бы вас похитил и наверняка бы убил твоего брата. Несс заварил эту кашу, пусть сам ее и расхлебывает.
– Ты пыталась убить Джун, и теперь тебе предстоит жить с этим, – говорит Айрис.
– Нет, – отвечает Марибель. – Я ее убью и буду жить с этим.
Она уходит из комнаты.
– Я поговорю с ней, – вздыхает Атлас.
– Если ты не уговоришь ее вернуться, знаешь, что будет? – спрашивает Айрис.
– Я постараюсь, но ты знаешь Мари. Сердце у нее разбито так же, как у тебя.
– Это другое!
– Правда?
– Я старше. – Айрис качает головой. – Я провела с родителями больше времени, мы вместе сражались. На моих плечах лежит куда более тяжелая ноша. Просто… постарайся ее успокоить. Мы должны держаться вместе.
Атлас кивает и уходит. Все остальные молчат.
– Я могу все исправить, – говорю я. – Опубликую видео с извинениями…
– Нужно притормозить с роликами, – говорит Айрис. – Нельзя реагировать так импульсивно.
– Но… Мне же можно с вами на миссии?
– Потом поговорим.
Эти два слова объясняют все. Я делаю глубокий вдох и ухожу из комнаты. Эмиль и Пруденция бегут за мной.
– Все в порядке, – вру я. – Мне нужно побыть одному.
– Я с тобой, – говорит Эмиль.
– Брайтон! – зовет Пруденция, но я выбегаю на крышу и смотрю на ярко освещенный город.
Я облажался. Я столько хорошего сделал и сделал бы еще больше, но я облажался. И в этот раз все намного страшнее тех двух экзаменов, которые я когда-то завалил. Все кончено. Я превратил героев в жестоких террористов. Нужно понять, как все исправить. А если я не смогу, то кем я буду? Какова моя роль?
Одно дело – быть лишенным сил. Другое – оказаться бесполезным.
Двадцать пять. Цикл бесконечности Эмиль
Все разваливается.
Марибель и Атлас последние пару ночей патрулируют улицы, пытаясь найти послушника, или алхимика, или дилера, – хоть кого-нибудь, у кого есть прямой выход на Луну. Если Айрис не запирается в одиночку, то ведет с Нессом какие-то переговоры, но он все так же не распространяется насчет планов Кровавых чародеев. Ева выматывается до полусмерти из-за сеансов терапии с небожителями, которые чувствуют себя еще безнадежнее, чем обычно. Уэсли явно мечтает поехать в Филадельфию к Рут и Эстер, но остается здесь, чтобы пополнять запасы и координировать перемещения небожителей между приютами – быть с нами для некоторых становится небезопасно.
Я бы хотел куда-нибудь отправить Брайтона, Пруденцию и ма. Брайтон с ума сходит с тех пор, как удалил свое видео. Он заперся в компьютерном классе и, насколько я могу судить, следит за нашими аккаунтами в соцсетях, но ничего не постит, как Айрис и велела. Мне кажется, он ищет несуществующее решение. Пруденция тоже – она часами торчит в библиотеке и ищет информацию о таинственных ингредиентах, упомянутых Сьерой в журнале. Я невольно чувствую, что она винит меня во всех своих проблемах – в том, что она поссорилась с тетей, а Брайтон поссорился с ней. У ма закончились таблетки от сердца и успокоительные, так что Уэсли рискнул вернуться в нашу квартиру и принести еще. Но, поскольку мы не можем рисковать походом к врачу за рецептом, скоро нам придется вломиться в аптеку и украсть все необходимое; это всего лишь вопрос времени. Если нас поймают, это станет дополнительным аргументом для кампании сенатора Айрона.
Проходя по коридорам, я чувствую перемены. Раньше люди, находящиеся под нашей опекой, восхищались мной, а теперь они проходят мимо, как будто я ничем не могу им помочь. И, честно говоря, я и правда думаю, что не могу им помочь. Мне становится все очевиднее, что мы проигрываем эту войну. Айрон выиграет выборы. Небожителям с каждым годом будет все труднее. Их лишат всех прав и отправят в лагеря – или что-нибудь похуже. История повторяется. В прошлых жизнях я погибал молодым. И в этой тоже погибну молодым.
Я больше не прячусь под одеялом, опасаясь и избегая новых миссий – вместо этого слежу за Нессом. Ребята ему не сочувствуют, потому что он с детства топил за ненависть к небожителям, но теперь я знаю, что он человек, воспитанный чудовищем. Айрон никогда не изменит своим принципам, но мне хочется верить, что Несс готов передумать. Так что я вожу его в ванную привести себя в порядок и все такое. Принес надувной матрас, чтобы ему не приходилось спать на полу. Слежу, чтобы его кормили не хуже остальных, иногда даже отдаю ему невегетарианскую еду, которую сам не могу есть.
Кроме того, я изучаю информацию об оборотнях, раз уж Несс пригрозил, что при желании будет готов меня убить. Мне становилось не по себе, когда я представлял, как он превращается в шестифутового громилу и разбивает мне череп одним ударом, но, как оказалось, его способность позволяет ему менять только внешность, а не физическую силу, или скорость, или особенности, которых у него в принципе нет. Но все же я сомневаюсь в том, что смогу его побороть, если он вдруг нападет на меня, – придется полагаться только на свою реакцию. Я, правда, не думаю, что он на меня накинется – он довольно безобидный. Да, он не благодарит за еду или книги, которые я приношу, но пока он не пытается меня удавить – и на том спасибо.
Сегодня я припас для него ужин, так что иду к его комнате и тихонько стучу. Он не откликается, но так обычно и происходит. Я вхожу. На месте Несса лежит пожилой белый мужчина и что-то бормочет во сне. Первые три раза, когда я видел, что он спит в чужом облике – лысеющей женщины, подростка с обожженными пальцами, мужика с сальными волосами и крысиным лицом, – я думал, что он надо мной издевается. Но он еще никогда не выглядел таким несчастным. Длинные рыжие волосы прилипли к потному лбу, глубокий порез тянется через все лицо. Присмотревшись, я вижу, что у Несса не хватает куска носа.
– Не надо, нет, – стонет мужчина.
Я ставлю тарелку на пол и дотрагиваюсь до его плеча.
– Несс?
Он рывком просыпается и смыкает пальцы у меня на горле. Ногти впиваются в плоть и не дают сделать необходимый мне вдох. У него нет одного глаза, но в уцелевшем, ярко-голубом, горит ненависть. Я колочу его по руке, груди, голове, но каждый удар выходит слабее предыдущего. Я теряю сознание, но серый свет и ослабшие пальцы на горле заставляют меня прийти в себя. Несс снова стал собой, его трясет. Он убирает руку с моей шеи.
– Это не я, – говорит он. – Я этого не делал.
Конечно, это он, и он это сделал. Что он вообще несет?
Я падаю на спину и пытаюсь отдышаться. Он наклоняется надо мной. Марибель постоянно ему угрожает, но я впервые вижу на его лице страх. Я потираю шею; сердце пытается вырваться из груди.
– Извини. Так иногда бывает, – говорит Несс и помогает мне встать и прислониться к стене. – Во сне я превращаюсь в других людей.
Я так устал от всего этого. От удушья, от извинений, от откровенности. Проходит не меньше минуты, прежде чем я выдавливаю:
– Кто он?
Несс сидит у противоположной стены, как можно дальше от меня.
– Торговец, который пытался убить меня в доках. Мне пришлось убить его первым.
Я догадывался, что Нессу уже приходилось убивать, но от его слов мне все равно не по себе. Я боюсь спрашивать, но должен знать правду.
– Значит, другие люди, в которых ты превращался…
– Я не знаю, кого ты видел, но меня преследуют и те, кого я не убивал. Иногда я так глубоко проваливаюсь в кошмары, что моя сила ошибочно решает, что я сконцентрировался на этом образе и хочу перевоплотиться. Сочувствовала мне разве что Дион. Джун нет дела, а Стэнтон полагает, что это делает меня слабым.
– Ты вовсе не слабый, – говорю я. – Самая мощная сила – живое
