— Э…
— Там баллоны с мгновенно застывающей пеной. Мы сунемся, и они зальют коридор. Ясно?
— Но отрицательная реактивность продержится еще максимум четыре часа. Максимум! А потом они с пульта разгонят реактор и…
— Я не пошлю людей на бессмысленную смерть…
Перфоратор, вгрызающийся в стену, взвыл так, что заныли зубы.
— Мы работаем. Не мешайте и не лезьте под пули! Клещ! — И показал рукой: выполняй предыдущий приказ.
Назар понимал: они не успевают. Никак не успевают.
И предотвратить взрыв способно только чудо.
* * *
За четыре месяца до захвата ядерной станции.
«Нехорошо, если в тридцать два тебя все называют Томочкой, — думала учительница, спеша по коридору. — Завалят мне квалификацию, скажут, молодая еще. А еще этот открытый урок… Стрелка на колготках поехала: спецназовец будет пялиться и думать, что училка дура».
Тамара всегда готовилась к худшему.
«Якишина отсадить к окну, пусть там рожи корчит. Девочкам про спецназ не интересно, начнут болтать. Отправить их назад? Антонова возмутится, дескать, не видно, а что тут видеть? Козевич будет читать под партой — отобрать книгу. И сегодняшний сон…»
Чертик под потолком смятой машины. Рухнувшая бетонная ограда, оборванная паутина колючей проволоки. Самолет на земле, крыло нелепо торчит в сторону, как у подбитой птицы. Человек в белом халате перерезает горло толстяку…
«Спецназовец наверняка не умеет разговаривать с детьми: мне придется их успокаивать и его подбадривать. Вдруг он будет ругаться? Или мямлить? Господи, ну почему я не взяла запасные колготки!»
— Томочка, он звонил. Будет через пять минут.
— Он нас найдет? Светлана Михайловна, вы сказали, что от остановки надо за угол…
Завуч ободряюще улыбнулась:
— Конечно. И не нервничай так, ты же умница. Все будет хорошо.
Залился звонок. Цунами из хохочущих и орущих малышей прокатилось по школе и расплескалось по классам. Следом — авианосцем, ледоколом — шагнул в коридор гость. Темноглазый, сильный, обманчиво медлительный. «Тигр в клетке с курами», — подумалось Томочке.
— Здравствуйте, дамы. Я Бахметов. Капитан антитеррористической группы «Стерх».
* * *
«Все хорошо, все хорошо…» — Тамара искусала губы, хотя дети слушали, открыв рот…
— …и слушаться маму и папу. Вот как стать спецназовцем! — Кто-то рассмеялся. — Да, что ты хочешь узнать?
Девочка в круглых очочках поднялась из-за парты. Поправила жакет:
— Папа говорит, что террористов победить невозможно. Слишком много оружия и… технологий, которые… — она запнулась.
«О господи! — Тамара сжалась. — Он обидится…»
Но Назар Олегович улыбнулся:
— Слишком много технологий двойного назначения? Так? В чем-то папа прав. Как тебя зовут?
— Катя…
— Вы уже большие, — спецназовец обвел класс глазами, — Катерина, ты готова услышать сложное объяснение?
Та зачарованно кивнула.
«Сейчас они заснут. Начнут шептаться. Мне влетит, что не подготовила класс к важному занятию».
— Давным-давно все люди охотились, а потом?..
— Стали сажать пшеницу!
Учительница хотела напомнить Васечкину, что надо поднимать руку, но спецназовец, похоже, был доволен.
— Верно! Переход к земледелию. Кто скажет, какие были технологические революции?
Дети загалдели наперебой. Даже привычная Тамара с трудом разбирала отдельные реплики, а Назар Олегович — стоял, улыбался: веселые морщинки у глаз. Посреди бурного моря детского любопытства — непоколебимый, надежный утес, за которым можно укрыться в шторм. «Он, наверное, хороший отец…»
— Ага, — его голос легко перекрыл ребячий гомон, — вы почти все назвали. Повторю: сельскохозяйственная революция, техническая, информационная. Сейчас происходит четвертая: образовательная. Каждая решает свои проблемы. Терроризм, — спецназовец словно имя личного врага произнес, — порождение информационной эры. И мы его победим, когда образовательная революция завершится.
Тамара выдохнула. Даже она все поняла.
— Вот вы сказали… — «Васечкин!» — что революция решает проблемы. А какие проблемы?
— Отличный вопрос! — Назар показал парню большой палец. — Для чего нужен компьютер?
— Играть!
— Смотреть мультики!
— У меня папа на нем работает!
— Все верно. Но… что самое главное?
Дети притихли. Тамара представила: «Вот спросит он меня…»
— С ним любую информацию найти можно. Как сделать бомбу — тоже. Нужно, чтобы человек знал — как, но не стал ее делать. Это и есть образовательная революция.
«Ох… Получается, если из моих учеников кто-то… это я виновата?»
— Еще вопрос?
— Ваш пистолет настоящий?
«Якишин!»
— О да! — Назар оттянул полу кителя и показал кобуру. Ученики повытягивали шеи.
— А если вы его потеряете?
— Да выгонят меня из спецназа к чертовой матери! — Согласное «Ах!» класса. — Поэтому я спать ложусь, не снимая кобуры.
Тамара не выдержала, расхохоталась.
* * *
Она не знала, радоваться звонку или огорчаться.
— Ребята, стойте! Поблагодарим Назара Олеговича за интересный рассказ.
— Спаси-ибо! — нестройно проорали третьеклашки и рванули в коридор.
— Вы извините их. Они маленькие еще…
— Хорошие ребята. И вы замечательно вели урок.
От неловкости Тамара принялась подравнивать стопку тетрадей.
— Боюсь, они ничего не запомнили, а что запомнили — перепутают. Ноосфера, волны технической эволюции, геополитика… Представляете, что они дома расскажут?
Бахметов улыбнулся.
— «Бах-бах!» И тут он падает! А этот из автомата— «Тух-тух!».
— Ох… Наверняка что-нибудь поймут неправильно. Или будут шутить, а ваша работа — вовсе не повод для смеха. А родители потом…
Тамара оборвала себя. «Разболталась!» Но на лице спецназовца не появилось брезгливого недоумения. Наоборот, он будто обрадовался.
— Да вы профессиональный паникер, Томочка. Просто талант какой-то!
Щеки вспыхнули: «Томочка. Никто не принимает меня всерьез».
— У меня приятель был, Пашка, — Бахметов уселся на парту. — Снаряжение проверял по сто раз. Другие пиво пить, а он фильтры в противогазах развинчивает. Патроны вручную шлифовал. «Все, что может сломаться, — сломается!» — не иначе. Ребята звали его паникером, а эта мнительность мне жизнь спасла. Если б он не перепроверил клапан…
Тамара ощутила себя девчонкой: хвалят за удачный рисунок вместо того, чтобы ругать за испачканное платьице.
— Люди стараются не думать об «ужасном», пока не станет поздно. Вы, Тамарочка, уникум. Такой человек обязательно должен быть в любой группе специалистов.
Воздух стал легким, а краски яркими. На секунду представилось: она — ценный спец. Вау! И ужаснулась: как можно доверять чужому мужчине! Да еще такому… тигру. Что бы он ни говорил.
— Спасибо, Назар Олегович. Не буду вас задерживать. Вы, наверное, торопитесь…
И почти выбежала в коридор, спиной чувствуя его задумчивый взгляд — встрепанная клуша со стрелкой на колготках.
* * *
Русик сегодня вернулся раньше нее. Сидел у телевизора, голодный и недовольный. Пока Тамара разбирала сумки, торопливо чистила свеклу, слонялся за спиной и снова читал лекцию:
— …Ты должна ставить глобальные цели и последовательно их выполнять. Просиживаешь задницу в школе, где каждый год одно и то же, одно и то же. Ты плесневеешь в этой дыре.
— Это нужная работа, — неуверенно заметила Тамара и переглянулась с грустным Арлекином — своей первой куклой. Остальных она прятала в шкафу, но Арлекина удалось отстоять, и он жил на кухонном подоконнике.
— Не говори глупостей. Надо менять свою жизнь, ты должна сама измениться.
— Русик, ну как я могу измениться? Мне тридцать два…
— Вот-вот. Старая песня. Мыслить надо позитивно! И не зови меня Русиком.
Тамара вздохнула, куда ей до Руслана: положительный, позитивный. Без недостатков: не пьет даже пива, не курит, не болельщик, не бабник…
— Так и будешь до пенсии шить уродцев и всего бояться, — подытожил Русик и вернулся к телевизору. Арлекин печально блестел глазами-бусинами.
Тамара ссыпала овощи в кастрюлю и уставилась в окно. Русик прав, она лентяйка. И трусиха. Как одобрительно назвал ее Бахметов — профессиональная паникерша.
— Русик, а мне сказали, что предусматривать плохое — это талант.
— Вот поэтому у тебя и зарплата курам на смех. Без конца думаешь о плохом и мне позитив сбиваешь. Слушай больше своих клуш!
Ей бы промолчать…
— Он не клуша, а из спецназа.
— Что?..
Бледный от негодования Русик возник на пороге.
— За моей спиной с мужиками, значит, крутишь?
— Нет, Русланчик, он к ребятам приходил, открытый урок…
