— Дождемся, пока начнет светать, — твердо ответил Катон.
— Что?
— Это приказ, — отрезал Катон. — Я и так потерял достаточно людей, натыкаясь на засады, чтобы еще и в темноте блуждать. Я больше не намерен дарить Аяксу возможность убивать римлян. Мы остаемся здесь на ночь. Заботимся о раненых, даем людям утолить жажду. Аякс и его разбойники устали не меньше нас, у них тоже есть раненые. В темноте они далеко не уйдут. Продолжим преследование на рассвете.
— Безумие, — тихо ответил Макрон.
Катон напрягся и сделал вдох с выдохом, чтобы успокоиться.
— Вы забываетесь, центурион.
— Прошу прощения, командир, — прошипел Макрон сквозь зубы. — Но мы должны гнаться за ними.
— Нет. Я принял решение. Сначала мы должны позаботиться о своих. Пусть твои легионеры подберут раненых. В деревне и вон там, — сказал Катон, показывая в сторону дамбы, где Руф и его легионеры пытались обойти разбойников с фланга. С чем бы они там ни столкнулись, их не было видно, зато было хорошо слышно раненых. Катон вздрогнул. — Займись этим немедленно.
— Есть, командир. Думаю, у нашего жреца, Хамеда, должны быть навыки целительства. Привлеку его. — Макрон внимательно оглядел друга. — А вы, командир, как вы? В порядке?
— Нормально, все нормально, — сглотнув, ответил Катон. — Только пить хочется. Позаботься об остальных, будь добр.
Макрон кивнул и повернулся, выкрикивая приказы своей группе, состоявшей из легионеров и морской пехоты. Они тоже несли только самое необходимое, тоже, как и отряд Катона, выдохлись и изнемогают от жажды. Но они могли бы и подождать с питьем и отдыхом, мрачно проворчал себе под нос Макрон, подзывая два отделения и назначая часовых для охраны периметра, на случай, если Аякс снова что-нибудь затеет. Хотя вряд ли. Гладиатор — ловкач. Знает, когда вступить в бой, чтобы выиграть, подумал ветеран. Наносит удар, имея преимущество, и сдерживается, когда преимущества нет. Если вступает в бой, то дерется яростно и безжалостно. Если бы не несмываемое пятно варварского обращения, которому подверг его Аякс, Макрон мог бы восхититься врагом. В иной жизни из него вышел бы отличный легионер.
— Жаль, что жизнь у него только эта, — пробормотал Макрон. — Которую я намереваюсь у него отнять.
— Командир? — с удивлением переспросил его один из легионеров.
— Что?
— Командир, я не расслышал приказа.
Макрон прокашлялся. В горле пересохло.
— Я сказал, будьте настороже, иначе оглянуться не успеете, как эти ублюдки вам глотки перережут.
Развернувшись, Макрон зашагал обратно к центру деревни.
Катон сидел на краю каменного порога, глядя, как от дамбы несут убитых и раненых. Большинство наткнулись на замаскированные колья, когда Руф приказал идти в атаку. Многие были ранены стрелами. Катон понял, что засада дорого обошлась римлянам. Подошел, хромая, центурион Руф. Он держался рукой за бедро, сквозь пальцы сочилась кровь. Поглядел, как перевязывают раны его легионерам, и двинулся дальше, чтобы доложиться префекту.
Катон отошел в сторону, давая Хамеду возможность осмотреть рану центуриона. Жрец достал фляжку, чтобы промыть ее, а потом вытащил из мешка полоску ткани.
— Что произошло? — спросил Катон.
— Эти ублюдки поставили рядами заточенные колья, от дамбы и до деревни, — ответил командиру Руф. — Спрятали в высокой траве. Мы их не увидели, пока один из наших не напоролся. Дурак, помолчать не мог, а я был в стороне от него и не понял, что происходит. Дал приказ атаковать, пока был хоть какой-то шанс застать врага врасплох… — Он вздрогнул. — И тут мы все напоролись на колья. Я себе сразу же ногу повредил. Когда мы остановились, большинство уже получили ранения. И тогда они начали стрелять из луков.
Руф умолк, качая головой.
— Мы ничего не могли поделать, командир. Некоторые пытались убежать из-под обстрела и напоролись на другие колья. Я приказал ребятам оставаться на месте и прикрыться щитами как можно лучше. Решил, что надо подождать, пока они не перестанут стрелять, и тогда попытаться обойти колья.
Катон нахмурился. Он недооценил Аякса. Но Руф ошибочно истолковал его выражение лица.
— Я больше ничего не мог поделать, командир, клянусь.
— Понимаю, — ответил Катон, запуская пальцы в пропотевшие волосы. — Каков результат?
— Восемь убитых и шестнадцать раненых. Трое из которых вряд ли доживут до утра. Восемь раненых — ходячие, остальных придется нести.
Катон поглядел на носки калиг, чтобы скрыть выражение своего лица. Он сам отправил солдат в ловушку. Слишком рвался в бой с врагом. Люди погибли из-за него, и ему было стыдно.
— Ладно, — тихо сказал он, собираясь с силами, и поднял взгляд. — Хорошенько позаботься о ране. Потом прикажи обыскать деревню, пусть собирают еду и воду. Пусть ребята поедят и отдохнут. Продолжим преследование с первыми лучами солнца.
— Есть, командир. А что с ранеными? Мы не можем их здесь оставить.
— Я выделю отряд, который будет нести их следом за нами. Хамед поможет с лечением. Вот и всё, Руф.
Это было вежливой формой спровадить его, и Катон чувствовал, что Руф недоволен, когда центурион развернулся и, хромая, пошел к своим легионерам. Префект поглядел на Хамеда.
— Аякс убил всех жителей деревни. Есть ли какие-нибудь ритуалы, которые тебе необходимо провести над погибшими?
— Господин? — переспросил Хамед, непонимающе глядя на Катона.
— Ты жрец. Сделай все необходимое. Когда закончишь, займешься нашими ранеными.
— Да, господин, — ответил Хамед, склоняя голову. — Я вознесу молитвы. На полный похоронный обряд нет времени. Но надо сжечь тела погибших.
— Я думал, у вашего народа принято хоронить в земле.
Хамед неуверенно улыбнулся:
— Это зависит от того, сколько у тебя времени.
— Ладно, тогда скажи Макрону, чтобы он дал тебе в помощь пару человек.
Кивнув, Хамед пошел следом за Руфом к лежащим на земле раненым.
Глядя на легионеров, Катон задумался. Многие ли считают, что в случившемся виноват он? Сколькие затаят на него недовольство и с неохотой пойдут в следующий бой?
Услышав топот калиг, обернулся и увидел массивную фигуру Макрона, движущегося из темноты. Его нельзя было спутать с кем-то еще.
— Часовые расставлены, командир. Я сказал им, чтобы сторожили получше. Не хочу, чтобы на нас внезапно напали. Парни порядком устали, так что я буду делать смену караула почаще.
Катон с трудом улыбнулся.
— Значит, сам-то ты не слишком хорошо отдохнешь, — сказал он.
— Наверное, — пожав плечами, ответил Макрон. — Ничего нового для меня.
