— Моя милая женушка отбыла в Эдинбург нынче днем, чтобы сопровождать отца к врачу.
— Ред болен?
— У него приступ подагры, но Софи суетится вокруг него, будто он младенец. — Дугал улыбнулся, и его взгляд смягчился: — Она уехала ненадолго. Без меня ей всегда плохо.
— Ты хочешь сказать, когда она расстается с Макфарлан-Мэнором? Никогда не встречал женщины, которая так любила бы свой дом.
— Кто же ее осудит? Он не так впечатляющ, как эта чудовищная громада, но, несомненно, гораздо элегантнее.
— И заметно дороже.
Дугал поднял брови:
— Что я слышу? Ты страдаешь от недостатка средств? Я-то считал, что ты отнюдь не беден.
— Самый богатый из нас — Александр. У него денег больше, чем у нас всех, вместе взятых.
— Он унаследовал состояние, а нам пришлось делать его самим. Тебе — благодаря твоим лошадям, благослови их Господь, а мне — используя сноровку за игорным столом.
— Никогда не думал, что сноровка имеет значение при карточной игре.
— Но ведь ты никогда не играл со мной в карты.
— И не собираюсь.
Дугал разгладил рукав своего синего сюртука из дорогой ткани.
— Не доверяешь мне?
— Только когда речь идет о картах, женщинах и моем портвейне.
— Похвальная осмотрительность.
Хью предпочел вернуться к исходной теме:
— Если не привез девочек, почему ты здесь?
— Я видел, как ты проскакал галопом мимо, и подумал, что дома меня ждет теплый прием.
— Ты не мог меня видеть, потому что было темно.
Хью подошел к низкому буфету, взял пустой стакан с серебряного подноса и щедро налил себе портвейна. Дугал пожал плечами и отхлебнул глоток вина.
— Тогда, возможно, я услышал звук приближающейся кареты.
— И не исключено, что ты все еще пользуешься услугами этого гнусного лакея, который шпионит за мной.
— Лайам — хороший человек, — возразил Дугал.
— Для тебя прежде всего.
Сложность заключалась в том, что Дутал даже сомнительные свои делишки умел подать в самом выгодном свете. Когда оба они были молоды, Дугал время от времени доставлял Хью неприятности.
— Если бы ты был более открытым, мне не пришлось бы нанимать шпиона, чтобы узнавать о тебе новости. Например, о таком интересном факте, что мой брат возвратился из Лондона женатым человеком.
Хью сжал челюсти, но промолчал. Последний час он провел, стараясь не думать о Трионе, ставшей на время его женой и почтившей своим присутствием его спальню. Ему было неприятно внимание Дугала к этой ситуации.
Хью уже пропустил стакан портвейна в библиотеке, пытаясь избавиться от усталости. Дугал поднял брови:
— Зная тебя, скорее поверил бы, что ты вернулся домой мертвым, чем женатым.
— Жизнь — сложная штука.
Хью сел на стул напротив Дугала, вытянув ноги. Дугал с интересом наблюдал за ним:
— Кажется, Лайам считает, что тебя заставили жениться после того, как застали в пикантной ситуации с дочерью викария. Насколько это близко к правде?
Хью сделал большой глоток портвейна.
— Это вульгарное, но довольно точное изложение фактов.
Брови Дугала снова удивленно поднялись:
— Но ты кажешься совершенно спокойным.
— Я покорился. А что мне оставалось?
— М-да. Как же ее зовут?
— Катриона Херст.
— Херст? Не та ли это девица, что флиртовала с Александром, когда я был в Лондоне в прошлом месяце?
— Нет, то ее сестра Кейтлин. Моя жена откликается на имя Триона, хотя оно ей не идет.
Дугал с любопытством посмотрел на брата:
— А какое же имя ей подходит?
— Не знаю, но «Триона» звучит слишком… по-простому.
— Ах, так она красавица?
— В своем роде.
Дугал ожидал продолжения, но Хью молчал. Устроившись на стуле поудобнее, Дугал ободряюще заметил:
— Херст… Кажется, она из почтенного шотландского рода.
— Возможно, но в ее речи я не заметил акцента. Ее семья живет в усадьбе викария в Уитберне, к северу от Лондона.
Дугал подался вперед, уперев локти в колени:
— Так как это случилось? — спросил он тихо.
Хью потер лицо ладонью:
— Я предупреждал Александра о том, чтобы он не флиртовал с ее сестрой, но тот только посмеивался. Он на неделю уехал из города, и я воспользовался твоим трюком с подкупом кучера, чтобы выследить девчонку и понаблюдать за ней. Выяснил, что Кейтлин приготовила ловушку для Александра, чтобы заставить его сделать ей предложение, и решил расстроить ее планы. Тем временем Катриона, в свою очередь, попыталась сорвать замысел своей сестры. В итоге мы оба оказались в дураках.
— И ты не смог найти другого выхода? Хотел помешать Кейтлин, а в результате оказался в объятиях Катрионы.
Лицо Хью приобрело мрачное выражение:
— По городу поползли сплетни. На нас даже держали пари в «Уайтсе».
Дугал негромко присвистнул:
— И конечно, желая сохранить репутацию, ты счел за благо жениться на этой девчонке.
— Моя вина была серьезнее, чем ты воображаешь. Если бы я не был так озабочен тем, чтобы наказать сестру Катрионы, курьеза можно было бы избежать. Всему виной — мой вспыльчивый нрав.
— Александр в курсе?
Хью покачал головой.
— Он придет в ярость, когда узнает о твоем вмешательстве в его дела.
— Теперь у меня есть заботы посерьезнее.
— Думаю, ты прав. К примеру, что подумают твои дочери, оказавшись в обществе нежданно появившейся мачехи?
Хью сдвинул брови:
— Эти девочки — мои дети. Ответственность за них лежит на мне одном. Катриона останется здесь всего на несколько месяцев, а потом вернется к своей семье.
— Что? — Дугал возвысил голос. — И она согласна с такой участью?
— Я не предоставил ей выбора.
Дугал вздохнул:
— Хью, ты не можешь судить обо всех женщинах по Клариссе…
Хью стремительно вскочил на ноги, и тотчас же порыв ветра ударил в стену дома. Оконные рамы затрещали.
— Никогда не произноси в моем доме имя этой женщины! Я этого не потерплю.
Дугал поднял руки:
— Хорошо, хорошо! Прошу прощения!
Как только Хью сел в кресло, ветер утих. Лицо Хью оставалось мрачным.
— Катриона не похожа на нее. Если бы была такой же, я бы ни за что на ней не женился, невзирая на скандал.
— Я удивлен тем, что ты привез ее сюда.
— У меня не было выбора. Ты знаешь, что я не люблю уезжать отсюда надолго.
Дугал откинулся на спинку стула:
— Ты оказался между молотом и наковальней. Верно?
— Пожалуй… И не очень-то понимаю, что делать дальше.
— Ты не должен меня спрашивать. В последнюю нашу встречу я дал тебе совет по поводу покупки хромой кобылы. Ты оскорблял и бранил меня много месяцев и сказал, что никогда больше не будешь спрашивать моего мнения.
