Трубка сотового телефона жизнерадостно мигала всеми кнопками, наигрывая что-то из классики. На часах было около двух. Сон как рукой сняло. В отличие от примитивных обывателей, азартный по натуре Кнабаух обожал ночные звонки. Особенно момент, когда трубка еще пищит, а ты решаешь: брать или не брать. В эти несколько секунд он был почти счастлив. Кнабаух играл в свою рулетку. Ответив по телефону, придется вновь доказать себе, что ты — умнее всех. А если не отвечать на ночные звонки, то стоит ли жить? Он потянулся к трубке.
— Внимательно слушаю. Кнабаух.
— Через двадцать минут на нашем месте. Это срочно.
Голос Жернавкова он узнал сразу. Что-то неприятное шевельнулось в душе, будто ледяной ветерок забрался под шелковую пижаму. Артур Александрович быстро оделся. В прихожей он почти машинально схватил с туалетного столика флакон с одеколоном и брызнул себе в лицо. Кнабаух улыбнулся, похлопал себя по щекам и тихо произнес:
— Банзай!
Черная «Волга» стояла с работающим мотором и включенными фарами. Артур Александрович стряхнул снег с плеч своего кожаного пальто и уселся на заднее сиденье.
— Рад вас приветствовать, — он посмотрел на затылок водителя.
Жернавков был не в духе.
— Мне плевать, рад ты меня приветствовать или нет. Будь моя воля — сидел бы ты давно под нарами в Крестах.
Похоже, именно этой фразы и не хватало Мозгу, чтобы окончательно проснуться и прийти в себя.
Адреналин встряхнул весь организм. Ненависть выстроила в голове все по полочкам и уходить уже не собиралась.
— Мы — свои люди. Позволите откровенность — за откровенность? Думаю, вы плохо подготовились к работе со мной. Или недостаточно изучили мой психологический портрет. Никто еще не позволял себе разговаривать со мной в таком тоне. Причем, сидя ко мне спиной. А вот я подготовился хорошо, — внезапная пауза длилась буквально секунду, но это была настоящая пауза. — Сейчас двое моих людей с наслаждением насилуют вашу дочь, — Кнабаух посмотрел на часы. — А ваша жена с заклеенным скотчем ртом на это смотрит. Когда все кончится, на нее натравят бультерьеров, и те загрызут ее, но не насмерть. Вы будете лечить свою семью всю оставшуюся жизнь. Если, конечно, я справлюсь с соблазном и не нажму на спусковой крючок пистолета, приставленного к спинке вашего сиденья.
Мозг внимательно следил в зеркало заднего вида, как меняется взгляд собеседника. А там было на что посмотреть. Каменную маску особиста сменила гримаса злобы и ужаса. Жернавков медленно начал поворачиваться.
«Есть! Сломался! — удовлетворенно подумал Кнабаух. — Теперь ему можно доверять около двух недель. Мне этого должно хватить».
Жернавков повернулся и посмотрел на руки Мозга. Тот покрутил ими в воздухе.
— Шучу, — тихо сказал он. — Я просто сказал первое, что пришло в голову. Представляешь, что может быть, если я подумаю? А, боец невидимого фронта?
— Я тебя убью.
— Не будем отвлекаться на всякую ерунду. В чем все-таки цель нашей встречи?
Жернавков молча протянул назад диктофон. Рука заметно дрожала. Мозг нажал кнопку воспроизведения и закрыл глаза. Через небольшие помехи телефонной линии незнакомый голос четко произнес:
— Первый, я четверка. Сообщение от «Глаза». Объект отлично подготовлен. Пытался ликвидировать бригаду. Раскрыл сразу. «Глаз» продолжает вести фигуранта. Приблизиться не могут. Объект на попутной машине доехал до проспекта Энтузиастов, дом тринадцать. Машину проверяем. Жду указаний.
— Что будем делать? — донеслось с переднего сиденья.
Мозг открыл глаза и посмотрел в зеркало. Жернавков тут же обернулся.
— Спасибо за хорошую работу. Убирайте оттуда своих людей. Дальше — я буду думать.
От этих слов особиста передернуло.
Кнабаух выходил из машины победителем. Он аккуратно прикрыл за собой дверцу, затем будто что-то вспомнил, снова открыл и сказал:
— Вы не стесняйтесь, позванивайте, — и опять аккуратно закрыл.
Машина медленно тронулась и покатила по безлюдным улицам, набирая скорость. Владимир Федорович Жернавков спешил домой.
— Если все нормально, снимаю дачу и увожу, — шептал он одними губами.
Постепенно шок от первого потрясения прошел. Глядя прямо перед собой, майор жестко произнес:
— Давай поиграем, умник.
Он ехал и улыбался каким-то собственным мыслям. У Жернавкова появилась цель, а у Кнабауха еще один враг. Пожалуй, самый опасный в его жизни.
Тем временем на заснеженной площади Мозг набирал номер, торопливо нажимая кнопки сотового телефона. Ответили сразу, как и должно было быть.
— Я.
Артур Александрович улыбнулся:
— А это я. Игнат, запиши адрес.
— Я запомню, — Спец всегда так говорил, а Кнабаух всегда повторял. Это было обязательно как пароль.
— Запиши, пожалуйста, Энтузиастов, тринадцать, Файнберг Виктор Робертович. Он там. Он нам мешает. Он опасен. Спроси, куда он дел Паука, если сможешь, и попрощайся...
— Всего доброго, — спокойно произнес Спец и отключился.
Глава 20
ГЕРОИ И ГЕРОИНЫ
По укатанной до ледяной корки дороге неторопливо ехали «Жигули» шестой модели с полностью открытыми окнами, удивляя замерзающих прохожих. В тишине пустынных в этот час улиц сквозь рычание двигателя отчетливо слышались голоса.
— Однозначно — твоя моча, эт'самое, Стрижак. Такая же вонючая и бесполезная, как ты сам.
— Герман Семенович, я, конечно, Вас очень уважаю, но обидные вещи Вы говорите. Полчаса назад вы лично признались в своей причастности. А потом, эт'самое, я в два раза меньше Вас. А залило почти весь салон, извините. И мы, кстати, здесь с Вами не одни.
— Ну, Костя, ты даешь. Это тебе машина сразу не понравилась. А еще партнер, называется...
«Шестерка» продолжала методично целовать лобовым стеклом снежинки, тут же превращающиеся на нем в слезы. Неутомимые «дворники» разбрасывали их по сторонам. Машина плакала. Так ее осквернили впервые.
Ф 911 СБ остановилась неподалеку от припарковавшейся красной «копейки». Снегопад усилился. Уже через минуту машина «наружки» была замаскирована под сугроб с черными бойницами открытых окон. Через них, как из бани, валил подозрительно пахнущий пар. Впрочем, издалека могло показаться, что в салоне курят.
— Профессор вышел из машины, — у одного Пименова был бинокль ночного видения, и он неотрывно следил за клиентом. — Заходит в подъезд. Стрижак!
— Я, — тоскливо отозвался тот, в поисках суши забившись в самый дальний угол машины.
Герман Семенович секунду подумал.
— Нет, эт'самое. Бондаренко, лучше ты. Иди погрейся и отследи адрес.
Оперативник послушно вылез из машины и, играя пьяного, — как фигуру, наиболее подходящую для этого времени и района, — направился к цели. В глубине души он надеялся, что отопление в подъезде не отключено...
Вдруг дверь парадной распахнулась, и на улице вновь появился объект. Близоруко щурясь, он рассматривал какую-то бумажку. Ужас накрыл Бондаренко сразу и целиком. Издав протяжный стон, филер рухнул в ближайший сугроб. Снег мгновенно облепил мокрую одежду, до неузнаваемости изменив его облик.
В машине Ф 911 СБ Герман Семенович Пименов до синяков вдавил в глазницы бинокль ночного видения, а другой нащупал под курткой ручку пистолета. Стрижак энергично начал поиски резервного импортного пакета.
* * *
Виктор Робертович прочесал первый подъезд тринадцатого дома по проспекту Энтузиастов. Номера квартир шли по возрастающей. Вопреки логике — справа налево и сверху вниз. Логова травматолога Рыжова в странном подъезде не нашлось. Файнберг снова вышел на улицу.
— По инструкции, необходима рекогносцировка! — копируя подругу, произнес он, всматриваясь в бумажку с адресом.
Неожиданно странный звук привлек его внимание. Виктор Робертович поднял голову и увидел падающее в сугроб тело. «Инфаркт», — решил Файнберг и поспешил на помощь. Бондаренко, сам того не подозревая, продолжал «косить» под сердечника. Он мычал и судорожно хватался за грудь. Файнберг нагнулся и громко — на случай, если у больного не все в порядке со слухом, — спросил:
— В чем дело?
В это время в нос ему ударил резкий запах, знакомый каждому по общественным туалетам и подъездам.
— Не надо! Не убивайте! Я выполняю приказ! — мычал Бондаренко куда-то в снег.
Виктор Робертович успокоился. Сердце здесь было ни при чем. Опыт подсказывал, что человек скорее всего пьян. Профессор даже улыбнулся и сказал, подыгрывая падшему:
— Продолжайте выполнять приказ! Только сначала погрейтесь в парадной!
— Есть! — ответили из сугроба.
Человек энергично вскочил и на удивление бодро рванул к подъезду.
— Ну, надо же... — изумленно сказал Файнберг вслед удаляющейся заснеженной фигуре.
Через пять минут упорных поисков и сложных математических расчетов он наконец нашел нужную парадную, вошел и плотно прикрыл за собой дверь.
