– «Сегодня, 23 июля, группой совместно с вновь организованным партизанским отрядом «Засека» под командованием тов. Трошина проведена операция по уничтожению спецкоманды СС «Зондеркоманда 7 «Б». Согласно захваченным документам в планах вражеского подразделения было уничтожение мирных советских граждан для создания «зоны безопасности» в районе Ивенец – Слобода – Раков на юго-восточной окраине Налибокской пущи. В ре-зультате операции противник потерял 82 человека убитыми – подтверждено и еще около 40 – вероятно. Уничтожено 7 автомашин и 6 мотоциклов, 3 автомашины и 2 мотоцикла захвачены. В качестве трофеев взято большое количество вооружения: 6 пулеметов (из них 2 станковых), 40 винтовок, 6 пистолетов-пулеметов. Оружие передано для вооружения партизанского отряда. Также захвачена одна рация типа Torn.Fu.d2 и 6 полевых телефонных аппаратов.
Полностью сорвана операция гитлеровцев по уничтожению совграждан.
Отряд «Засека» под командованием майора Трошина (1907 г.р., б/п) и батальонного комиссара Белобородько (1889 г. р, член ВКП(б) с 1920 г.) насчитывает 62 человека личного состава.
Истомин»
– Больше сотни эсэсовцев за один день? – Старший майор госбезопасности выпрямился в кресле. – Как думаете, Борис Михайлович, не дезинформация?
– Проверить будет сложновато, уж больно далеко от резидентур. Если только на косвенных прокачать…
– Это все понятно, ну а если это правда? Эффективность очень хорошая. – Хозяин кабинета на мгновение задумался. – Радиограмма подписана так же, как и предыдущие?
– Да.
– Как бы выяснить, кто такой этот «Истомин»?
* * *
– Тоха, на, посмотри. – Тотен протягивал мне какой-то листок, отпечатанный на машинке.
– Что это? – лениво спросил я.
– Ви таки будете смеяться, – спародировал «одесский» акцент Алик, – но эта смешная бумажка – их отчет о ваших таки приключениях!
– А попроще? Я что-то туго соображаю…
– Для тех, кто в танке, – это отчет эсэсманов о вашем пленении и последующем самоубийстве! – Судя по его довольной ухмылке, глаза у меня стали квадратными.
– А ну-ка! – Я выхватил у него листочек и, торопливо пробежав «шапку», аккуратно сложил и убрал во внутренний карман.
– Э, ты что? Отдай доку€мент! – притворно возмутился Алик.
– У меня целее будет, – отрезал я.
Настроение у всех было преотличное! Мы весьма комфортно расположились в одном из домов пустой деревни. На заднем дворе топили баню, а в соседнем доме готовилось угощение. Праздновать – так праздновать! Во-первых, надо было отметить первую крупную победу, а во-вторых – создание нового подразделения Рабоче-Крестьянской Красной Армии!
Да-да, именно на вчерашнем совете было окончательно решено, что Слава возглавит партизанский отряд, а мы продолжим выполнять свою задачу. Комиссар Белобородько был обеими руками за, особенно после того, как мы вломили эсэсовской зондеркоманде, а трофеи, захваченные при этом, еле поместились в грузовик. Практически всех «наших» окруженцев Фермер отправил под командование Трошина, оставив с нами только Зельца, Чернова, Юрина, Кудряшова и совершенно неожиданно попросившего об этом Несвидова.
И вот мы с Тотеном и Люком валяемся на «пенках» в ожидании бани. Мой избалованный горячим водоснабжением организм очень соскучился по правильным водным процедурам, да и попариться после хорошо сделанной работы – то, что доктор прописал.
В комнату вошел Слава.
– О, товарищ самый главный воевода! – поприветствовал я его.
Отмахнувшись от меня, Трошин подошел к столу:
– Да у вас тут пир горой! Сало, колбаса…
– Угощайся, чем Бог послал!
Командир нового отряда не заставил себя долго упрашивать, а достал нож и сделал себе бутерброд.
– М-да, – разглядывая кулинарный шедевр, произнес он, – сало толще, чем хлеб отрезал…
– Отрежь второй кусок хлеба – и не комплексуй, – подал голос Люк.
Трошин чуть не подавился от такой сентенции, но тут нас позвали в баню, так что объяснить Вячеславу, что же значит «не комплексуй», не получилось.
…Примерно через полчаса Фермер закончил инструктировать Белобородько и Трошина и присоединился к нам.
– Командир, тебя каким – березовым или дубовым? – спросил я, подвинувшись на полке.
– Плоскопараллельно, – последовал ответ.
– Тогда по очереди. Сначала – береза, потом дуб.
– Это ты хорошо придумал… Интеллигентно, – сказал Саша, потягиваясь и блаженно жмурясь.
…Минут сорок спустя (а что поделаешь, война!) мы, чистые и распаренные, вернулись в свою «казарму». Настроение было «солнечным», да и с чего ему быть другим-то?
Усевшись на лавки за накрытым столом, мы отдали должное стряпне нашей кухонной команды. Минут десять только стучали ложки, да за ушами трещало. Наконец все наелись, и настало время для разговора.
– Командир, не поделишься, чем партизан грузил? – спросил я.
– Не вопрос. Сказал, чтобы они здесь больше пары дней не засиживались, а передислоцировались на север.
– Думаешь, немцы скоро нагрянут? – спросил Люк.
– Обязательно! А ты бы на их месте не приехал?
– Я бы приехал, и не один, а с «вертушками» и артиллерией.
– О тож! «Вертушек», правда, у них нету, но артиллерию, я думаю, подтянут. Поэтому им и надо линять как можно быстрее. И радиста у них нет.
– А это при чем тут? – удивился Тотен.
– А при том! Им связь нужна, а единственный канал, что им можно безболезненно отдать – тайник, через который мы с Неущенко связывались. Тем более что отряд этот я московским уже «сдал». На первые несколько сеансов я с ними шифроблокнотом поделился. Если получится – немецкую службу радиоперехвата неплохо запутаем, ну и ребятам связь на первое время обеспечим.
– И что сказал? – поинтересовался я.
– Правду. Ну, почти правду.
– И?
– Ответа пока не было, но и для нас успешный выход отряда на связь – большой плюс и подтверждение нашей надежности. Ну, и свидетели эффективности наших методов.
– Резонно! – согласился Люк, а я просто кивнул.
Тут я решил, что такие хорошие посиделки без правильной выпивки – нонсенс, и, извинившись, вылез из-за стола. В моем бауле были заныканы бутылка армянского коньяка и бутылка восемнадцатилетнего скотча, любая – в самый раз для хорошего праздника.
Накинув камуфляжную куртку (больше, чтобы не отсвечивать светлой майкой, нежели для тепла) и нацепив кобуру с верным «браунингом», выскочил во двор. «Крупп» был припаркован на улице метрах в пятидесяти от нашего дома, и, чтобы не скрипеть воротами, я решил просто перелезть через забор. Едва я оказался на гребне, как снизу шепотом спросили:
– Двадцать два?
– Восемнадцать, – ответил я, мягко спрыгнув на землю.
– Проходите, товарищ старший лейтенант! – боец меня узнал, но пароль все равно спросил. Молодец!
Я бодро зашагал вдоль улицы. На соседнем дворе шумели: кто-то колол дрова, тихонько скрежетала сталь на камне ручного точила, слышно было, как Несвидов распекает бойца за безалаберность в ответственном деле приготовления пищи…
«Прям как на даче в пресловутые «подмосковные вечера»! – восхитился я. – Словно и войны никакой нет!»
Мое внимание привлек негромкий разговор, доносившийся из-за палисадника.
– …ну, что ты пригорюнилась, а?
– Тошно мне, Маринка…
– Лидка, ну ты что как в воду опущенная ходишь, а?
Я замер прислушиваясь.
– Что делать-то, Мариночка? И старый он, а нравится мне очень! А вот расстаемся! А он даже знать не будет! – послышался тихий всхлип.
– Старый? Да ты что! Какой же он старый?! Мне Слава сказал – они ровесники, и в звании одном!
– Тебее хорошоо, – снова всхлип, – у тебя все яснооо!
Я смутился. Сам не ожидая того, стал свидетелем любовных терзаний «бойцыц» нашего отряда. «Видно, Лидочка на кого-то «запала» из наших, а теперь переживает… Не, пойду я, пожалуй…» – и я тихонечко двинул прочь от палисадника.
«Интересно, а кому это девки кости моют?» – пытался сообразить я, копаясь в своих вещах.
Наконец бутылка была найдена. Я вытряхнул ее из картонного тубуса и засунул в карман штанов.
«Так, одного возраста со Славой, то есть Трошиным… Я, Док, Тотен… И, как там? «В одном звании»? Так майором у нас только командир числится… Хотя… Еперный театр! – я чуть не подпрыгнул. – Это что же, комсомолочка обо мне убивается, что ли? Хорошо, что букет не подарил, а то бы совсем девчонку прибило!»
В легком обалдении я пошел назад. «Вот это я влип! – вертелось в голове. – Хотя, если оценить спокойно – ничего страшного не случилось, так? Ну понравился молоденькой дурехе герой-спаситель… Так ведь ничего у нас и не было! Чего нервы на кулак мотать?»
И, успокоившись, я открыл дверь в дом.
…Мы уже наполовину уговорили бутылку «благородного самогона», как в дверь вежливо постучали.
– Заходи, открыто! – рявкнул Фермер.
– Гостей примете? – улыбаясь, спросил Трошин.
– А то!
