браун покачала головой.
— Все дело в том, что мафия не знала бы, как обналичить подобные секреты, и поэтому даже не стала бы с ними связываться. Без крайней необходимости никто не захочет навлекать на свою голову всю мощь американской военной машины. Нет, мафия получила от Дабни деньги, а тот раздобыл их, продав секреты кому-то еще.
— Другому государству?
— Скорее всего.
— Почему?
— По двум причинам. Только другое государство захочет ввязываться в столь рискованное дело. Для этого требуются средства и глубокий карман. И только другое государство имеет необходимые разведывательные ресурсы, чтобы определить, какие именно секреты ему нужны от Дабни.
— Значит, не он сам выбирал, что красть? Это сделал заказчик?
— Практически несомненно. Такую операцию не затевают ради того, чтобы получить в конечном счете неизвестно что. Уверена, стоящие за этим люди сказали Дабни, что именно им нужно из того, к чему у него был доступ. Все было очень хорошо спланировано. Что наводит нас на мысль о том, что у этих людей был осведомитель. Вот почему мы стремимся как можно больше сузить круг посвященных. Раз нас скомпрометировали, мы ошибемся вдвойне, открывшись не тому, кому нужно.
— Вы проследили деньги?
— С одного конца. Десять миллионов.
— Десять миллионов долларов! — У Декера отвисла челюсть. — Этот Корбетт — он что, играл круглые
