Взгляд Рен скользнул по кухне. Она искала, чем могла бы защититься от него. Над плитой висела литая чугунная сковородка. Всего в четырех шагах. Непонятно только, успеет ли она сделать эти четыре шага, пока он не достанет свой пистолет и не пристрелит ее?
— Знаешь, — сказала она, сохраняя внешнее спокойствие, хотя мысли ее метались как испуганные куропатки. — Сегодня ведь рождественское утро.
— Да? — Хеллер покачал головой, и концы передника закачались из стороны в сторону.
— Если ты убьешь меня на Рождество, вряд ли в твоем носке окажется что-то, кроме углей.
Он замер, глядя на нее так, будто она сошла с ума. А затем нервно рассмеялся.
— Ты хочешь сказать мне, что еще веришь в Санта-Клауса?
— Нет, — ответила Рен. — Но я верю в чудеса.
— Это хорошо, потому что только чудо может спасти тебя этой ночью, калека.
Калека. Это слово болью отдалось в ее голове. Точно так же ее назвал Блейн Томас. Давным-давно. «Кто может полюбить калеку?» сказал он тогда.
Она еще покажет этому отребью, кто здесь калека!
Растерянность сменилась решимостью. Она не будет сидеть здесь словно беспомощная жертва, над которой глумится преступник, пока ее любимый бродит где-то там во тьме. Чего бы это ни стоило, она будет драться за свою жизнь, а потом и за любовь Кигана. Рен метнулась от стула к плите.
Ее неожиданный рывок застал Хеллера врасплох. Он попытался было протянуть руку к пистолету, но понял, что обе руки у него заняты.
Хеллер нахмурился.
Рен не смотрела назад. Она боялась, что он со всем близко стоит. Она дотянулась до сковороды и сжала в руках ее тяжелую ручку.
Потом услышала треск и поняла, что это рвется под пальцами Хеллера ее фланелевая ночная рубашка. Он оттаскивал ее назад, но Рен упорно не отпускала ручку. Развернувшись, она с размаху опустила сковороду на голову Хеллера.
Он что-то промычал и опустился на колени.
Рен не теряла времени. Она перепрыгнула через оседающее тело Хеллера и поспешила к двери. Несколько секунд она потеряла, бестолково дергая ручку. Но дверь не открывалась.
— Он запер дверь. Рен, открой замок, — скомандовала она самой себе.
Она тяжело, неровно дышала. Пальцы дрожали и не подчинялись ей. Она слышала, как Хеллер возится, поднимаясь на ноги. Сердце билось где-то в горле.
Бежать, бежать, бежать!
За спиной послышался какой-то странный звук. Что-то щелкнуло. Пистолет? Чугунная сковорода? Что это? Что там делает Хеллер?
Что-то позади нее плеснуло и разлилось. Запахло бензином.
Нет!
Сухой щелчок. Щелчок по кремню зажигалки, которая вот-вот вспыхнет. Страх сжал ей горло.
Раздалось странное шипение.
Рен торопливо оглянулась. По кухонному полу уже плясало пламя, и к ней с огромной скоростью бежала огненная дорожка. Коннор Хеллер стоял за разрастающейся стеной огня. Он широко оскалился, по его лицу текла кровь. Рен, наконец, удалось открыть дверь, и она вылетела прямо в непроглядную темень. И как всегда, поскользнулась на ступеньках.
Хриплый, безумный смех Хеллера раздавался в ночи. Рен встала и похромала по двору.
— Гори, детка! Гори все синим пламенем! — кричал Хеллер.
Рен понимала, что ей надо бежать, но вместо этого стояла и смотрела, парализованная страхом. Ее дом был объят пламенем.
Глава одиннадцатая
В груди Кигана нарастала щемящая боль и беспокойство. Он нужен Рен. Необходим ей немедленно. Было трудно сказать, откуда он это знал, но он был твердо уверен: что-то случилось. Словно между ними установилась некая мистическая связь. После того, что произошло с ним на поле, когда он обращался к Богу и получил ответ от Мэгги, Киган не мог отнестись спокойно к этому странному предупреждению.
Но до дома Рен было не меньше половины мили, и у него уже не хватало дыхания. Чертова слабость. Киган сжал зубы и продолжал быстро двигаться вперед. К Рен.
Он мог думать только о ней. О ее доброй, приветливой улыбке, о ее сладком лавандовом запахе. Он вспомнил, как ее мягкие пальцы коснулись его лица, когда Рен его брила. Он вспомнил ее смех, в котором звенели серебряные колокольчики. Он вспомнил, сколько сил она потратила, что бы сделать Рождество настоящим праздником. Специально для него.
А он оттолкнул ее грубо и жестоко.
Все мысли о мести испарились. Черт с ним, с Коннором Хеллером. Теперь он нужен Рен и не может подвести ее, как когда-то подвел Мэгги. Бог дал ему еще одну возможность быть человеком, и он не упустит ее.
Киган больше никогда не оставит женщину, которую любит, на произвол судьбы.
Он пробирался через поле, опустив голову. Ветер раздувал полы его куртки. Как только он до берется до фермы, он заключит Рен в объятия, нежно поцелует ее и попросит прощения.
Огоньки рождественской гирлянды сияли все ярче, чем ближе он подходил к дому. Киган поднял глаза. Его сковал страх, похожий на тот, который охватил его в трагическую ночь, перевернувшую всю его жизнь.
Он понял — это не новогодние гирлянды. Ветер принес запах дыма. Пожар.
— Нет! — закричал Киган. События прошлого повторялись словно в бесконечном ночном кошмаре. Только не это!
Хеллер.
Не обращая внимания на сбившееся дыхание, на ноющие ноги, Киган побежал. Его сердце словно остановилось, скованное ужасом.
Значит, следы, которые он обнаружил вчера утром, действительно следы Хеллера. Он еще тогда понял это, угадал каким-то шестым чувством, но отказался поверить себе. Это было невероятно, но правда. Пока он охотился за Хеллером, тот сам следил за ним!
— Рен! — кричал и молился Киган. Теперь это слово стало для него молитвой. Он просил небо: только бы ему не опоздать.
* * *
Рен сидела прямо на холодной земле и смотрела, как догорает дом. Пламя улеглось само, быстро поглотив бензин. Возможно, все это еще удастся восстановить.
Но что с Хеллером? Куда он подевался?
Вместе с ненавистью вернулся страх.
Словно бы угадав ее мысли, Хеллер появился из-за угла дома, издав ликующий клич. Прежде чем Рен смогла хотя бы попытаться убежать, он схватил ее за волосы и поднял на ноги.
Защищаясь, Рен с силой оттолкнула его.
Хеллер только улыбнулся, потом раздался его отвратительный хохот.
Рен громко проклинала его непривычными для нее самой словами.
Хеллер протянул свою грязную руку к ее шее и сжал. Он вынул из кобуры пистолет и направил на нее.
— Скоро встретишься со своими предками!
Рен закрыла глаза и начала молиться. Она думала о Кигане и о том, что никогда больше его не увидит. Никогда не почувствует, как его сильные руки легко держат ее, никогда не ощутит медовый вкус его губ, никогда не узнает, что бы она чувствовала, отдавшись ему.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
