подарок.
– Ну, давай я сейчас тебя чмокну, пока Ясинька не видит, подставляй щеку.
– Нет, я хочу поцелуй в губы. И точка.
– Но мы же с тобой друзья. Друзья не целуются в губы! – отчаянно попытался я вразумить ее.
– Ты спросил, чего я хочу? Я сказала. Поцелуй и все. Не хочешь дарить подарок, значит, никакой дружбы.
– Чего вы там болтаете и ничего не делаете, а? – прикрикнула на нас кухарка, заглянула в кастрюлю и завопила: – Это кто так почистил картошку? – она достала обкорнанную картофелину с островками кожуры. – Вы хотите, чтобы меня удар хватил? Тут дел до самого утра, мне уже пирог нужно ставить, а они милуются и шушукаются! Ты посмотри на нее, вся раскраснелась, друг сердешный пришел! Так, а ну, давай иди отсюда! – махнула она рукой, прогоняя меня. – Хватит, напомогался уже! Иди-иди, чего стал?
На следующий день снег, наконец, закончил валить, и к дому, перекатываясь с трудом, как большие снежные шары, начали прибывать гости. Некоторые из-за сильного снегопада не смогли приехать, так что еды потребовалось меньше, чем было приготовлено, что страшно разозлило кухарку. Я надел заранее пошитый по мне костюм, и предстал в самом лучшем свете как подопечный Милона. Сойка разносила и подвала еду на стол, и она была чрезвычайно хороша в своем белоснежном переднике и праздничном платье. Она то и дело бросала на меня многозначительные взгляды, улыбалась и, проходя мимо, исподтишка щипала.
Вечером, когда гости разбрелись, а не некоторые, оставшиеся на ночлег, улеглись дремать после обильного ужина, я направился в дальнюю пристройку дома, где находились комнаты прислуги. Я помнил про «подарок» и обреченно, на ватных ногах, двинулся к комнате Сойки. Постучал в дверь, и она тут же распахнулась, будто от ветра. Передо мной, в вышитой ночной сорочке, с длинными распущенными волосами, похожая на русалку, стояла, горделиво задрав подбородок и изогнув тонкие брови, Сойка. Она смотрела на меня с лукавым прищуром, словно вопрошала: «Чего изволите?»
– Ой, я не знал, что ты уже спать собираешься. Думал, ты еще одета. Я тогда потом зайду.
– Когда потом? – грозно спросила она. – Потом будет поздно. Рождество сегодня заканчивается.
– А, ну тогда да.
– Проходи.
– А тебе ничего не будет, что я здесь? Ну, может, поругают…
– Глупости не неси. Никому дела нет. Ясинька наябедничать может, но она уже давно от усталости дрыхнет в своей комнате. Ну, зачем пришел?
– Ну я это… то самое.
– Что, то самое?
– Ну, подарок.
– Ну, давай свой подарок, – она невозмутимо уставилась на меня своими коварными, зелеными глазами. – Я жду.
В тот момент мое сердце устроило бешеную пляску сродни пьяному мужику в кабаке. Мои ладони так вспотели, что мне казалось, из них льется вода, как из дырявого корыта. Я все стоял и не двигался, и только змеиные Сойкины глаза плыли в тумане передо мной и шептали, как эхо в горах: «Я ждууууу.... ждууу…
Не выдержав нахлынувшего на меня ужаса, я резко схватил ее голову, раскрыл рот, словно хотел откусить большой кусок, и, успев заметить ее распахнутые от ужаса глаза, впился губами в лицо. Мой рот, помимо ее губ, захватил еще и нос, и она, с отвращением отпихнув меня, возмущенно завизжала:
– Это омерзительно! Ты что, никогда не видел, как целуются люди?
Я сокрушенно покачал головой.
– Эх, ты! Вот, как это надо делать! – она притянула меня за рубашку, и ее сомкнутые губы мягко коснулись моих, она на секунду задержалась и отстранилась. – Вот так вот надо. Ох, уж и подарочек получился. Мне теперь кошмары будут сниться, – она вытолкала меня прочь и недовольно захлопнула дверь.
В тот момент я понял: поцелуи – это не мое. И клятвенно пообещал себе, никогда, ни при каких обстоятельствах не ввязываться больше в это гиблое дело.
Малый приехал только через сутки. Занимаясь арифметикой, я заметил в окне его суровую медвежью фигуру, закутанную в огромный овечий тулуп, выходящую из кабинета Милона. Он увидел меня и устало кивнул. С нетерпением дождавшись вечера, я побежал к его дому.
– Письма нет, – сказал он, разводя руками.
– Как нет?
– Вот так вот и нет. Садись, расскажу. Женщина, которую ты ищешь, Варида эта, умерла еще в ноябре, в прошлом году. Говорят, приехала она с какой-то поездки и вскоре заболела. Да только померла она не своей смертью, убил ее кто-то. Топором зарубил на кусочки. Я сам ездил сам на кладбище, видел ее могилу.
Я потрясенно смотрел в пол, не зная, что и сказать: такую новость я никак не ожидал. Я уже хотел поблагодарить Малого и уходить, как он продолжил:
– Но я твое письмо прочитал-то, раз некому было на него отвечать. Подумал, может, чем другим помогу. Ты там соседской девчонкой интересуешься, Марией. Так вот, с ней тоже беда приключилась. Люди говорят, что отец и мачеха этой девочки в ноябре также заболели: начали стареть, с ума выживать, а потом они пропали, вышли из дома и не вернулись. А в доме малышня осталась да Мария. Девочку эту видели часто: побираться ходила, еду искала. Да вот недавно пропала она, вместе с малышней. Говорят, видели дорогую коляску, проезжавшую через Птичью долину. Коляска укатила в неизвестном направлении, и дети тогда же пропали.
Я до слез благодарен был Малому за его неоценимую помощь, ведь он выполнил ту работу, о которой я даже и не просил. С трудом передвигая ногами, будто налившимися свинцом, я вышел из дома, и мысли нахлынули безумной волной: все оказалось не просто так, как я предчувствовал, но все было намного хуже. С болью в сердце я подумал о Вариде, я так и не смог отблагодарить эту женщину, я даже забыл сказать ей спасибо. А Мария? Где же может быть эта несчастная, одинокая девочка? Я задрал голову вверх, выбрал самую яркую звезду, сверкавшую на морозном небе, и прошептал: «Береги себя, Мария».
Часть II
1
Пять лет в Холмах прошли незаметно. Я ни в чем не нуждался и получил достойное образование, такое, о котором не мечтал ни один школьник из всех ближайших селений. Мне были предоставлены любые книги и все газеты, которые можно было достать в нашей округе. Газеты, правда, поступали нечасто, и с большим запозданием по числу, бывало, проходило месяца два или три с момента выпуска, и только тогда они попадали в мои руки. Но это было не так важно, главное, что у меня имелся доступ ко всем важным событиям,
