– Видите, никто нас не обслуживает, – говорит Любиёва. – Это из-за дождя.
– Не хотите зайти и спросить, может быть, нам принесут пива? – говорит Принцип.
– Хорошо. – Любиёва встает и входит в людное кафе.
– Она недовольна вами, – замечает Принцип. – Она видит, что вы в плохой компании. Ей не хочется вас оставлять.
– Она любит ваши романы, – говорит Петворт. – Это она купила мне книгу.
– Не все, кто любит книги, любит автора, – отвечает Принцип. – И не все, кто любит автора, любит книги. Давайте спросим профессора Рума.
Принцип пересаживается по другую сторону от Петворта и начинает разговор; Петворт смотрит на обвисшие красные знамена.
– Он говорит, что принадлежит к партии соцреализма и думает, что ему не понравится моя новая книга, – переводит Катя Принцип. – В ней нет народных персонажей. Главное действующее лицо – двурогий пирог.
Любиёва выходит из кафе и встает перед Петвортом.
– Простите, ничего не выходит, – сообщает она. – Пиво кончилось.
– Так надо взять чего-нибудь еще, – отвечает Принцип. – Чай с тортом. Пойду добуду.
– Товарищ Петвурт, пожалуйста, осторожнее с этой женщиной, – говорит Марыся, садясь рядом с ним. – Она делает глупые вещи и втянет вас в неприятности.
– Реализьмус, – вставляет профессор Рум, выходя из раздумья.
– Извините?
– Он просит меня объяснить, что проблема реализьмуса – соединить реальность исторического процесса и достаточную субъективность восприятия. Вы согласны?
– В общем, да, – говорит Петворт.
– Вот и чай. – Принцип вернулась с подносом, на котором дымятся четыре стакана с кипятком. В кипятке плавают железные бомбочки, от которых расплываются загадочные бурые иероглифы. – Теперь берите стаканы, пожалуйста, и смотрите на ратушу, на самый верх. Уже почти время.
И впрямь, на часовой башне что-то начинает происходить. Над циферблатом, украшенным оккультными символами, рывком открываются деревянные дверцы. Из-за них выезжают два деревянных крестьянина с дубинками. Они кланяются толпе, поворачиваются друг к другу, еще немного съезжаются и поднимают дубинки. Часы начинают бить; при каждом ударе крестьяне лупят друг друга по голове.
– Считайте, – говорит Принцип. – Один, два, три, четыре, пять, шесть.
Толпа замерла, все смотрят вверх. Петворт замечает, что на шпиле закреплена телекамера наблюдения, которая смотрит на толпу.
– Вам нравится, что я вас сюда привела? – спрашивает Катя Принцип. – Теперь вы видите мое желание. Я люблю, когда чуточка волшебства. Может быть, вы тоже.
– Да, – отвечает Петворт.
– Каждый день в шесть, когда они выходят, я сижу здесь, – говорит Принцип. – Здесь меня всегда можно найти, если захотите.
– Ой, Петвурт, Петвурт! – вскрикивает Любиёва. – Ваша жена!
– Моя жена?! – восклицает Петворт.
– Телефон, – говорит Любиёва. – Я договорилась, что вы позвоните ей из гостиницы в шесть часов.
– О, так у вас есть жена? – спрашивает Принцип. – Вы не сделали дзинь-дзинь.
– Его жена ждет звонка, – объясняет Любиёва. – Ну, теперь уже слишком поздно, придется договариваться снова, ой, Петвурт, Петвурт, они будут на вас недовольны.
– Шесть часов? – удивляется Петворт. – Но мы только что позавтракали.
– Это был очень долгий завтрак, – объясняет Любиёва. – И не забывайте, завтра вам делать конференцию в университете. Думаю, надо ехать в гостиницу.
– Да, я тоже так думаю. – Петворт смутно вспоминает еще одно приглашение, о котором, возможно, не стоит сейчас упоминать.
– Идемте, я вас отвезу, – говорит Любиёва, вставая перед Петвортом.
– Какая гостиница? – спрашивает Принцип.
– «Слака», на Вангьлуку, – отвечает Любиёва.
– Дорогуша, давайте я его провожу, мне всё равно туда же, – говорит Принцип. – Мой дом сразу за углом.
– Думаю, я поеду с вами, – настаивает Марыся Любиёва.
– Не надо, – уверяет Принцип. – Ему не обязательно всегда две красивые женщины.
– Вы знаете ваши мероприятия, товарищ Петвурт? – озабоченно спрашивает Любиёва. – Помните программу? Я приду на то же самое место в гостиницу в то же самое время. Вы успеете позавтракать?
– Думаю, да, – отвечает Петворт.
– Ну, – с сомнением произносит Любиёва, – может быть.
– Конечно. – Принцип хватает Петворта под локоть. Профессор Рум встает, поправляет плащ и протягивает Петворту руку.
– Он говорит, что приятно было познакомиться и он с интересом выслушает вашу конференцию, – переводит Любиёва. – Хотя он не понимает английского и считает вас прагматиком.
– Значит, увидимся завтра, – обращается Петворт к Любиёвой. – И спасибо за экскурсию и за книгу.
– Может быть, насчет книги это была не очень хорошая мысль, – говорит Любиёва, – но мне хотелось сделать вам приятный презент.
– Спасибо, – отвечает Петворт.
– Сюда, на трамвай, – говорит Принцип. – Вы ездили на трамвае?
– Еще нет.
– Ой, Петвурт, Петвурт, – кричит Любиёва, бросаясь за ними вдогонку. – Ваш паспорт. Возьмите его. Помните, что без него вы не существуете. До завтра.
– О, она сердитая, эта дамочка, – говорит Принцип, провожая глазами мохеровую шапочку. – А может, ревнивая, ведь вы ей нравитесь. Да, конечно. Вы не такой мачо, как наши мужчины, и это делает вас привлекательным. Почему, выдумаете, мне так хотелось с вами пойти?
– Я очень рад, что вы пошли со мной, – отвечает Петворт. Они идут через рынок, мимо увядших крестьянок за прилавками, мимо цветов и корявых овощей.
– Теперь будем ждать трамвая, – говорит Принцип. – Пожалуйста, возьмите меня под руку, мне кажется, вы вьтили слишком много тостов. А когда придет трамвай, толкайтесь, толкайтесь, толкайтесь. Мы здесь не такие вежливые, как в Британии.
Они стоят в толпе, пока не подъезжает розовый трамвай; табличка над вагоновожатой в белой форменной блузке гласит «ВАНГЬЛУКУ».
– Толкайтесь, толкайтесь внутрь, у меня есть два билета, – говорит Принцип. – Если справитесь, займете место и еще одно рядом, для меня.
Петворт занимает два места, трамвай со скрежетом трогается.
– Итак, мистер Петвит, я рада, что вы – мой поклонник, – говорит Катя Принцип, садясь рядом. – Вы знаете, я маленькую чуточку тоже ваша поклонница. Да, думаю, завтра я приду на вашу лекцию. Если вы будете читать ее очень медленно.
– Хорошо, – обещает Петворт.
– Правда в трамвае приятно? – Принцип берет его под руку. – Знаете, я когда-то водила трамвай. Когда не могла писать.
– Но теперь вы можете.
– Да, теперь у меня есть протекция. Всегда лучше, когда есть протекция. Хотя я ненадежная. У меня есть друзья в Америке, которые делают мне телефонные звонки. Я слишком много ездила за границу и знакомилась с неправильными людьми. Я невежлива с аппаратчиками. Поэтому за мной часто следят. Вот почему я не такой хороший друг для вас. И вы не очень хороший друг для меня. Жаль.
– Очень жаль, – говорит Петворт. Трамвай едет по мосту имени годовщины 15 мая.
– Ой, смотрите, смотрите, мы едем над рекой! – восклицает Принцип. – Видите рыбаков внизу, под дождем? Знаете, как мы их зовем? Мы говорим, что это люди из ХОГПо.
– Почему? – спрашивает Петворт.
– Там слишком много рыб, – отвечает Принцип. – Кто-то должен узнать, что они думают. Так, значит, мистер Петвит, у вас есть жена. Какая она?
– Хорошая, – отвечает Петворт.
– Мы говорим так: каждому мужчине нужна хорошая женщина, а когда он ее находит, ему нужна плохая женщина. Вы милый, мистер Петвит, вы слишком много пьете, слишком много курите, вы не персонаж в историческом мировом смысле, и всё это делает вас привлекательным. Но, может быть, я всё же не приду на вашу лекцию. Мы слишком мало осторожны.
– Вы думаете, нам лучше не встречаться, – говорит Петворт.
– А зачем? Чтобы я рассказала вам настоящую историю Дурака?
Что-то всплывает из затуманенной памяти Петворта.
– Когда вы были в аэропорту, с профессором Румом, – говорит он.
– А, в аэропорту, когда мы вам махали? Я вернулась из Провда, где был пленум Союза писателей.
– А кто был тот человек, третий, который тоже махал мне вслед?
– С зонтиком? Незнакомый. Иностранный человек, откуда-то еще. Не очень хорошо говорил по-слакски. Вы знаете, мистер Петвит, здесь столько слежки. Вы хороший человек, в хорошем месте мы могли бы друг другу нравиться. Но, думаю, не в Слаке. Смотрите, мы уже почти на Вангьлуку. Вставайте, товарищ, толкайтесь, толкайтесь.
Над трамваем в узкой улочке плещут Маркс и Энгельс, Банко и Григорик. Петворт и Принцип выходят на людную площадь. Народ толпится у прилавка с газетами, покупает воздушные шары у торговца.
– Я вернула вас домой. – Катя Принцип в овчинной тужурке и белом расписном платье смотрит на него печальными серо-зелеными глазами. – Мне правда приятно было с вами познакомиться. Но я не могу быть вашей доброй волшебницей, не могу быть вашей злой волшебницей, это было бы очень мило и очень глупо. Вы рады, что со мной познакомились?
