- Разрешите спросить?
- Пожалуйста.
- В какой срок я должен уложиться?
- Самое большое в месяц.
- А если возникнут непредвиденные осложнения и я не смогу справиться в назначенный срок?
- Обязаны справиться! Заместитель начальника лагеря вам поможет.
Неожиданно на веранду быстро вошел Нунке. Поздоровавшись, он бросил на стол перед Шлитсеном какую-то телеграмму. Тот удивленно поглядел на шефа и пробежал глазами текст.
- Что это значит?
Нунке пожал плечами, ничего не ответив. Сочтя, что он лишний, Фред попросил разрешения удалиться.
- Подождите, вы будете еще нужны, - остановил его Нунке.
- Если господин Шлитсен разрешит, я пройду в кабинет.
- Пожалуйста...
В кабинете Фред устроился в самом дальнем углу, но дверь осталась полуоткрытой.
- Почему телеграмма из Никарагуа? - донесся голос Шлитсена.
- Очевидно, шеф переехал туда... В телеграмме сообщается, что этот Думбрайт позавчера вылетел в Италию. Если и дальше будет лететь, то не сегодня-завтра прибудет сюда.
- Герр Нунке, сама фамилия Думбрайт вам ничего не говорит?
- Дорогой коллега! Если кто-либо приезжает, со специальной миссией в такую школу, как наша, так это не врач, не учитель, не духовник, а птица такого же полета, как и мы с вами, только рангом повыше. А у разведчика может быть столько же фамилий, сколько волос на голове.
- Ну, что же, ждать придется недолго. Поглядим, что за фрукт этот Думбрайт.
- Боюсь самого худшего, - раздраженно произнес Нунке. - Смена резиденции шефа означает и смену ветра. Как бы он не запродал нас всех вместе со школой.
- Неужели вы думаете?..
- Об этом потом...
Разговор на веранде оборвался. Нунке и Шлитсен пошли в кабинет.
- Фред, - еще с порога начал Нунке, - ваш отъезд откладывается на день-два. Приезжает какое-то начальство, и весь личный состав школы должен быть налицо.
Фред молча поклонился.
Тем временем Шлитсен позвонил в таверну и приказал:
- Вилли! К вам прибудет особа по фамилии Думбрайт... Повторяю, Думбрайт. Будете сопровождать его до самой школы. Все, о чем он станет расспрашивать, запомните и доложите мне.
Думбрайт приехал даже раньше, чем его ожидали. В тот же день вечером к Фреду зашел Воронов и чуть ироническим тоном сообщил:
- Поздравляю с прибытием высокого гостя!
- Кто же он, этот гость, да еще высокий?
- Точно не скажу, но мне кажется, я где-то его видел.
- Не спрашиваю, где и когда, потому что догадываюсь о характере встречи.
- Пустое! Дела давно минувших дней, иначе я бы сразу узнал его. Где же именно я с ним встречался? Погодите, погодите, кажется, вспомнил. Точно! Мы встретились с ним осенью 1942 года в Швейцарии, куда я сопровождал князя Гогенлое - он же Паульо для каких-то тайных переговоров с одним влиятельным американцем, который скрывался под фамилией Балл. Обязанности одного из секретарей при тайном посланце дяди Сэма выполнял этот Думбрайт. А еще говорят, Воронов постарел, у Воронова склероз... Нет, есть еще порох в пороховницах!
- Жаль, что вы часто подмачиваете его, генерал. Это не может не отражаться на памяти.
- Ко всем чертям память! А что, если я сам мечтаю ее потерять? Чтобы забыть, кем я был и кем стал... Но ничего! Еще год и... - Воронов свистнул, махнув рукой.
- Не понимаю, - вопросительно поглядел Фред.
- Через год кончается мой десятилетний контракт. Получу пенсионное вознаграждение, уеду в Италию или Швейцарию... Выстрою домик в русском стиле, посажу сад и буду спокойно доживать век.
- Ворон мечтает о собственном гнезде в счастливой Аркадии?
- Да! Поэтому и приходится низко кланяться, даже тогда, когда хочется стукнуть кулаком по столу и во весь голос крикнуть - остолопы!.. Вот и ищу утешения на дне рюмки. А теперь принесло этого Думбрайта, провалиться бы ему, и Нунке объявил сухой закон...
- Гость, верно, отдыхает с дороги...
- Какое там! Только прибыл, тотчас заперся с Нунке и Шлитсеном в кабинете, просидели там с час. А теперь ходят, осматривают школу. Заглядывают в каждый уголок.
- У вас уже были?
- Ко мне прибудут позже всех - мои комнаты в конце правого крыла. Зашли бы как-нибудь вечерком! Посидели бы, потолковали... Так и подмывает расспросить, что вы видали в России.
- Грустите все-таки по родной земле?
- Раньше высмеял бы любого, задавшего мне подобный вопрос. Отряхнул бы прах с ног и трижды перекрестился. А теперь вот сосет тут и сосет! И чем ближе к смерти, тем сильнее. Ненавижу, проклинаю, а тянет...
Дверь бесшумно отворилась, и в комнату по-хозяйски вошел высокий незнакомец, без пиджака, в одной рубашке с короткими рукавами.
- Мистер Думбрайт, которого мы все с таким нетерпением ждали, представил Нунке.
Лицо Думбрайта было квадратным. Небольшие глаза прятались под густыми нависшими бровями, которые образовывали горизонтальную линию, отделяющую верхнюю часть лица. Нижнюю, с тяжелым двойным подбородком, пересекал широкий рот.
- Старый наш сотрудник, воспитатель русского отдела, знаток царской разведки, генерал Воронов и воспитатель, который должен его заменить, Фред Шульц, - отрекомендовал Нунке, с подчеркнутой учтивостью обращаясь к гостю. - Я вам говорил...
Чуть шевельнув рукой, словно говоря "знаю", Думбрайт с откровенной бесцеремонностью рассматривал только что представленных воспитателей.
- Сколько лет? - спросил он Воронова.
- Семьдесят первый. Через год кончается контракт.
- Мечтаете об отдыхе? Рано! Старые дубы покрепче молодых. А если учесть ваш опыт...
- Опыт опытом, а старость старостью...
- Старость? А ну, дайте руку!
Соединив руки в крепком рукопожатии, Воронов и Думбрайт стояли друг против друга не шевелясь. Лишь по тому, как краснели их лица, можно было догадаться, что каждый вкладывает в это пожатие всю свою силу. Вот тела их еще больше напряглись, лица побагровели. У генерала оно стало багрово-красным, присутствующие были уверены, что он сдает. Но произошло неожиданное.
- Ой! - приглушенно вскрикнул Думбрайт и едва не присел от боли.
Глаза Воронова еще возбужденно блестели, но в голосе чувствовалась растерянность.
- Простите, ради бога, простите! Мне надо было предупредить, что я этими руками когда-то подковы сгибал, - оправдывался генерал.
На губах Думбрайта впервые появилась улыбка.
- Но ведь вы на четверть века старше меня! Отлично, просто отлично! 0'кей, старина! - Думбрайт снисходительно, как старший младшего, похлопал Воронова по плечу.
- Попробуем и с вами? - повернулся Думбрайт к Фреду.
- Упаси боже! Вы мою руку просто раздавите... Вот на ринге обещаю продержаться минут десять. Вы ведь куда высшей категории... Впрочем...
Думбрайт прищурился и впился глазами в Фреда, словно ощупывал его.
- Фигура тонкая, но скроен ладно... Расчет на ловкость, молниеносность и меткость удара... Чувствуется натренированность.. - медленно изрекал он фразу за фразой.
Манера Думбрайта разговаривать была чем-то оскорбительна для присутствующих. Он словно совершенно не замечал окружающих, а просто вслух высказывал свои мысли, бесспорность которых подчеркивал категоричностью тона, каким произносил каждое слово, - все равно, шла ли речь о вещах важных, или о мелочах.
Несколько обескураженные неожиданным поведением гостя, Нунке и Шлитсен переглянулись, словно спрашивая друг друга, как себя вести.
- Я вижу, мистер Думбрайт, вы любите спорт... осторожно начал Нунке.
- Не то слово! Спорт для нас с вами не цель, а способ. Оружие. А оружие должно бить без промаха. Мне нравится, что ваши парни из русского отдела выносливые. Даже старик, а вот молодой... Так, говорите, бокс? А что, если на кулачки? Как Тарас Бульба с Остапом?
- Вы знаете Гоголя? - удивился Воронов.
- "А поворотись-ка, сыну", - без всякого акцента хвастливо процитировал Думбрайт, с насмешливым превосходством посматривая на генерала.
- Не ожидал, никак не ожидал... - развел руками тот. - Откуда, каким образом?
- Я, мистер Воронов, жил в России со времен Деникина до начала последней войны. Двадцать лет! За такой срок можно изучить не только язык и литературу, а и... - Думбрайт не стал уточнять, что именно он изучал в России, но присутствующим это было ясно и так.
- Может быть, на этом закончим сегодня рабочий день и вы отдохнете? предложил Нунке. - Простите, если, не зная ваших вкусов...
- Отдыхать я приучил себя раз в сутки - ночью, остановил его Думбрайт.
- Тогда продолжим наш осмотр?
- Напрасная трата времени! Общее впечатление о вашем заведении у меня уже сложилось.
- О, конечно, конечно!.. Лишняя деталь ничего не прибавит к картине, увиденной опытным глазом... - угодливо согласился Нунке. - Мы, немцы, много теряем из-за склонности к чрезмерной пунктуальности. Есть грань, за которой частности перерастают в свою противоположность. К сожалению, должен сказать это о своих соотечественниках. Озабоченные деталями, они зачастую за деревом не видят леса, не способны к быстрым обобщениям. По мере сил я стараюсь избавиться от этой, так сказать, национальной черты, и мне очень приятно, мистер Думбрайт, что вы не придираетесь к мелочам, а с первого взгляда сумели...
