Хочу домой!
— Ты ведь можешь родителям позвонить, попросить, чтобы тебя забрали, — напомнила я. — Раз тебе тут не нравится…
— А никто меня не заберет! — с горечью заявила Яна. — Мама с папой работают, им сейчас не до меня… Они ни за что на свете за мной не приедут! Я же знаю, что в лагерь меня отправили только для того, чтоб я не мешалась!
— Может, ты преувеличиваешь? — предположила я. — Уверена, родители тебя любят!
— Вы их просто не знаете! — воскликнула девочка. — Я им, как кость в горле, мешаюсь только! Я им не нужна!
— Уверена, тебе это только кажется, — заявила я. — Возможно, у твоих родителей и в самом деле много работы, но это не означает, что они тебя не любят! И в лагерь тебя отправили не потому, что захотели от тебя избавиться, а чтобы ты нашла себе друзей, отдохнула… Согласна, порой кажется, что близкие нас не понимают и не ценят, но это только видимость! Если они не выражают своих чувств открыто, это вовсе не означает, что им наплевать, просто такой способ общения…
— Ой, да знаю я все эти ваши умные слова! — отмахнулась от меня Яна. — Все взрослые любят говорить подобное, просто чтобы доказать свою правоту! Но вы не можете ничего знать, потому что вы не видели моих родителей и не знаете, что у нас происходит в семье! С какой стати вы вообще мне мораль читаете? Я матери с отцом не нужна, но и они мне тоже не нужны! Вот и все! Я не хочу больше говорить об этом, это мое личное дело, а не ваше!
— Как знаешь, — пожала плечами я. — Говорить или нет — решать тебе. Единственное, что скажу — люди часто ошибаются, каждый имеет право на ошибку и на то, чтобы исправить ее. Можешь не слушать моих советов, но иногда лучше поговорить о том, что тебя беспокоит. И прояснить ситуацию — это гораздо лучше, чем скрытые обиды и недомолвки…
Глава 6
После тихого часа по плану была эстафета для всех отрядов. Для меня это означало одно: снова — беготня, суматоха, попытка заставить детей участвовать в мероприятии. Могу сказать, что все усилия вожатых по организации досуга терпели поражение — заинтересовать детей чем-то было просто невозможно.
Зато «алупчане» ответственно отнеслись к подготовке клипа. Мальчишки умудрились привлечь к делу нескольких девчонок и мальчишек из других комнат — согласно их сценарию, в клипе рассказывалось о пиратах, которые захватили в плен богатых аристократок, все действо заканчивалось освобождением пленниц невесть откуда взявшимися музыкантами и всеобщим погромом.
Марина помогала ребятам в подготовке клипа, на мой взгляд, сценка вышла интересной и динамичной. Песню для клипа сочинил Дима, он же и пел, а Вадим и Саша играли на гитарах. Богдан и еще один мальчик — Иван Мельников — играли пиратов, Аня Жажкова и Оля Богачева исполняли роль богатых пленниц. Подходящих костюмов не нашлось, поэтому пришлось руководствоваться принципом «я его слепила из того, что было».
Марина ухитрилась достать откуда-то старые занавески, которые изящным мановением Марининой руки превратились в длинные платья непонятного фасона, «пиратам» повязали на головы банданы и вручили вырезанные из картона сабли.
В восемь вечера состоялось выступление «рок-группы», и по мне, клип «алупчан» был самым лучшим из всех. Увы, жюри присудило первое и второе место двум младшим отрядам, старшему досталось лишь третье место, якобы за сцену жестокости.
Из-за такой несправедливости Дима в сердцах заявил, что больше ни в чем не станет участвовать, и вообще, конкурс судили нечестно.
Я была с ним полностью согласна, собиралась вступиться за ребят, однако мне помешало куда более серьезное происшествие.
Когда выступления закончились, ко мне вдруг подошла испуганная Марина и прошептала:
— Женя, случилось кое-что… Давай выйдем, в актовом зале слишком шумно!
Я насторожилась — из-за всех этих мероприятий я упустила возможность наблюдать за лагерем и сосредоточиться на расследовании. Похоже, моя халатность привела к нехорошим последствиям, я пожалела, что утратила бдительность.
— Что произошло? — сразу же спросила я, когда мы вышли из корпуса.
— Регина… Ей стало плохо, — пояснила Марина. — У нее сильное отравление, ее увезли в больницу! Мне об этом сказала старшая вожатая, я не сразу заметила, что Регины нет в актовом зале!
— Чем она отравилась, известно?
— Нет, — покачала головой девушка. — Сразу после ужина Регина почувствовала себя плохо, отпросилась у Лены и сказала, что пойдет к себе в комнату. Старшая ее отпустила, мне ничего никто не сказал. Но потом Регину сильно рвало, у нее поднялась температура, Лена, которая во время концерта зашла проверить Регину, велела ей ехать в больницу. Старшая нашла свободного водителя, и Регину увезли из лагеря!
— Почему Лена никому из нас об этом не сказала? — недоумевала я.
Марина пожала плечами.
— Она и сказала — мне, после концерта. Не говорила потому, что не хотела, чтобы об этом кто-то еще узнал. Поднимется паника, дети начнут проситься домой — в общем, если узнают, что и вожатой стало плохо, все захотят уехать в Тарасов! А это значит, что смену придется закрыть и вряд ли кто-то снова захочет поехать в «Лесной»!
— Понятно, значит, за прибыль трясутся, — констатировала я. — Регина ведь ужинала вместе с нами, верно? На ужин у нас был плов, овощной салат и пирожки с мясом… Скажи, она не говорила тебе, может, у Регины на что-то аллергия?
— Нет, не говорила, — покачала головой Звягинцева. — Но если б у Регины была аллергия, она сказала бы об этом директору! При устройстве на работу мы заполняли анкеты, в них была графа об особенностях питания. Ну, надо было написать, есть ли аллергия на пищевые продукты или указать пищевые предпочтения. Вроде вегетарианства и подобных вещах. Но, как я понимаю, Регина ничего подобного не написала — она ела то же самое, что и я, поэтому нет у нее никакой аллергии!
— Мы все ели одни и те же блюда, — задумчиво произнесла я. — И ты, и я съели все, что подавалось на ужин, но плохо стало только Регине. Выходит, либо она помимо еды в столовой употребляла в пищу что-то еще, как Даша Полякова, либо… либо ее намеренно отравили, подмешали что-то в чай или еду…
— Но… но зачем кому-то травить вожатую? — Марина побледнела. — Кому это могло понадобиться?
— Пока я не могу ответить на этот вопрос, — проговорила я. — Но я разговаривала с Региной, девушка очень напугана происходящим в лагере. Она утверждала, что слышит по ночам, как кто-то бродит, не спит, хочет уехать, но из-за больной матери вынуждена работать
