не залипнуть же так до вечера, посреди улицы. Нам нужен мягкий диванчик и уютная обстановка, желательно без свидетелей. Но сначала — дела.
И первое дело — хорошо позавтракать. Я отвёз Настёну в свою любимую кофейню в центре города. Там делали отличный капучино и всегда был широкий выбор свежих десертов.
— Что ты предпочитаешь? — спросил я, поставив девчонку перед витриной, а сам как бы невзначай оставил руку на её талии. Такой тонкой и изящно изогнутой… — Тут очень вкусный наполеон и морковный торт…
Сам я не пробовал, не люблю такое, но девчонки хвалили. Все они внезапно будто стали полузабытым сном. Даже представить сложно, что когда-то я встречался с кем-то, кроме Анастейши. Они ведь мне и вполовину не так нравились, как она.
— Я предпочитаю овсянку или яичницу, — как всегда, отожгла козявка. И добавила в своё оправдание: — Чтобы потом долго есть не хотелось. А это же всё быстрые углеводы…
— Это не проблема. Если проголодаешься, можем ещё куда-то сходить.
— У нас ведь дела, Яр. Давай не будем тратить время на хождение по кафе. К тому же…
Ну ясно, сейчас заведёт свою бескорыстную волынку…
— Слышать ничего не хочу про деньги! — перебил её я. — Сегодня нельзя про них говорить. Я покупаю тебе, что хочу, и ты не имеешь права мне запрещать.
— А если я не согласна?
— Тогда буду тискать тебя, пока не согласишься. А если и это не поможет, то ещё и поцелую.
Девчонка покрылась густым румянцем и покачала головой. Но спорить не стала.
К счастью, овсянка в меню тоже была. И яичница с беконом, и творожная запеканка, политая черничным вареньем. Так что голодной моя вредина оттуда не ушла — скорее уж, объевшейся. Я совершенно не заставлял доедать — это сделала за меня её совесть.
— Да тут половина моей стипендии! — горестно вздыхала она над пару раз укушенной запеканкой. — Выбросить — рука не поднимается!
— Мне кажется, ты слишком зациклена на деньгах! — рассмеялся я.
— Так часто бывает с теми, у кого их нет, — согласилась девушка.
— Так почему бы вам их не заработать?
— Совесть не позволяет!
— Какая ещё совесть?
— Ну, бросить малышей и Веню…
— Короче, ты пленница своих убеждений.
— Вроде того.
Я покачал головой:
— Разве тебе не хочется шмоток? Украшений, гаджетов, машину..?
— Я не думаю об этом. И пристрастия к вещам не питаю.
— Как это может быть? Ты же девочка!
— Не все девочки привязаны к вещам. Некоторые — к фантазиям.
— К каким ещё фантазиям?
Настя смутилась, явно сболтнув лишнее. Пришлось попытать её и снова пригрозить обнимашками.
— Смотри, Яр, однажды я перестану бояться этих угроз!
Так того и добиваюсь!
— Не волнуйся, я ещё что-нибудь придумаю.
Девушка закатила глаза.
— Так, хорош ломаться. Фантазии рассказывай!
— Не хочу!
— Они эротические, что ли?
— Сам ты эротический!
Ну не без этого…
— В общем, я часто воображаю что-нибудь такое… волнующее. Например, представляю, как жили герои понравившейся мне книги или фильма после окончания повествования.
— Зачем?
— Потому что это дарит эмоции.
— Какие?
— Приятные.
— Блин, Анастейша, выражайся яснее!
— Да куда уж яснее???
— Эмоции — какого плана? Страх, веселье, интерес, удивление?
— Разве страх — это приятная эмоция?
— Настасья, ты сейчас таки дождёшься обнимашек: клещами из тебя вытягиваю, а ты ещё и увиливаешь!
Она закусила губу.
— Ну… например, что-то вроде влюблённости.
— В кого?
— Ну, в главного героя. Но это не то чтобы я сама в него влюблена. Это главная героиня, а я просто переношу на себя её эмоции…
— Воу-воу-воу, как всё запутано! Значит, ты постоянно ходишь, витаешь в облаках, воображая себя на месте романтической героини и влюбляешься в выдуманных перцев, чтобы испытывать эмоции?
Малявка нахмурилась, покраснев до корней волос.
— Вот поэтому я и не хотела тебе рассказывать!
— Почему?
— Потому что ты всё извращаешь!
— Да где я тут неправду-то сказал?
Настёна сникла. Я улыбнулся:
— Да не парься, я никому не скажу, что ты такими странными извращениями с книжками занимаешься. Это только между нами, окей?
— Это вовсе не извращения! — на глазах девушки выступили слёзы.
Я сразу раскаялся в своих насмешках, но повод поутешать был как нельзя кстати. Утащил Настенцию к себе на колени, обнял бережно, как самую большую драгоценность, зашептал успокоительно:
— Малыш, не расстраивайся, ты же понимаешь, что это самая невинная странность, какую я встречал у своих знакомых?
— А ты понимаешь, — всхлипнула козявка, — что я никогда в жизни ни с кем это не обсуждала?
— Ну прости, не хотел обидеть, — мои губы непроизвольно коснулись её щеки. — Да воображай, пожалуйста… если это делает… тебя… счастливой, — я тёрся об неё щекой, время от времени возвращаясь губами, наполняясь и взрываясь, как воздушный шарик, снова и снова.
— Яр… — жалобно выдохнула Настёна, когда я подобрался опасно близко к её губам.
— М?
— Отпусти…
— Лучше ты меня поцелуй.
— Нет.
— Почему?
— Я не целуюсь с друзьями.
— Да брось! В жизни надо всё попробовать.
— Это не мой девиз.
Я зарычал. Настюша заёрзала. Чтобы не соскочила, пришлось перевести тему:
— И что ты хочешь сказать? Что предаёшься этим мечтам вместо того, чтобы жить в реальном мире, и потому не интересуешься ни тряпками, ни украшениями?
— Я не то чтобы совсем не интересуюсь, но эти… витания в облаках сильно отвлекают от насущных проблем…
— Поэтому ты с парнями не встречаешься? Выдуманные кажутся тебе интереснее?
— Вовсе нет! Я, вообще… это тут причём?!
— Просто пытаюсь понять, почему такая симпатичная девчонка до сих пор одна… Тебе сколько?
— Такие вопросы дамам не задают!
