Темнота. Для Игнациуса она не стала помехой; как, впрочем, и для Динтры, решительно обнажившего меч. Голубой клинок ярко засиял, словно настоящая звезда, неведомо как спустившаяся сюда, в подземные каверны.
Это явно послужило сигналом. Им готовили торжественную встречу.
По окружности подземного зала вспыхнули тысячи факелов. Не простых, магических, не требовавших для горения ни топлива, ни воздуха и не дававших копоти. Они озарили угаданный Игнациусом провал, и да, он не имел дна. Стены сходились как бы воронкой, но сойтись никак не могли – до той самой точки, где утрачивали значение законы повседневного смысла.
Бездну заполняли бесчисленные прозрачные пузыри, в которых бесновались или безучастно лежали, бросались на стенки или вяло шевелили конечностями те самые существа – или сущности, – падение которых в огненных болидах Игнациус наблюдал так недавно.
Их собрались здесь сотни, если не тысячи. Насколько мог окинуть глаз, от стены до стены, от одного кольца факелов до другого – в невесомости плавали призрачные сферы, заключив в себе такое множество разнообразных созданий.
Да. Всё, как и ожидал он, Игнациус.
А вот что собрался делать Динтра – вызывает особый интерес.
Старый лекарь застыл, слегка поводя острием меча, словно ожидая появления вражеского поединщика.
Ну-ну. Посмотрим, как ты будешь воевать, старина.
И, главное, за кого. Не «против», а именно «за».
Читающий размытой тенью колыхался у плеча Динтры, и мессир Архимаг готов был поклясться, что между этим призраком и лекарем происходит сейчас неслышимый разговор.
Впереди, в десятке шагов, на краю обрыва, громоздилась бесформенная груда гладко обтёсанных каменных блоков, их бока густо испещрили причудливые руны. Игнациус ожидал нечто донельзя древнее, но нет – все эти надписи нанесли совсем недавно, в последние дни.
Ещё интереснее. Мессир Архимаг готов был поклясться, что эта груда – не что иное, как обломки «малой крипты», где совершались служения и приносились жертвы некоему весьма свирепому божеству. Надписи, однако, свежи. К чему бы?
– Рад приветствовать столь достойных и уважаемых гостей, – проговорил медоточивый голос.
Игнациус сморгнул, ощутив, как неприятно сжался желудок. И было отчего.
На самом краю провала появился человек, смугловатый, с недлинной чёрной бородкой и вьющимися тёмными волосами. На мессира Архимага с затаённой насмешкой взглянули глубоко посаженные агатовые глаза.
Гость говорил на классическом эбинском; Игнациус помнил этот язык ещё наречием только-только укрепившихся на полуострове молодых варварских племён, не успевших осесть, цивилизоваться и основать империю, одну из величайших в Старом Свете.
– И тебе здравствовать, уважаемый хозяин, – в тон отозвался Игнациус.
Динтра даже не подумал отвечать, равно как и спрятать меч.
– Приятно, когда свидетелями твоего триумфа становятся столь сильномогучие чародеи, – насмешливо поклонился человек. – Позвольте представиться – Эвенгар, прозываемый Салладорским. Основатель… автор… гм, всё это уже неважно. Не уверен, однако, что имя моё что-либо поведает достопочтенным визитёрам.
– Наши имена тоже ничего не скажут достопочтенному Эвенгару из Салладора, но всё же назову их: с мечом в руке стоит славный Динтра, многоискусный как в нанесении ран, так и в их исцелении, я же, недостойный, прозываюсь Игнациусом.
– Динтра, – поклонился Салладорец, – Игнациус. Добро пожаловать. Вы станете свидетелями редкого зрелища. Но сперва надлежит слегка поправить сцену для действа.
Лёгкий жест, и расписанные рунами глыбы начали послушно складываться в высокий каменный куб. Алые символы сливались в рисунок – ручеёк двуногих фигурок, текущий к пропасти, и шестирукий великан с парой мечей, чаш и скребков, занёсший над несчастными свои смертоубийственные орудия.
– Keann Игнациус, keann Динтра. Всемогущей судьбе угодно было прислать вас для лицезрения последней стадии перехода от человека к богу. Хотя, разумеется, слово «бог» тут не годится. Люди изобрели это понятие как мечту о всесилии и всевластии, не понимая, что сверхчеловеческие силы исключают пребывание в том же плане всего, именуемого моралью, этикой, совестью или тому подобного. Они также не понимали, что нельзя обрести запредельную мощь и остаться при этом «такими же, как они». Наивная мечта, прибежище слабых. Мечта о том, как в один прекрасный день вчерашний неудачник проснётся исполином, избранным для великой миссии, и, конечно, в первую очередь посчитается со старыми обидчиками. – Эвенгар рассмеялся. – Все, творившие богов по своему образу и подобию, не понимали, что творят лишь бледные копии и отражения собственных гаденьких мечтаний. Простите меня, я многословен. Это тоже слабость, полностью мной осознаваемая, от которой я надеюсь избавиться в самое ближайшее время. Нелепые человеческие желания, рудименты уходящей эпохи. Видите, я готов выступать с речами перед первыми попавшимися слушателями, даже перед врагами; вряд ли я ошибусь, keannea, предположив, что вы явились сюда с намерениями, весьма далёкими от дружественных.
Игнациус внимательно слушал, время от времени одобрительно и подбадривающе кивая. От мессира Архимага не укрылось, что их собеседник даже не упомянул Читающего. Динтра застыл, точно статуя, не опуская меча, смотревшего прямо в грудь Эвенгару.
– Увы, слаба человеческая природа! – театрально всплеснул руками Салладорец. – Лишнее доказательство того, что люди – лишь переходный этап в развитии мыслящей материи, способной порождать богов, да простится мне использование не совсем верного термина. Стоя на пороге величайшей победы, что когда-либо одерживал любой из магов моей бывшей расы, я произношу длиннейшие декламации, не в силах уйти безмолвно, с должным достоинством!..
– Ну что вы, keann, – поспешил заверить оратора Игнациус. – Могу сказать – я более чем впечатлён увиденным. Не обижайтесь на моего собрата Динтру. Нам пришлось немало сражаться на пути сюда, и он… стал немного подозрителен.
– Да-да, разумеется, конечно. – В тёмных глазах Эвенгара сверкнула искра полубезумной усмешки. – Немного подозрителен, лучшее описание, что можно найти для ученика одного из двух владык Упорядоченного.
Динтра по-прежнему не шевелился, не отрывая взгляда от усмехающегося Салладорца. Казалось, всё, что говорил эвиальский чародей, целителя совершенно не интересовало.
– Ученика одного из владык? – Игнациус поднял бровь, как бы в знак некоторого сомнения. – Помилуйте, keann Эвенгар, какое это имеет значение? Мы с радостью станем свидетелями вашего триумфа, по крайней мере, за себя я ручаюсь.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
