поразила. Все взгляды с тревогой устремились на Лилю. Притихшая девушка чувствовала себя хорошо, никаких симптомов нездоровья не проявляя. Первой то, о чем думали все, озвучила Светка:
«Он умер от того же, от чего все умерли год назад. И он должен был умереть, но бункер спас его от заражения. Это мы его заразили и убили,» – безжалостно подытожила она.
В кои то веки все были с ней согласны. Леонида похоронили на следующий день рядом с Анной Михайловной. Лиля не заболела.
Глава 19.
Скандал бушевал внизу, мгновенно набрав силу торнадо. Арсений Петрович на цыпочках подошел к дверям комнаты и, выскользнув наружу, потрусил вниз по лестнице.
«Девочки, девочки! Тише. Успокойтесь, пожалуйста. Сашеньку разбудите,» – умоляюще сложив руки говорил он, заранее понимая тщетность своей просьбы.
«Егор, помогите хоть Вы мне,» – обратился он к молодому человеку, зашнуровывающему ботинки в коридоре.
«С этими мегерами? Шутите, профессор? Да пусть сожрут друг друга, спокойнее будет,» – флегматично высказался Егор и, застегнув куртку, вышел за дверь. Последние месяцы парень большую часть времени проводил дома у Ирины и Михаила. Во-первых, там жила Соня, а он был очень привязан к сестре. Во-вторых, там была Даша, которой он весьма симпатизировал и, похоже, не без взаимности. И, наконец, в-третьих, дома обстановка напоминала театр военных действий со свистящими над головой, как пули, ядовитыми замечаниями и едкими шпильками; с массированными артиллерийскими обстрелами, когда ругань не смолкала часами, и рукопашными схватками, как сейчас.
Собравшись с духом и глубоко вздохнув, Арсений Петрович вступил на кухню с миротворческой миссией. Внимания на него обратили не больше, чем на муху. Светлана, с выпирающим шестимесячным животом, грудью защищала глубокую миску, полную оладий, с деревянной лопаточкой в руке. Эту беременность она переносила много хуже, чем первую. Токсикоз не прекратился после первого триместра, непереносимость запахов зашкаливала. Светлана стремительно покрывалась прыщами, они уже оккупировали лицо и спину и беспрепятственно продвигались на грудь. Негласный титул первой красавицы утекал сквозь пальцы, что само по себе приводило Светку в бешенство. А то, что теперь он перешел к Лиле, просто взрывало мозг. Тот снотворный, успокаивающий эффект, который ранее оказывал на нее Арсений Петрович, начисто выветрился.
«Светочка, потише, пожалуйста. Сашенька спит,» – робко вступил профессор. В этот момент сверху донесся заливистый рев. Метнув на Арсения Петровича один-единственный взгляд, который припечатал его к месту, будто незадачливого таракана тапочек, она вынула из кастрюльки с теплой водой приготовленную заранее бутылочку молочной смеси и царственно удалилась. Пока ступеньки лестницы натужно поскрипывали под ее тяжелой поступью, на кухне царило молчание. Потом Лилька с победным видом подхватила миску с оладьями и расположившись за столом, стала шустро поедать их, намазывая вареньем. Арсений Петрович присоединился к ней, рассудив, что пока Сашенька завтракает и ему самое время.
Лиля оказалась тем еще подарочком. Первое время, притихшая и подавленная смертью отца, девушка вела себя тише воды, ниже травы. Ее не трогали и не обременяли работой, давая время прийти в себя. Она целыми днями валялась на диване, изредка снисходя до беседы с кем-нибудь из молодых людей. Единственную Дашину попытку наладить отношения (они были почти ровесницами и дружеские отношения между ними были бы вполне логичны) восприняла как визит пастушки к принцессе. Желание общаться у Даши пропало раз и навсегда.
Когда Светлана со свойственной ей «деликатностью» попыталась привлечь Лилю к домашней работе, то наткнулась на такое высокомерное недоумение, что немедленно вспылила. Первый скандал Арсению Петровичу удалось погасить, пообещав Светлане самому на доступном языке объяснить девочке коммунистические принципы существования их маленькой общины: от каждого по способностям – каждому по труду. И приступил к делу деликатно, тщательно подбирая слова. Лиля выслушала его удивленно приподняв красиво нарисованные бровки. Идея помыть, например, посуду после ужина заставила ее носик брезгливо сморщиться. Профессор был обескуражен.
С тех пор военные действия шли по всем фронтам. Поговорить с Лилей пытались и Татьяна Ивановна, и Ирина. Но обе категорически отказались взять ее к себе. Ольгу и Криса он даже просить не стал, их медовый месяц продолжался уже полгода. Ольгин живот был лишь чуть меньше Светланиного. Арсению Петровичу оставалось лишь втайне надеяться на то, что рано или поздно Лиля снизойдет до одного из молодых людей, которые теперь за ней увиваются и переедет к нему.
Профессор рад был сбежать из дома под любым предлогом. А сейчас у него был самый, что ни на есть весомый – урок истории для ребят. Занятия он проводил общие для всех: Антона, Коли и Сони. Впрочем, он знал, что его с удовольствием слушают и Ирина, и Даша, если оказываются дома. Занимались уже некоторое время у Ирины и Михаила, по причине все той же гражданской войны у него дома. Уроки давали профессору возможность самореализации, и на этом поприще он преуспевал. Даже Коля слушал его, открыв рот. А Ирина, льстя самолюбию Арсения Петровича, называла учителем от Бога. Николай, похоже, смирился со своей участью (или просто холодно стало прятаться). Читал он еще медленно, но уже вполне уверенно.
Дома царило затишье. Лиля в компании Олега каталась на снегоходе. Менее успешный кавалер Борис чистил снег у ворот своего дома, хмуро поглядывая на них.
У Михаила и Ирочки сегодня был день большого шопинга. Требовалось запастись приданым для двух будущих младенцев, пока дороги совсем не завалило снегом, и пополнить запасы. Особенно быстро кончались свечи.
Арсений Петрович на цыпочках подошел к двери в спальню и сунул в щелочку нос. Тепло одетая Сашенька мирно играла в манежике. Светлана что-то штопала, устроившись в кресле с подушкой, подложенной под спину. Выпустив утром пар, она была в добром расположении духа, поэтому остаток дня прошел спокойно.
Ночью Арсений Петрович закашлялся. А закашлявшись, проснулся. В комнате отчетливо пахло дымом. Сон как рукой сняло. Сунув ноги в меховые тапочки, профессор порысил к двери. В небольшом коридорчике, куда выходили двери спален второго этажа, плавали клубы дыма. Плотно притворив дверь, чтобы они не просочились к Сашеньке (ее кроватка стояла у него в спальне, чтобы дать возможность Светлане отдыхать ночью), профессор принялся будить домочадцев, стуча во все двери сразу.
Первым выскочил взлохмаченный Егор и, быстро сориентировавшись, закрыл лицо футболкой и рванул вниз по лестнице. Вернулся он почти сразу.
«Лестница внизу уже занялась, коридор горит и кухня, кажется, тоже. Не пройдем,» – сообщил он.
Дым становился гуще, глаза слезились, дышать было нечем.
«Сюда, сюда, в спальню к Сашеньке,» – подгонял всех Арсений Петрович, подталкивая в спину испуганную Лильку. Егор
