В это время начинается и славная летопись военных походов, совершавшихся украинскими казаками под руководством Мазепы. Составляя подробную инструкцию Новицкому о первых со времен Крымских походов В. В. Голицына военных действиях против татар, Иван Степанович с редким для его скрытной и сдержанной натуры восторгом и увлечением писал: «Давно наше гетманское было намерение ординовати войска под Кизикирмен… и теперь горит о том сердце наше»[298]. Мазепа и раньше имел план нападения на эту крепость, но тогда на него обрушился гнев князя за самовольство. У гетмана, хорошо знавшего расположение Кизикирмена, было два предложения: или напасть днем, когда погонщики возвращаются в город, — чтобы отбить стада, или ночью — тогда можно было бы пробраться к самой крепости и сжечь палисады. Лично он склонялся ко второму варианту, но предупреждал, что запорожцы, у которых продолжало действовать перемирие с Крымом, могли предупредить татар об этих планах. Поэтому следовало идти в поход тихо, никому ни о чем не говоря, и такими тайными тропами, чтобы ни запорожцы, ни татары не могли их увидеть[299].
Мазепа строго контролировал действия Новицкого, несмотря на то, что тот был опытным и испытанным командиром. Видимо, этому первому походу придавалось особое значение, он обязательно должен был быть победоносным. Когда Новицкий решил разбить свой отряд, оставив две тысячи в таборе, две послав на Кизикирмен и две для отгона стад, Мазепа немедленно его поправил, заявив, что основные силы должны быть брошены на город. Он пояснял, что большого отряда для отгона стад не требуется, ибо с ними не бывает сильной охраны, и наоборот, подвижный маленький загон гораздо успешнее справится с таким заданием[300].
В поход Мазепа отправил отборные силы — казаков компанейских полков Новицкого, Пашковского, Кузьмовича, сердюков Кожуховского, Андреевича, Яворского, а также сотни Лубенского и Переяславского полков. Всего 4 тысячи человек. Каждый полк имел с собой по два орудия и месячный запас продовольствия. Под Чигирином отряд объединился с Палеем[301].
Поход начался 22 июля 1690 года, и только спустя неделю Мазепа написал запорожцам. Он предлагал поддержать кампанию «из своего коша», то есть из-за Запорожской Сечи, откуда столько веков совершались славные погромы неверных. Или, по крайней мере, выражал надежду, что среди них не найдется такого, кто даст знать о планах похода неприятелю[302].
Обращение Мазепы возымело действие. Скорее всего, сказалась страсть запорожцев к авантюрам и наживе. В своем письме кошевой атаман Иван Гусак откровенно выставил в качестве условия разрыва своего союза с Крымом предоставление запорожцам материального «пособия»[303]. В результате, поддерживая поход на Кизикирмен, запорожцы напали в низовьях Днепра на татарские суда, захватив пленных и татарскую казну, предназначавшуюся для гарнизонов.
Все приготовления увенчались успехом. 16 августа отряд Новицкого вернулся с богатой добычей, уничтожив городской посад и захватив пленных. Все участники похода получили от царя денежное вознаграждение и награды. Авторитет Мазепы в глазах Петра в очень сложный для него период сильно возрос. Начало блестящим победам на азовском направлении было положено, что одновременно становилось предвестником окончательного поражения оппозиции гетмана.
Глава 7
Мазепа и «народные герои» — Палей и Петрик
Начиная активные военные действия на крымском направлении, Мазепа сталкивался с необходимостью искать компромисс с Запорожьем. В конечном счете от того, какую позицию займут «вольные рыцари», во многом зависел успех или неуспех всей будущей кампании. Как уже многократно подчеркивалось, Мазепа запорожцев, мягко выражаясь, не любил. В начале 90-х годов от него потребовалось все мастерство дипломата и политика, чтобы добиться нужных ему отношений. Тем более что поляки и внутренняя оппозиция, прекрасно зная о конфликтах гетмана с Запорожьем, тоже стремились разыграть эту карту во вред ему.
В начале петровского периода гетманства Мазепы отношения с запорожцами определялись двумя фактами: заключенным ими перемирием с Крымом и их переговорами с польским королем. Весной 1690 года Петр предложил гетману направить на Запорожье двух «разумных людей», чтобы предложить им деньги и уговорить разорвать перемирие. Иван Степанович послал своего доверенного батуринского казака Сидора Горбаченко. Запорожцы в разговоре туманно обещали перемирие разорвать, но настаивали на выплате денег, борошного и на разрешении украинским купцам ездить с товарами в кош (то есть на снятии экономической блокады Запорожья)[304]. В июне Мазепа отправляет им деньги и борошно. Посланцев его в кош не пустили, а обмен произвели у могилы Ивана Сирко, ссылаясь на моровое поветрие. Обозленный таким «гостеприимством», гетман приказал, чтобы «живого духа» через Днепр не пропускали, поставив заставы и караулы[305].
Жесткая политика Мазепы, с одной стороны, царские деньги и возможность получения добычи — с другой, возымели действие, и запорожцы, как мы видели в предыдущей главе, успешно содействовали походу казаков на Кизикирмен.
Осенью 1690 года в Запорожье была направлена царская казна, после чего запорожцы решили отправить в Москву делегацию, включая представителя от каждого куреня. Мазепа спрашивал, пропускать ли их, а если нет, то как себя вести, если они станут «напирать, как всегда они привыкли»[306]. В этих словах помимо его воли проскальзывает нелюбовь гетмана к неуправляемым «рыцарям». Но ситуация вскоре сложилась так, что от позиции запорожцев в Гетманщине зависело слишком многое, чтобы можно было себе позволить предаваться эмоциям.
Мазепа продолжал борьбу с татарами. Это была главная задача, поставленная перед ним Петром. Татары чувствовали себя очень вольготно и всю осень и зиму нападали на пограничные местечки. Весной 1691 года многочисленные татарские чамбулы отправились за ясырем, в Чугуевском уезде (Слободской Украине) было убито почти сто человек, две тысячи попали в плен. Союзники требовали от Петра третьего Крымского похода, но тот понимал бесперспективность таких акций и совместно с Мазепой вынашивал другие планы действия на юге. Для сдерживания татар предпринимались ответные походы небольших отрядов казаков. Так, в апреле 1691 года знатный товарищ полтавского полка Антон Рудой совершил рейд на Кизикирменский шлях, разгромив татарские чамбулы и захватив языков[307]. Его успешные действия вызвали возмущение запорожцев, чьи посланцы в тот момент были в Крыму. У Антона отняли одного из языков и угрожали ему расправой. Мазепа выражал недоумение их поведением, писал, что Рудого хвалить бы следовало, а «вы его хулите»…[308]
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
