— У вас не принято ухаживать за девушками? — рассеянно хмыкнула я для поддержания разговора.
— Я же говорил, мы живём слишком долго и слишком редко создаем пары, чтобы выстраивать вокруг этого какой-то особый ритуал, а те, что были раньше, утратили смысл, — пояснил он.
— Мне даже почти стыдно, — усмехнулась в ответ без малейшей, впрочем, вины в голосе. — Все проблемы из-за меня, фу такой быть.
— Зато очень приятно, когда удаётся угадать. Например, сейчас, — горячие ладони медленно, лаская, огладили мою спину от шеи до самого копчика, и я не удержалась от блаженного вздоха. Хорошо-то как! Я его такими темпами точно изнасилую… Потом, чуть попозже, когда найду в себе силы пошевелиться. — А ещё мне очень непривычно, что рядом одновременно сразу столько разумных существ. Информационное поле такое концентрированное, сложное, это сбивает. Я не сразу могу понять, когда кто-то что-то сказал или сделал, а когда — только собирался или вообще не собирался, а это какой-то посторонний обрывок информации.
— То есть ты еще и мысли читаешь?
— Нет. Мысли слишком быстро проскальзывают. Факты, события. Сложно объяснить. Я понемногу разбираюсь, и это хорошо, что вас тут не слишком много. Но…
— Слушай, а вы вообще не общаетесь между собой, что ли?
— В том смысле, который ты в это вкладываешь, нет. Нет необходимости. Только родители обучают ребёнка, но потом он продолжает развитие сам.
— А потом родители что?
— По-разному, — ответил уклончиво. — Бывает, заводят еще одного ребёнка.
— И с прошлыми перестают общаться?
— Взрослым это уже не нужно, мы взаимодействуем иными способами.
— Мрак, — вздохнула я.
Несколько минут мы помолчали. Я переваривала информацию, а ладони Нану продолжали скользить по моей спине, и в один момент это было обыкновенным массажем, а в другой — осторожной лаской. И я вот так с ходу не могла бы сказать, что из этого нравилось больше.
— Ты очень красивая, — нарушил тишину мужчина.
— Угу, ты говорил.
— Необычные ощущения… — заметил он тихо.
— Что? Что я помню, о чём ты говорил? Или что ты повторяешься?
— Нет, я про другое. Тактильные ощущения. Непривычно так хотеть прикоснуться. Мы дотрагиваемся только при необходимости, и обычно это совсем не так приятно, требует определённых усилий. Но не сейчас. Даже в твоём сне это было не так приятно.
— Ну не знаю, я особой разницы… Стоп. А как ты целоваться научился?
— Я не учился. Это ведь был сон, причём твой сон, там… немного другие законы. Там всё проще и во многом именно так, как представляешь себе ты.
— С ума сойти, — пробормотала я после короткой паузы, вполне способной сойти за театральную. — Меня пытается склеить престарелый интроверт-социофоб с другой планеты, к тому же девственник…
— Про «склеить» это ведь было иносказание? — неуверенно предположил он.
— Угу. — Я не стала вдаваться в подробности.
Да уж, что ни разговор с этим типом — то сюрприз мне на голову. На этот раз хотя бы не пугающий, а просто странный. И даже неожиданно приятный. Всё-таки, если поскрести, под слоем сверхзнаний и сверхспособностей он, оказывается, человечный и уже не настолько пугающе чуждый. Сомневается, испытывает неуверенность, беспокоится.
Больше того, странную эту цивилизацию было жаль. Иррационально, потому что я понимала: в жалости они не нуждаются и глупо подходить с привычными шаблонами к совсем другим народам. Но примерить на себя такой образ жизни оказалось страшновато. Расти в одиночестве, не видеть никого, кроме родителей, прикасаться по необходимости… Бр-р! Я, конечно, не Алла, которая вообще всё должна пощупать и не может без объятий, она бы вообще в ужасе была, но всё равно неприятно.
Мысль о том, что это обман, мелькнула и пропала. Нану не было никакого смысла лгать. Можно допустить, что он настолько гениальный манипулятор, просчитал мою жалость и любопытство, чтобы подобраться ближе, но… смысл? Куда ближе-то?! Я и так лежу перед ним голая и млею. Тут не надо выдумывать сложные комбинации, достаточно просто начать!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Колебалась, что делать дальше, я недолго. Воспоминания о поцелуе будоражили даже наяву, и, раз уж шимка моя отказалась выполнять свои функции, стоило воспользоваться случаем. И любопытство удовлетворю, и всё остальное, да ещё и эмоциональное напряжение сброшу после боя.
Я решительно отжалась от койки и села, повернулась к Нану. Тот отреагировал удивлённым «что случилось?», косвенно подтвердив собственное неумение читать мысли, а когда я его поцеловала, и вовсе замер в растерянности.
Ненадолго, впрочем. Сориентировался он буквально через пару мгновений. А в следующие полминуты я имела возможность, во-первых, убедиться в правдивости сказанного ксеносом, потому что целоваться он действительно не умел, а во-вторых, оценить его потрясающую обучаемость. За эти полминуты Нану освоился, и мне стало не до анализа происходящего.
А потом, не тратя времени на глупости и окончательно отбросив неуверенность, он пошёл дальше. Обхватил меня за бёдра и придвинул ближе к краю кровати, прижал к себе, начал целовать шею, плечо, грудь. Тело отзывалось на прикосновения охотно — ответным желанием, удовольствием, предвкушением. Остро, ярче, чем обычно, но обдумывать эти ощущения не хотелось. Когда-нибудь потом.
Я потянула вверх зелёную рубашку, оценив простоту кроя — сбросил её Нану почти не отвлекаясь. С интересом — и, что уж там, удовольствием, — провела ладонями по рельефной спине. Вместо ответа пассажир мягко подался вперёд, вынуждая повалиться на постель, и через мгновение оказался сверху, опираясь на локоть. Ожёг взглядом, огладил свободной ладонью щёку снизу вверх, опять осторожно зарылся пальцами в волосы. Тонкие губы изогнулись в тёплой, немного насмешливой улыбке… и на несколько мгновений я буквально выпала из реальности, зачарованная искорками в чёрной бездне чуждых глаз. Опять совсем не человеческих, но сейчас — не пугающих.
— … скажешь? — уловила обрывок фразы. Вздрогнула, с трудом стряхнула оцепенение.
— Что?.. Извини, я не расслышала, что ты сказал.
Улыбка стала шире, а по моему телу в ответ на это прокатилась волна тепла и слабости. Я непроизвольно выгнулась с судорожным выдохом, прижимаясь к мужчине теснее, крепче впилась пальцами в плечи.
— Скажи, если я буду делать что-то не так.
Я пару секунд растерянно смотрела на него, пытаясь осознать сказанное. Потом недовольно фыркнула.
— Делаешь. Заткнись уже наконец!
Подкрепляя собственные слова, я обеими руками обхватила его голову и притянула ближе для нового поцелуя. Нану тихо хмыкнул у самых моих губ, но спорить не стал, поцеловал. Так, что его просьба мгновенно вылетела из головы. А следом за ней — и все прочие мысли. То ли я что-то не так поняла из его объяснений, то ли Нану слишком хорошо знал теорию и слишком ловко применял её на практике, а то ли обладал неким особым талантом, но…
Я не думала и никогда бы не поверила, что так бывает в реальности. Что осторожные, ласкающие касания тёплых губ, не спеша исследующих моё тело, могут буквально сводить с ума и лишать воли, заставляя умолять о большем. Что распалённое желанием тело само будет выгибаться, тянуться за чужими ладонями, стремясь продлить прикосновения, словно тело это больше мне не принадлежит.
Я тонула в этих ощущениях, потеряв счёт времени и уже вовсе ни о чём не беспокоясь, кроме тянущей пустоты внутри, которая ширилась с каждой минутой. И когда Нану, придерживая меня одной рукой за бедро, подавшись ближе, заполнил её, я со стоном выгнулась навстречу. Несколько мерных движений, на которые тело отзывалось волнами дрожи, и наслаждение затопило сознание.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
А перед широко открытыми глазами распахнулся бескрайний космос. Не холодная чернота с мелкими льдистыми огоньками далёких звёзд, а такой, каким его можно увидеть на картинках — сияющий чистыми цветами спектра пейзаж из прихотливо смешанных света и тени.
Бесконечно длящееся мгновение не просто чувственного удовольствия, а чистой эйфории, составлявшей в этот момент всю мою сущность. Не было отдельного человеческого существа, было нечто иное, не имеющее названия ни в одном из знакомых мне языков.
