– А где остальные? – спросила она, оглядываясь.
– В машине, – коротко ответил он. – Пойдемте.
До отделения милиции добрались быстро. Задержанного воришку везли в одной машине, а Леру посадил в свой "жигуленок" мужчина, задержавший вора. Помещение милиции девушке сразу не понравилось. Оно было холодным и некрасивым, стены выкрашены масляной краской, на полу драный линолеум, а сразу от входа открывался вид на зарешеченную "клетку", где с угрюмыми лицами сидели какие-то неопрятные мужчины и даже одна женщина. Женщину Лера узнала, это была молодая цыганка, частенько отирающаяся в сквере между медицинским и химико-технологическим институтами и отлавливающая доверчивую молодежь, желающую узнать о своих грядущих радостях и неприятностях.
– Эй, красавица! – тут же встрепенулась цыганка при виде девушки и быстро затараторила: – Заскучала я здесь, навыки теряю. Дай погадаю тебе, бесплатно погадаю, денег не возьму, ничего не возьму, всю правду скажу, что было, что будет, что у тебя сейчас на сердце и чем беда твоя закончится.
Она вскочила со скамьи и протянула руки через решетку. Из окошка тут же выглянул дежурный майор с усталыми глазами.
– Уймись, Зема, дай спокойно работать. От тебя грохот, как от трактора.
– Ай, начальник, неправду ты говоришь! – возмутилась цыганка. – Я разве тебя беспокою? Я тебя не беспокою, я хочу хорошей девушке помочь, беда у нее великая, а как с ней справиться – она не ведает. Молодая она, неопытная, жизни не знает, вот и обманули ее. Я всю правду ей скажу, она меня еще благодарить будет. Иди сюда, красавица, дай ручку.
Лера испуганно отшатнулась. На мгновение глаза ее встретились с глазами цыганки, и ей показалось, что она падает в пропасть. Глаза не были страшными, вовсе нет, они были яркими и блестящими, большими, обрамленными длинными густыми ресницами. Но почему-то они буквально парализовали девушку. Она даже забыла, где находится и зачем сюда пришла.
– Давай ручку, давай, не бойся, денег не прошу, золота не прошу, сама за решеткой сижу, плохого тебе не сделаю…
Голос цыганки, бормотавшей свою скороговорку, доносился словно издалека.
– Валерия Геннадьевна! – раздалось прямо у нее над ухом.
Лера очнулась.
– А? Что? Мужчина, который привез ее в милицию и которого звали Владимиром, стоял рядом и крепко держал Леру за плечо.
– Валерия Геннадьевна, идите со мной, – строго и отчетливо произнес он.
Лера послушно поднялась следом за ним на второй этаж. Ноги были как ватные, перед глазами все плыло. В маленьком кабинете, где уже сидели два человека, Владимир помог ей снять шубку и усадил за стол.
– Никогда бы не подумал, что вы так легко поддаетесь внушению, – с улыбкой сказал он. – На будущее имейте в виду, вам нужно – цыганок обходить за три километра, а лучше – за пять. Они вас обдерут как липку, а вы и заметить не успеете. Зема только начала с вами разговаривать, а вы уже поплыли. Через полминуты вы бы догола разделись и потом долго удивлялись бы, что это такое с вами произошло.
– Ничего я не внушаемая, – сердито ответила Лера. – Просто у меня был тяжелый день, я устала, а тут еще сумочку украли, я перенервничала. Я цыганок не боюсь.
– Не обманывайте себя, – вступил в разговор один из незнакомых ей мужчин, – усталость не имеет к этому отношения. Это особенности психики, природные особенности, они или есть – или их нет, а усталость может только сделать их более или менее острыми. Вы поддаетесь внушению, это совершенно очевидно, поэтому вам следует быть более внимательной, только и всего. Если бы вы знали, сколько обобранных цыганами людей к нам сюда приходит! И люди-то все приличные, образованные, интеллигентные, не какие-нибудь там недоумки. Доценты, профессора. Кстати, должен вам заметить, что большинство людей поддается внушению, а вот тех, кто не поддается совсем, очень мало. Так что не думайте, будто с вами что-то не в порядке.
Это Лере совсем не понравилось. Она такая, как все?
Еще чего не хватало! Никогда и ни в чем она не будет такой, как все. Никогда и ни в чем. Вот кончится вся эта тягомотина с сумкой, она вернется домой, возьмет книги по психологии и психиатрии и сама займется изучением проблемы. Если окажется, что она действительно внушаемая, она переделает себя. Если нельзя переделать, то можно по крайней мере научиться вести себя так, чтобы все думали, будто она внушению не поддается. Никогда Лера Немчинова не будет принадлежать к большинству. Потому что большинство – это народ, а народ – это быдло, в этом Лера была убеждена твердо, даже не подозревая, насколько безнравственна такая мысль. А она всегда и во всем будет особенной, неповторимой, единственной.
– Ладно, начнем, помолясь, – вздохнул Владимир. – Саша, доставай бланки, будем оформлять.
Сашей звали как раз того сотрудника, который только что объяснял Лере насчет цыганок. Он достал из ящика стола какие-то бланки и стал задавать вопросы. Фамилия, имя, отчество, год и место рождения, адрес, место учебы…
– Теперь описываем содержимое сумочки. Кстати, сама сумочка сколько стоит?
– Она дорогая, – с вызовом ответила Лера, которую вся ситуация стала уже раздражать.
– Я вижу, – усмехнулся Саша. – "Мандарина Дак" – фирма не из дешевых. Чек не сохранился?
– Нет, конечно. Я же не знала, что понадобится.
– Ладно, не страшно, можно запрос сделать в фирменный магазин, они скажут цену. Дальше пошли. Паспорт, он, к сожалению, продажной цены не имеет. Очки солнцезащитные фирмы "Кристиан Диор", ну эти уж точно стоят не меньше миллиона. Правильно?
– Миллион двести, – сказала она сухо.
– Отлично, так и запишем. Еще одни очки, со светлыми стеклами. Оправа… сейчас посмотрим… так, фирмы "Карл Лагерфельд". Эти, наверное, еще дороже?
– Полтора, – коротко бросила Лера, с ужасом думая о том, что если они будут оценивать стоимость каждого предмета в ее сумочке, то процедура займет уйму времени. Это ее никак не устраивало, потому что дядя Слава сказал, когда она с ним разговаривала по телефону после неудачной попытки сдать зачет, чтобы она вечером позвонила Игорю. "Позвонила" в этом случае означало, что ей скорее всего разрешат прийти. Игорь ждет ее, она ему нужна, а ей приходится сидеть в этом вонючем отделении и вспоминать, что сколько стоит. Чего ради? Кроме того, ее слегка грызло чувство некоей неловкости перед этими скромно одетыми милиционерами каждый раз, когда приходилось называть отнюдь не маленькую цену того или иного предмета.
– Набор косметики фирмы… фирмы "Макс Фактор". Сколько он стоит?
– Я не помню, – быстро ответила Лера. – Недорого. И потом, я его давно покупала.
Ей хотелось, чтобы все поскорее закончилось, и она уже готова была утверждать, что все ее имущество не стоит и трех рублей.
– Ладно, – снова покладисто откликнулся Саша, – уточним. Кошелек из кожзаменителя красного цвета…
Она открыла уже рот, чтобы поправить его, потому что кошелек был не из кожзаменителя, а из самой что ни есть натуральной кожи, причем очень дорогой, но остановилась. Незачем затягивать процедуру. Что толку устанавливать правильную цену? Вещи ей вернут, а какой там будет "объем вменения" – ей наплевать.
– Деньги в размере… раз, два, три… – он начал методично пересчитывать купюры, – в размере шестисот восьмидесяти семи тысяч пятисот рублей. Ничего себе живут современные студенты! Так, это купюры. Сейчас посчитаем монетки.
Саша щелкнул замком на том отделении кошелька, где хранились монеты, и на стол вместе с металлическими деньгами выпало кольцо.
– Ого! Кольцо в кошельке носите? Почему не на руке? – спросил он.
– Я в анатомичке занималась, там нужно перчатки надевать, а кольцо мешает, – объяснила Лера. – Оно дешевое, это стекляшка.
– В кошельке почти миллион, а на руке стекляшка, – недоверчиво покачал головой Владимир, хранивший до этого полное молчание. – Дай-ка взглянуть, Саня.
Он взял кольцо и поднес его поближе к свету.
– В первый раз вижу, чтобы на стекляшке делали огранку "эмеральд". И играет отлично. Нет, Валерия Геннадьевна, не стекляшка это, а бриллиант. А лгать нехорошо. Зачем же вы так?
– Мне надоело все это, – с вызовом заявила Лера, – вот и соврала, чтобы побыстрее закончить. Подумаешь! Можете написать в своем дурацком протоколе, что украденное имущество оценивается в сто рублей, и отпустите меня. Я ни на что не претендую.
– Мне это нравится, – внезапно подал голос третий сотрудник, который пока в разговоре не участвовал, – мадам ни на что не претендует. А на что вы, уважаемая, вообще можете в этой ситуации претендовать? Не надо делать нам одолжения, мы, между прочим, поймали вора, который вас обокрал, а могли бы и не поймать. Вам хочется побыстрее отсюда уйти, у вас дела, вы торопитесь, а представьте себе на минутку, что вор ушел с вашей сумочкой и вам пришлось бы просиживать часами и сутками под дверьми разных кабинетов, восстанавливая свои украденные документы. Вы знаете, какие очереди в паспортный стол? А со сберкнижками вы вообще намучаетесь не один месяц, банк – это не милиция.
