— Ты когда-нибудь уже соблазнял девушек?
— Нет, — поспешил он заверить ее.
— Тогда кто тебе сказал?
Он вспыхнул:
— Это не имеет значения.
— И все же?
Хью поцелуем заставил ее замолчать и прекратить расспросы, ответы на которые давать было неудобно, но, как только их губы соприкоснулись, все их мысли улетучились. Триона доводила его до безумия с того самого момента, когда он проснулся и видел, как она выпрыгнула из постели — стройные щиколотки и облако муслина, взметнувшееся вокруг нее. Когда она делала движение, ткань, ласкавшая и обрисовывавшая ее тело с особой четкостью, давала возможность увидеть то длинную ногу, то упругие девичьи груди, то округлое бедро, тотчас же исчезавшие в мягких складках ткани. Теперь, когда он держал ее в объятиях, Хью ощущал каждый дюйм ее тела под ночной рубашкой, и это сводило его с ума.
О, как он жаждал ее! Она была одновременно вызовом, сладостью и чем-то еще, чему он не находил слов.
Хью поцеловал ее в губы, потом в шею, в плечо. Раздвинул складки сводившего его с ума ночного одеяния, уткнулся лицом в ее шею и почувствовал, что она затрепетала от наслаждения.
И это было именно то, чего он хотел! Его бедро скользнуло между ее ногами, а губы переместились к ее уху.
Он нежно обхватил ее грудь ладонью, а большим пальцем принялся слегка потирать сосок, пока тот не приподнялся и не отвердел.
Было столько всего, что Хью хотел бы сделать, столько мест на ее теле, которые он хотел бы поцеловать, но для этого еще не наступило время. Он хотел пробудить ее чувства, разжечь в ней страсть, при этом не напугав ее. Он нежно подул на ее кожу за ухом. Ее движения становились более беспокойными, и это вызывало в нем все новые приступы страсти.
Наконец Триона задвигалась вдоль его бедра, дыхание ее стало порывистым, она схватила его за руки, когда он потянул ее еще ближе к себе. Она была почти готова… Он это чувствовал.
Хью стиснул зубы, стараясь сдержать свою бешеную страсть. Пока еще он не мог дать ей волю. Ну не пришел еще момент!
Он начал осторожно приподнимать подол ее ночной рубашки и, к его удивлению, она стала ему помогать, поднимая бедра. Лицо ее пылало, губы были припухшими и влажными от его поцелуев, волосы рассыпались каскадом. Видеть ее такой возбужденной и такой невинной для Хью было самым волнующим эротическим опытом за всю его жизнь. Чтобы успокоиться, он прижался влажным лбом к ней и попытался обуздать свое разыгравшееся воображение. Ради нее. Только ради нее.
Она извивалась в его объятиях. Теперь ее ночная рубашка собралась складками вокруг талии, а тугие завитки волос между бедер касались его живота, становились влажными, и это еще сильнее волновало его.
Хью осторожно выбрал удобную позицию, и ее ноги самым естественным образом раздвинулись ему навстречу, потом он приподнялся, опираясь на локти, чтобы видеть ее лицо. Медленно, дюйм за дюймом, он позволил себе войти в нее. Она была такой тугой и сладостной! «Не напугай ее!» — напоминал он себе свирепо. Он продвинулся глубже, ощущая ее упругую влажность, обволакивавшую его. Тело его взмокло от испарины, мускулы отзывались болью, когда он старался сдержать себя и хоть немного остудить нарастающий жар тела.
Хью приостановился, встретив на пути хрупкий барьер, но она обхватила его плечи руками, побуждая продолжать.
— Хью! — задыхаясь, пробормотала Триона. — Пожалуйста! Я хочу…
Ее ноги сомкнулись у него на талии, и она заставила его войти в нее глубже.
Голова ее откинулась назад, и на мгновение лицо исказилось от боли. Хью продвигался быстро и плавно, продолжая ласкать ее груди, целуя ее и постепенно наращивая темп, пока не почувствовал, что она задыхается и кожа ее становится влажной, приобретая нежно-розовый цвет.
Она была так прекрасна и теперь принадлежала ему полностью.
Внезапно она изогнулась, с придыханием выкрикивая его имя и дрожа всем телом. Он повторил ее движение, чувствуя, как ее мускулы напряглись и сжали его, и ощутил ее жар и влажность. Эта минута, казалось, растянулась до бесконечности, и тело его заболело от напряжения и восторга. Наконец она затихла, ее руки обвились вокруг его шеи. Продолжая крепко сжимать ее в объятиях, он позволил себе шагнуть через край наслаждения.
Много позже Триона открыла глаза и чуть вздрогнула, почувствовав слабое жжение между ног. Но вместе с этим она ощутила радость удовлетворенной страсти. «Так вот как это бывает! Неудивительно, что об этом написано столько стихов!»
Рядом с собой она слышала глубокое и ровное дыхание Хью. Его рука снова лежала поверх ее тела, совершенно расслабившаяся во сне.
Триона с улыбкой оглядела спальню, ставшую теперь ее комнатой. Она была залита солнечным светом. Богатые и теплые тона убранства очень подходили ей: потоки золотистого солнечного света, изливавшегося на кобальтово-синий полог постели, ковер ярко-зеленого и красного цветов, украшавший пол, и мебель красного дерева.
Ее любимым предметом мебели стала кровать. Триона снова улыбнулась. Занятия любовью оказались чрезвычайно увлекательным делом, и она подумала, что у них с Хью это получилось отлично. В первый раз это закончилось довольно быстро по сравнению с двумя последующими, и она могла посетовать только на глубоко гнездящуюся слабую боль и некоторый дискомфорт в промежности, которые почему-то тоже, как ни странно, были ей приятны.
Она вздрогнула при воспоминании об этом и осторожно заставила себя подняться из постели, подложив подушку под руку Хью. Он слегка пошевелился, еще глубже и уютнее зарылся в одеяла.
Во сне он выглядел как мальчишка с этими своими на зависть длинными ресницами. И он был ее мужем. Триона несколько раз пробормотала это слово — «муж», стараясь вникнуть в его изначальный смысл.
Чувствуя себя как-то необычно и глупо, она натянула на него простыни и подошла умыться к тазу возле постели. К ее восторгу, пока она спала, ее одежду вычистили и выгладили, и теперь она была аккуратно развешена в огромном платяном шкафу. Благослови Боже миссис Уоллис!
Триона оделась, сунула ноги в башмачки, потом нашла свои очки на маленьком столике возле умывальника. Она водрузила их на нос и принялась обдумывать ситуацию. Этот утро было началом ее законного брака.
Она пережила скандал, свадьбу и путешествие в Гилмертон, и теперь уже несколько часов пыталась справиться с новым положением госпожи Гилмертон-Мэнора.
Если не считать тоски по дому, она была вполне удовлетворена своим положением. Все, что от нее требовалось, это понять, как управлять таким домом, чтобы найти в нем место для себя на те несколько месяцев, пока не настанет время возвращаться к своей семье.
