Прибалт. Это я с удовольствием.
(Поёт.) Россия. Россия. Россия – родина моя.
Валя даёт ему триста долларов.
Прибалт (пересчитывает). А хочешь, я тебе гимн Советского Союза сыграю на нашей национальной губной гармошке? Я в детстве с преподавателем разучивал. (Играет «Союз нерушимый…».) Какие мелодии писали хорошие.
На экране телевизоров – призыв в российскую армию. Молоденькие лица солдат. Бритые головы. Демонстрации в Восточных странах. На площадях молятся мусульмане. Мир бурлит.
В знакомом дворе под истрёпанной ветром в лоскуты кофточкой дети играют в расстрел. Трое – сын Геннадия и те, которые ждали взрыва с отцом, – у бортика футбольного поля. Четвёртый, индеец, делает вид, что стреляет. Трое падают.
Индеец (сыну Геннадия). Нет, ты неправильно падаешь. Не так надо. Я видел вчера по телевизору, как надо падать. Давай покажу!
Гарик выходит на балкон со скрипочкой и с завистью смотрит на тех, кто играет «в расстрел». Вдруг во дворе звучит траурная музыка. Из подъезда выносят гроб. В нём – совсем молоденький мальчишка. Один из тех, кто был среди каратистов. За гробом – мать. Та, что была со сковородой. Рядом с ней – молодая вдова солдата. Мать поддерживает батюшка.
Жена Фёдор а выходит из подъезда и кладёт цветы. На балконах люди.
Процессия движется по двору. За гробом идут Марина, Геннадий, Фёдор с женой, обе старушки, борец за справедливость, друзья Фёдора, женщины. Идут, как будто никогда не было между ними никакой ссоры. Дружные, какими могут быть только русские или во время погрома или во время похорон. Тут же Гигант, Мышка. Дворник бросает веточки перед процессией.
У него на плече жалобно мяукает Лиза. Мойша помогает всем усаживаться в автобус. Его жена наливает людям в автобусе сок. Даже кагэбэшник участвует в процессии.
Кагэбэшник. Придём к власти – всю теперешнюю верхушку перевешаем.
Гигант. Да, козлы наши генералы! На войну мальчишек посылать… Мышка! Там у нас водочка осталась, освящённая батюшкой. Снеси им сегодня вечером на поминки.
Геннадий (Марине). Что ж они мне раньше не сказали? У меня теперь такие связи! Я бы его освободил от службы. Ведь только что поженились.
Моисей (на балконе). Софа! Они у нас соль занимали. Ты уж им прости это, что ли?
Борец за справедливость. Надо народ поднимать! Иначе ещё не одна беда на него свалится.
Батюшка (обнимает золотозубую тётку). Держись, дочь моя. Весь год буду за твоего сына молиться. Большое горе на Россию выпало. Испытание великое. Искупил сын твой нашу вину общую. Гордись им, матушка. Будет ему земля пухом. Я за упокой души его, матушка, всю оставшуюся жизнь служить буду.
Т ё т к а. Спасибо, батюшка. Если б не ты… (Плачет.) Сколько мы тебе за всё должны будем, батюшка?
Батюшка. Забудь об этом, дочь моя. Никаких денег я с тебя не возьму. Только молись за сына своего и за других таких же.
Бизнесмен (выглядывает из окна). Слава богу, наш дом завтра будет готов, и мы навсегда уедем от этих жлобов. О шит!
К дворнику сзади подходит парапсихолог и, как всегда, шепчет на ухо.
Парапсихолог (показывая на плачущую мать убитого). Это всё потому, что она меня сразу не послушалась и не пожелала, чтобы моя жена.
Дворник (увидев парапсихолога, прерывает его и зовёт батюшку). Батюшка! Вот тот, которого вы искали.
Батюшка (подходит к парапсихологу и говорит очень спокойно, как будто в церкви, почти шёпотом). Слушай, сын мой! Я до церковно-приходской школы институт физкультуры закончил по специальности классической борьбы.
Когда был студентом, в колхозе быстрее всех грядки с морковкой полол. Ещё раз где-нибудь тебя с твоей австралопитечкой увижу… Вот этими руками твою бороду козлиную выщиплю, а сверху крестом пришибу… От Версаче… Понял, ты, выкидыш покемона?
Парапсихолог (с ужасом смотрит на батюшку). Что с тобой, батюшка? Я тебя не узнаю.
Батюшка. Я тебе не батюшка. Я им – батюшка. (Показывает на процессию.) Прости меня, Господи! (Смотрит на небо.)
Дворник (батюшке вдогонку). А я… Если он не поймёт, ему в квартиру всех мокриц из подвала направлю. Посмотрим, как его супружница их загипнотизирует.
Снова комната в разведуправлении США. За столом те же: шеф и агент.
Шеф. Я возмущён. Я вас снова пошлю в Никарагуа. Уже два месяца в России идёт настоящая война. Все делают на ней хорошие деньги. А вы ещё не продали ни одного моего эшелона с оружием тем, кто воюет с русскими. Они так у меня в прихожей и стоят. Почему?
Агент. Потому что им продают такое же оружие сами русские.
Шеф. Не понял. Русские продают тем, с кем они воюют?
Агент. Да, шеф. И гораздо дешевле, чем мы.
Шеф. Почему?
Агент. Нам везти издалека. А русским – только поле перейти.
Шеф. Ничего не понимаю. И те, кто воюет с русскими, не хотят у нас ничего купить?
Агент. Нет, шеф. Они говорят, что наш президент поддержал русских, поэтому они принципиально не будут иметь с нами дело.
Шеф. А вы пробовали им платить?
Агент. Да.
Шеф. И что?
Агент. Говорят, что русские им платят лучше.
Шеф. За что?
Агент. За то, что они покупают у них оружие.
Шеф. А откуда у русских деньги?
Агент. Мы сами им дали.
Шеф. И что они с ними делают?
Агент. Они выделяют их на восстановление тех районов, которые потом бомбят.
Шеф. И восстанавливают?
Агент. Нет.
Шеф. Почему?
Агент. Потому что всё равно разбомбят.
Шеф. А зачем же бомбят?
Агент. Чтобы выделять деньги.
Шеф. Так, подождите… Вы хотите сказать, что те, кто воюет с русскими, не хотят больше нас слушать?
Агент. К сожалению, да, шеф. Более того, я не знаю, как вам сказать. Наша разведка донесла, что они хотят прекратить нам поставки своей нефти.
Шеф. Почему?
Агент. Потому что наш президент оказал поддержку деньгами русским, а не им. Теперь весь мусульманский мир – против нас, поскольку мы не дали им денег.
Шеф. Я не понимаю. Нефть – это и есть деньги. Кому же они её будут поставлять, если не нам?
Агент. Они решили её поставлять русским.
Шеф. За что?
Агент. За то, что они продают им оружие дешевле, чем мы.
Шеф. Не смешите меня. Мне недавно аппендицит вырезали. Я не поверю, что они посягнули на святая святых – нашу нефть. САМ им этого не простит. У него все родственники в этом бизнесе. Мы же их сотрём в порошок. У них нет ни одной ядерной ракеты.
Агент. Уже есть.
Шеф. Откуда?
Агент. Я же вам говорю, им русские продали.
Шеф. Как? Русские продали ядерные ракеты своим врагам?
Агент. Да.
Шеф. Почему мы опять об этом раньше ничего не знали? Как вы это прозевали? Когда это случилось?
Агент. Вчера.
Шеф. Хорошо, продали вчера. А начали планировать эту продажу когда?
Агент. Позавчера.
Шеф. Этого не может быть. Я вас снова пошлю в Никарагуа. Так не бывает. У русских военная охрана вокруг ракетных частей. Кто же им их продал?
Агент. Охрана и продала.
Шеф. Как они умудрились это сделать?
Агент. Ракеты ближнего действия они продали как водопроводные трубы, а дальнего действия – как трубы канализационные!
Шеф. Но ведь это оружие может быть обращено против самих русских? Агент. Шеф! Русские не успевают думать о смерти, когда они думают о деньгах.
Шеф (беспомощно). Я понимаю, понимаю… Мы не можем понять русских. Но разве мы не можем предугадать действия простых азиатов?
Агент. Нет, шеф.
Шеф. Почему?
Агент. Потому что они все учились в русских институтах.
Шеф. Так. Стоп. Вы загружали все эти данные в «Рус-3»?
Агент. Конечно.
Шеф. И что?
Агент. «Рус-3» сошёл с ума. Его коротнуло. Он всё время просит прислать ему психиатра.
Шеф. Вы что хотите сказать? Что ситуация нами больше не контролируется?
Агент. Точно так, шеф.
Шеф. Что же делать?
Агент. Быть готовым к военным действиям.
Шеф. Ну что же… (Нажимает на кнопку и диктует в микрофон.) Немедленно подготовьте бумагу нашему президенту о необходимости ввести во всех флотах, воздушных и ракетных частях боевую готовность.
