однако очень живой и умный, взгляд. А ещё он маг, и, видать, не из последних: вокруг него переливается довольно плотная аура.
– Что скажете, господин Гагарин? – интересуется жандарм.
От такой родной и знакомой фамилии я невольно улыбаюсь. Хотя, конечно, никакого отношения к Юрию Гагарину маг не имеет. Гагарины – княжеский род. Не самый знатный, конечно, но представленный в Сенате, как и моя семья… Бывшая семья, к которой у меня даже не было возможности привыкнуть.
– Он очнулся. Вы хотите, чтобы я говорил при нём? – удивляется князь.
– Но вы же потом сделаете всё, чтобы Ланской забыл о нашем разговоре, – замечает собеседник.
– Сделаю, конечно, только не понимаю, зачем расходовать ману для случаев, когда можно преспокойно обойтись без неё?
– Давайте я буду решать такие вопросы, – недовольно морщится жандарм.
– Хорошо, господин ротмистр. Отвечаю на ваш вопрос: обряд шельмования был проведён безукоризненно, Ланской не может принимать ману и использовать её.
– Это точно?
– Вы меня обижаете, ротмистр.
– Хм… – Лицо жандарма становится задумчивым. – Тогда как вы объясните тот факт, что он вынес металлическую дверь на гауптвахте?
– А вы видели эту дверь? – усмехается Гагарин. – Нет? А я на неё смотрел. Там же все петли проржавели. И держалась она на одном чистом слове. Не надо искать магию там, где всё объясняется естественными причинами. – В голосе князя появилось раздражение. – И, пожалуйста, не надо больше дёргать меня по пустякам и надуманным поводам.
– Хорошо, ваше сиятельство. Приму это к сведению. Большое спасибо, что помогли успокоиться. А теперь сделайте, пожалуйста, так, чтобы это событие было вычеркнуто навсегда из памяти Ланского.
– Только из уважения к вам.
Князь склонился надо мной и что-то забормотал. Темнота… опять темнота.
Снова будто щёлкнула невидимая лампочка. Я пробудился, но уже не в «кабинете стоматолога». Камера, явно одиночка. Судя по знакомому зелёному цвету стен – та самая «гауптическая вахта», куда меня упекли. Странное, очень странное чувство в голове: она слишком лёгкая и пустая. Такого обычно не бывает даже после хорошего секса.
И тут снова всплывает недавняя сценка с жандармом и Гагариным. Оп-па! А ведь я всё помню, причём не отрывками. Да, в моей голове хотели покопаться, но что-то пошло не так. Ни хрена-то я не забыл! Помню, кто я и откуда, как попал в этот мир и из-за кого. Тюрьма, армия, увольнение, драка с юнкерами, жаркая ночь с Олей. «Губа», зауряд-прапорщик, которому, наверное, мечтает набить морду весь гарнизон (и однажды это всё-таки произойдёт), «собачник» с хлоркой. Медсестра со шприцем, жандарм и инопланетяне… – тьфу ты! – жандарм и князь Гагарин!
Не так уж и просто сломать товарища Ланского! Не каждая магия смогёт или сможет. Какой-никакой, а повод для гордости. А ещё я, кажется, понял, что происходит со мной, откуда берутся те странные силы, которых, как все считают, быть не должно.
В секунды беды и отчаяния, когда мне грозит настоящая опасность, верх над моим сознанием берёт настоящий Ланской – тот, в чьём теле я оказался не по своей воле. Именно он управляет мной и творит эти чудеса. А почему? Скорее всего, потому, что шельмование отрезало от магии его, а не меня. А он черпает её через мои ресурсы.
Сделав это открытие, я похолодел: что, если настоящий Ланской постепенно станет сильнее и каким-то чудом возьмёт верх надо мной? Неужели тогда я исчезну и растворюсь в нигде? Нет, ну вас на хрен, господа хорошие! Побуду-ка я эгоистом. Если я не владею магией сам, значит, этому надо научиться. Для этого необходимо понять основные принципы и как это происходит.
Да, но где можно отыскать ближайшего учителя? До кого я могу дотянуться, находясь в части? Разве только до поручика Шереметевой… Кстати, в последнее время она явно стала выделять меня и как-то странно поглядывать в мою сторону. Выходит, карты сами прут мне в руки…
Когда у тебя появляется пусть даже не план, а хотя бы намётки, жизнь слегка упорядочивается.
И тут дверь распахнулась.
– Рекрут Ланской, на выход с вещами.
Я усмехнулся: вещей в камере при мне не было, но уж больно оптимистично звучала эта фраза.
В коридоре я встретился с Санниковым. Выглядел он неважно: бледный и какой-то скрюченный, как столетний старик. Лицо потемнело, взгляд потух. Я посмотрел на его руки – они были чёрными, как у афронегра: такое впечатление, словно Санников перебирал ими уголь.
Но ефрейтор нашёл в себе силы улыбнуться в ответ:
– Всё закончилось, Лан. Едем в часть.
– Что? – не поверил я ушам.
– Я говорю, что пять суток ареста истекли. Хотя мне они показались, как пять месяцев. Нас отпускают.
Телефон на столе затрясся как припадочный. Гвоздь с сожалением отложил книгу в сторону, поднял вибрирующую трубку и поднёс к уху.
– Слушаю, – мрачным тоном произнёс он.
– Гвоздь, это Упырь.
– Говори.
– Ты велел найти того солдапёра, что наших кентов обидел. Короче, я нашёл его.
– Он мёртв?
– Пока нет, Гвоздь.
– Тогда какого хрена ты мне звонишь? – раздражённо спросил Гвоздь.
Он хотел бросить трубку, но Упырь взволнованно заговорил:
– Не всё так просто, Гвоздь. Он в батальоне осназа служит.
– И что с того? Мои люди не могут положить какого-то вшивого рекрута?! – чуть не взорвался Гвоздь.
– Ты меня дослушай, Гвоздь… Рекрута на «губу» забрали, пять суток вломили за драку, – хихикнул Упырь. – Срок прошёл, сегодня его в часть повезут. Там достать сложно, сам понимаешь: осназ есть осназ. Туда так просто не сунешься.
– Хочешь поплакаться? Иди плачь в другое место.
– Всё нормально, Гвоздь. Решим вопрос. Я всё придумал: мы их машину по пути в часть перехватим.
– Свидетели?
– Свидетелей не будет, Гвоздь! Зуб даю! Ты же меня знаешь!
– Хорошо, Упырь. И не звони мне, пока не грохнешь солдапёра! – сказал как отрезал Гвоздь и положил трубку.
Глава 21
В моей жизни уже была автомобильная авария, причём устроенная мной же. До сих пор вспоминать неприятно – аж мороз по коже.
Ехал с девушкой на дачу к родителям. Водительский стаж тогда был всего ничего, а понтов – выше крыши.
Как же… Шумахер, блин! Решил, как дурак, обогнать еле тащившуюся машину по грунтовке, заодно и выпендриться перед подругой.
Опыта, понятно, с гулькин нос. О коварности подобных дорог даже не подозревал. Втопил газ до упора, и тут машину резко понесло. Будь я матёрым гонщиком, возможно, как-нибудь вырулил бы, но я растерялся: уж больно всё быстро происходило. Машина вдруг перестала слушаться. Стал крутить рулём и окончательно потерял управление. В итоге тачка
