Точно то же самое и здесь, тот же процесс. Начинает он, так скажем, с малой зависимости от культур. Хотя я ещё раз повторяю, что всё-таки важно, чтобы в культуре вообще имелась культура рисунка…
А.Г. Ручка, плоскость и необходимость.
А.В. Да, да. Но дальше всё больше и больше он встраивается уже именно в свою культуру.
А.Г. Но вот на этом уровне, на уровне «головоногов», никакой гипотезы ещё, наверное, высказать нельзя по поводу того, как развивается ребёнок и его окружение. Слишком унифицировано это всё, да?
А.В. Просто гипотезы будут из очень разной сферы. Чем младше ребёнок, тем больше говорит его рисунок об уровне его общего умственного развития. Правда, нельзя сказать, что ребёнок, начавший рисовать в полтора года, обязательно гениален. Но вот ребёнок, который в три года ещё не начал рисовать даже простеньких «головоногов», притом, что имел и карандаши, и бумагу, это может настораживать. Нет ли вообще некоторой замедленности в темпах умственного развития? Далее он медленно переходит к следующей фазе, которую нам, в частности, сейчас показывают. Это фаза схемы, на которой уже есть туловище. Но мы тут проскочили несколько фаз, потому что тут уже, видите, стали руки и ноги не палочками, а приобрели толщину и находятся они не посередине туловища, как вначале, когда дети рисуют руки, растущими как бы из середины туловища. А здесь они уже растут от верха туловища. Это уже схема 4-5 лет.
Насколько быстро ребёнок проходит эти этапы, очень многое говорит о его общем умственном развитии. И вот этот тест Гуденаф «Нарисуй человека», который я уже назвал, это как раз и есть тест умственного развития. А чем старше ребёнок, тем меньше говорит нам его рисунок об его умственном развитии. Вот нам сейчас показывают замечательный рисунок, который имеет отношение к умственному развитию. Это рисунок старшего подростка, 15-летнего мальчика, и про умственное развитие он ничего не скажет. Кроме того, что, по всей видимости, оно в норме, не ниже нормы. Видите, рисунок на очень хорошем уровне. Но хороший уровень рисунка в 12-15 лет или у взрослого человека говорит вовсе не о хорошем общем умственном развитии, – оно может быть хорошее, а может быть и плохое, – он говорит просто о том, что человек этим занимался.
А.Г. Получил навык.
А.В. Учился, да.
А.Г. Или у него есть способности.
А.В. Да. Но зато чем дальше, тем больше это нам говорит об эмоциональных особенностях, об особенностях личности характера. Вот смотрите, на этом рисунке изображён очень могучий мужчина.
А.Г. А это тот же самый тест Гуденаф, да? «Нарисуй человека»?
А.В. Вы знаете, это тест, который по-русски переводится также. По-английски один тест называют «Draw-a-Man», другой тест называют «Draw-a-Person». Хотя по-русски и то, и другое – «человек».
А.Г. Понятно.
А.В. И этот вариант разработан другим учёным, тоже женщиной, Карен Маховер, уже в конце 40-х лет – начале 50-х. Инструкция та же самая. Но, если Гуденаф давала эту инструкцию детям, и оценивала уровень их умственного развития, и разработала критерий, позволяющий оценить уровень умственного развития, то Маховер давала эту инструкцию взрослым людям и разработала критерии, позволяющие оценивать эмоциональные особенности, особенности личности, характера, отношения к определённым сферам. А потом стали уже интерпретировать и детские рисунки с использованием критериев Маховер. Правда, детские, но не совсем для маленьких детишек. Скажем, рисунок шестилетнего ребёнка можно, а четырехлетнего не получится.
А.Г. Ещё нет навыка, он ещё не может адекватно выразить…
А.В. Да. Поэтому и там, и там рисунок о многом говорит. Но о разном. Если посмотреть на рисунок этого мощного мужчины, то как, на ваш взгляд, выглядит автор этого рисунка?
А.Г. Я думаю, что это щуплый, прыщавый подросток, небольшого роста, которого в школе…
А.В. Замечательно. Но с ростом, правда, здесь вы немножко ошиблись, он высокий. Но он действительно щуплый, он явно ощущает свою недостаточную мужественность. И она для него очень значима. Там и чисто сексуальная символика есть: ширинка подчёркнута, очень так чётко выделена. И более отдалённые признаки мужественности – могучие плечи, могучие руки, одна из них сжата в кулак. А при этом, скажем, в том же рисунке, если вы обратили внимание, глаза за чёрными очками.
А.Г. А можно посмотреть этот рисунок?
А.В. А глаза, видите, глаза за чёрными очками.
А.Г. В определённой степени, да.
А.В. От силы, от уверенности в себе редко люди прячут глаза. И идея такая вряд ли возникнет. У него есть потребность как раз закрыться, заслониться. Не так, как вот на том первом рисунке, где было несуществующее животное, выражавшее потребность защититься. Нет, здесь не видно потребности в защите. А вот закрыться, чтобы не очень видели, что у меня внутри, это нужно.
Кстати, вы правильно сказали, что он щуплый. Но на самом деле он мог бы быть накачанным – таким же, как он нарисовал себя. Он мог бы и на самом деле собой заняться в этом направлении. А вот что личностно он щуплый и сомневающийся в своей мужественности, это всё равно бы осталось. Таких много накаченных, они вроде мощные, могучие. Но почему? Не потому, что он уверен в себе, не потому, что он чувствует себя действительно хозяином жизни. А потому, что он чувствует себя внутри-то тем маленьким и слабым, каким он был раньше. А этим торсом он как бы демонстрирует себя миру.
Здесь есть ещё одна особенность, уже из совершенно другой области. Посмотрите, какое огромное количество мелких деталей и сколь они тщательно вырисованы. Вот тут уже можно вполне серьёзно выдвинуть не такую слабую гипотезу, которую надо очень и очень проверять, а весьма надёжную гипотезу о том, что у человека есть повышенная, по сравнению со средним уровнем, педантичность, аккуратность; мы называем это «вязкость», то есть он застревает на чём-то. Дело в том, что если нет этого качества у человека, он просто не сможет так одинаково шнурочки рисовать или пуговки. Он начнёт, а потом они у него начнут меняться. Для этого нужно очень большое терпение, пунктуальность. Ну, на бытовом языке это называется «занудность». Вот об этом можно сделать уже очень уверенное предположение.
Есть ещё одно качество, о котором тоже с очень большой уверенностью можно сделать предположение. Человек нам очень многое показывает. Он показывает, какой он есть или каким бы хотел быть. Тут и татуировка на руках. Я сначала сказал про огромное количество единообразных деталей. Но здесь ещё к тому же очень много и разнообразных деталей. Если бы он был просто таким «вязким занудой», то он бы ограничился этими однообразными деталями. Он всё время ищет, чем бы ещё себя снабдить. И это трактуется точно так же, как если человек на себя всё это наденет. Он может не рисковать надеть на себя. Что мы подумаем? Что для него очень важно впечатление, которое он производит. На нашем языке это называется «демонстративность». Он стремится себя подать, себя продемонстрировать. Для него очень важно, как он выглядит в глазах окружающих. Может быть, даже важнее, чем какой он есть на самом деле. Важнее создать свой образ в глазах окружающих, чем, скажем, самому на самом деле стать таким.
Вот нам показали этот профиль. Посмотрите, здесь уже совсем другое впечатление. Вот как бы вы сформулировали впечатление, которое он производит?
А.Г. А возраст какой?
А.В. 14 лет, мальчик.
А.Г. Я затрудняюсь здесь какие-нибудь предположения сделать.
А.В. Впечатления не о мальчике, а просто, какое впечатление на вас производит этот рисунок?
А.Г. Ну, такая ярко выраженная агрессия с некой ущербностью при этом.
А.В. Так это называется на вашем простом языке. Так вот на нашем простом языке это называется точно так же. На нашем профессиональном простом языке – агрессивность, да, просто те же самые слова. Мрачность. Кстати, когда я смотрю на этот рисунок, то поначалу тоже думаю не в этих словах, не в словах «агрессивность» и так далее, а скорее «злобный, мрачный». Потом мне важно это перевести на свой язык, на профессиональный, чтобы соотнести со всем рядом исследований, выполненных по поводу этого. Потому что исследования всё-таки про агрессивность, а не про злобность.
Здесь ярко выраженный, конечно, негативизм, противопоставление себя окружению, в данном случае конкретно мне. Ведь этот рисунок делается по моему указанию, по моей просьбе.
А.Г. Но он стоит-то в профиль. Вот это странно.
А.В. Это-то как раз очень типично для негативизма.
А.Г. Да?
А.В. Он отвернулся, он не желает со мной общаться, и его персонаж не желает со мной общаться, он полуотвернулся, и бывает, что рисуют со спины совсем. Это более выраженный признак негативизма. Сжатые кулаки. И смотрите, в отличие от предыдущего, здесь тоже присутствует неуверенность в себе. Но здесь это совсем явно, здесь ему даже скрытие не удаётся. Вы правильно сказали насчёт ущербности, и при этом он настолько сильно её ощущает, что он вовсе её не может скрыть. Там есть хотя бы эта внешняя защита. А здесь и внешней защиты нет, а есть только агрессия. Причём, агрессия тоже очень такая аккуратная, чтобы не получить самому. Например, если он не хочет рисовать, – а он не хочет, иначе бы он такое не нарисовал мне, – он бы мог сказать: «Не буду». Но это сказать он не рискует. Это очень острый подростковый кризис.
