— Аондо.
Лицо Сейганко выразило то, что следует назвать недовольством. Эмвайя, напротив, явно пыталась скрыть радость. Валерия отвернулась, чтобы облегчить задачу этой женщине. Когда-то и она в своей жизни испытала такое же чувство к мужчине, но он давно уже мертв, кости его под далеким рифом, и рядом лишь прибой и морские звезды.
Переговоры, похоже, закончились. Затем Конан сделал пол-оборота и прошептал Валерии:
— Склонись и вытяни вперед руки.
Не понимая, но вполне доверяя Конану, Валерия послушалась. Она склонилась и просидела так достаточно, чтобы сосчитать следы, оставленные змеями. Это были следы маленьких змей, таких, каких предсказатели и знахарки в Аквилонии часто держат дома, чтобы гадать но ним и избавляться от насекомых.
Увидев эту частичку дома так далеко от родины, Валерия почувствовала, как на душе стало легче, несмотря на то что она вспомнила также и о том, как долго она уже не была в Аквилонии. Валерия уже несколько лет была женщиной и путешественницей до того, как встретила того человека, что лежал теперь под рифом, — это было так давно, что ей потребовались бы пальцы на обеих руках, чтобы сосчитать годы.
Сейчас, когда она стояла на коленях, вытянув руки вперед, ее закаленные мечом мускулы начали гореть, а пальцы дрожать. Колени тоже напомнили ей, что песок жесткий, а под ним находится твердый холодный камень.
Затем она почувствовала легкое прикосновение к затылку и ощутила, как что-то положили ей на плечи. Она почувствовала запах, который вполне мог быть смесью ароматов фиалок и зрелых яблок, если бы здесь росли те и другие.
— Вставай, — сказал Конан.
Она встала, потянувшись, чтобы размять затекшие мышцы. Аквилонка с гордостью заметила, что не трясется и не падает с ног. Валерия также почувствовала себя польщенной, когда заметила, что Сейганко разглядывает ее так же, как она разглядывала его до этого, и затем увидела, как нахмурился лоб Эмвайи, когда та поняла, куда забрел взгляд ее мужчины.
Добанпу заговорил снова, на этот раз назвав другое имя:
— Мокосса.
Девушка вышла из тени, и Добанпу указал на выход из пещеры. Девушка побежала туда, но вдруг остановилась и стала ждать.
Конан положил руку на поясницу Валерии и подтолкнул. Снаружи они заметили, что идет дождь. Они остановились под навесом скалы и стали смотреть, как дождь бьет по воде озера, образуя огромное серое поле пляшущих пузырьков.
Валерия оглядела венок, висящий у нее на шее. Цветы казались живыми и сухими одновременно, и даже если бы венок был дан не Добанпу, она почувствовала бы колдовскую силу, исходящую от него. Она начала снимать его через голову, но Мокосса нахмурилась, и Конан положил руку на плечо своего товарища:
— Успокойся, Валерия. Он достаточно безопасен и будет полезен тебе, если я проиграю.
— Я бы поверила тебе, если бы знала, что это такое.
— Он отмечает, что ты связана со мной клятвой, так же как это означает, что я связан с тобой.
«Это» было плотной повязкой, из чего-то похожего на кожу змеи, вокруг левого запястья киммерийца. Благодаря игре света или, возможно, колдовству она была тех же цветов, что и венок Валерии.
— А, вижу. Или по крайней мере вижу то, что у тебя на руке. А не скажешь ли, можешь ты выиграть или проиграть, или предоставишь мне это отгадывать самой?
Конан нахмурился:
— Это нелегко рассказать быстро...
— Тогда можешь взять столько времени, сколько захочешь, и полночи в придачу. Мне все равно нечем больше заняться, кроме как слушать рассказы киммерийца.
— Действительно нечем, — согласился Конан с готовностью, приведшей Валерию в бешенство. Снова желание кастрировать его боролось с желанием рассмеяться, и смех победил.
Они сели на лежащее бревно, которое было когда-то украшено грубой резьбой, а сейчас валялось полусгнившее, почти полностью заросшее мхом и травой. Конан вынул занятый у другого точильный камень из занятой же сумки, привешенной к занятому ремню, и принялся точить меч. Клинок, по крайней мере, был не занят.
Конан, похоже, должен предоставить право богам решать свою судьбу, бросив вызов одному из воинов Ичирибу. Они будут метать копья и трезубцы, биться с дубинкой и щитом, бегать, прыгать, лазить, плавать, грести на каноэ...
— А девок иметь не придется?
— Сомневаюсь, что они найдут достаточное количество, да и безбожный мужчина табу для местных женщин.
А безбожная женщина тоже табу для этого мужчины?
— Ты не такая безбожная, как я, кажется.
Валерия не нашла достойного ответа, так что предоставила киммерийцу право продолжать.
Мне не надо выигрывать в каждом виде соревнований, но я должен в каждом встретиться с лучшим воином и показать свое искусство. В противном случае они могут назвать меня лишенным расположения богов и даже трусом.
— Этого бояться нечего. — У Валерии было ощущение, что многое осталось недосказанным и, вероятно, таковым останется.
Но киммериец был честным, это она должна признать. Он нахмурился:
— Если боги проявят ко мне свое расположение во всех видах соревнований, мы закончим на барабане для танцев. Там победитель получает окончательное благословение богов, проигравший — умирает. Если я выйду победителем, то все хорошо. Если проиграю... — он пожал плечами, — то, полагаю, не стану царем хайборийского царства, но это не такая уж большая потеря.
Не быть царем? Может, Добанпу вынул у киммерийца мозги?
— Трон, женщина, это то, на чем сидят. Ты хорошо стреляешь. И ты знаешь, как легко попасть стрелой в сидящую птицу... или сидящего царя.
— У меня не было привычки стрелять в царей, но, вероятно, ты прав. — Затем ее веселый тон исчез. — Значит, Конан, если ты проиграешь...
— Я умру. Ты останешься жить. Если только не будешь сражаться, чтобы спасти меня или чтобы отомстить...
— Я сюда попала не из иранистанского гарема!
— А также и не попадешь в гарем. Ты должна будешь связать себя клятвой с новым мужчиной, но ты можешь выбрать его. Я также думаю, что можешь попросить помощи у Добанпу и его дочери Эмвайи. Сейганко тоже знает воинов Ичирибу, и у него, кажется, хорошая голова и сердце. Я рад, что мне придется биться не с ним. Он будет нужен своему народу в грядущей войне.
— Тогда с кем ты будешь биться?
С одним крепким парнем по имени Аондо. Говорят, он больше меня.
— Они хотят, чтобы ты дрался с гориллой?
— Гориллу бы я победил, — сказал Конан. Это снова был намек на прежние битвы с необычными противниками, но это ничуть не ободрило Валерию. Она хотела, чтобы ее заверили в том, что она не окажется преданной на милость Ичирибу, если Конан проиграет, а этого заверения, она понимала, никто ей не даст.
