Сам Анри уже читал «Трёх мушкетёров» и «Виконта де Бражелона», а также, кажется, «Графиню де Монсоро»; «Трёх мушкетёров» он помнил плохо (но, думаю, достаточно для того, чтобы объяснить мне всё необходимое для понимания «Двадцати лет спустя», например, кто такой Рошфор, Бонасье («эта каналья Бонасье») и леди Винтер, за которую Мордаунт мстит с таким остервенением), зато он находился под сильным впечатлением от чтения «Виконта де Бражелон»: благодаря ему я узнал, как умерли (за исключением Арамиса, ставшего епископом) персонажи, предыдущие и последующие приключения которых мне были неизвестны: Портос, раздавленный скалой, которую он не мог сдвинуть, Атос в своей постели, в тот момент, когда в Алжире умирает его сын Рауль, д’Артаньян, сметённый ядром при осаде Маастрихта, сразу же после того, как его назначили маршалом.
Больше всего меня потрясала смерть д’Артаньяна, потрясала, впрочем, в прямом смысле слова, поскольку Анри рассказывал её, передавая основные перипетии в лицах и с моим участием, на ходу, усадив меня в маленькую ручную тачку, во время долгих поездок, совершаемых вокруг Виллара, к местным крестьянам, чтобы раздобыть яйца, молоко и масло (я помню деревянные формы, используемые для изготовления брикетов масла, и чёткость оттисков — коровка, цветок, розетка — которые они оставляли на масле ещё покрытом белёсыми капельками).
* * *
Проявив настойчивость, я, в конце концов, заставил Анри научить меня играть в подвижный морской бой. Однажды, желая доставить мне особое удовольствие, он принялся мастерить из бумаги две большие доски и корабли, что позволило бы нам устраивать серьёзные сражения. Он почти довёл до конца свою кропотливую работу, выполняя её с тщательностью, которая казалась мне лихорадочной, несомненно, потому, что она отвечала лихорадочности моего ожидания, как вдруг, однажды утром, когда я, вероятно, был особенно несносным, в охватившем его столь же необъяснимом, сколь и яростном гневе, он разорвал и растоптал эти бесценные доски. В последующие годы, я неоднократно рассказывал Анри об этом происшествии, всякий раз напоминая ему, до какой степени оно показалось мне невозможным, нелогичным, почти нереальным, всякий раз вспоминая ощущение чего-то невероятного, испытанное перед этими бумажными досками, превратившимися в клочки. И всякий раз Анри удивлялся тому, насколько его подростковая ярость меня поразила: но, как мне кажется, из этого невероятного поступка я заключаю не то, что Анри был всего лишь ребёнком, а скорее, и в более скрытой форме, то, что он не был, что он уже больше не был тем непогрешимым существом, тем примером для подражания, тем хранителем знания, тем распорядителем уверенности, каким я и дальше хотел его, хотя бы его, видеть.
XXXII
После шести месяцев Карантина вновь прибывший официально объявляется новобранцем. Присуждение звания становится поводом для двух мероприятий. Первое — церемония возведения на престол, которая происходит на Центральном Стадионе в присутствии всех Атлетов: с юношей снимают наручники, цепи и колодки, и вручают знак их новой должности: широкий треугольник из белой ткани, который они пришивают, вершиной вверх, на спине своей формы. Заместитель Руководителя забега или Хронометрист произносит небольшую речь, выражения которой почти не меняются от одной церемонии к другой и от одного Официального лица к другому, и в которой он, приветствуя будущих Атлетов, превозносит ценности Спорта и напоминает о великих принципах олимпийского Идеала W. В завершение церемонии Атлеты и новобранцы проводят дружескую встречу, то есть соревнование, результаты которого не служат основанием для какой-либо аттестации и не дают права на какие-либо награждения.
Второе мероприятие, характера намного более интимного, проходит в казарме деревни. Сначала тайное и подпольное, оно было в конце концов признано Администрацией, которая, согласно своей традиционной политике, даже не пыталась его запретить, а довольствовалась систематизацией его проведения. Цель этого мероприятия — выбрать среди Атлетов того, кто станет покровителем новобранца, то есть возьмётся за его тренировку, будет сопровождать его на Стадионах, обучать спортивным приёмам, социальным правилам, внешним проявлениям уважения, обычаям деревни. Именно он будет приходить новобранцу на помощь всякий раз, когда тот окажется в опасности. Со своей стороны новобранец будет верой и правдой служить своему уполномоченному титулованному опекуну: застилать каждое утро его кровать, приносить порцию каши, стирать его бельё и мыть посуду, прислуживать за обедом; он будет следить за состоянием его спортивного снаряжения, формы, обуви. Помимо этого, он будет служить ему наложником.
Разумеется, чтобы иметь честь покровительствовать новичку, необходимо быть классифицированным спортсменом. Достаточно вспомнить, что личный состав каждой деревни представлен 330 Атлетами, 66 из которых получают регулярную классификацию, то есть выигрывают своё имя в классификационных чемпионатах, и максимум два десятка «чурок», которым удаётся урвать себе личное имя, победив в Спартакиаде. Однако количество новичков колеблется, как мы уже знаем, между 50 и 70. Следовательно, должно быть почти столько же покровительствующих Чемпионов, сколько и покровительствуемых новичков. Но думать, что такое было бы возможно, значит глубоко ошибаться в природе общества W. На самом деле, назначение опекуна определяется результатом поединка, который завязывается между двумя лучшими Чемпионами деревни, то есть теми, кто был олимпийским Чемпионом и чьё имя предваряется артиклем (лё Кекконен, лё Джонс, лё МакМиллан и т. д.). Если в деревне есть несколько Олимпийских чемпионов (частый случай, поскольку на 4 деревни приходится 22 олимпийских Чемпиона), то выбирают преимущественно тех, кто побеждал в так называемых благородных видах спорта: бег на 100 м, 200 м, 400 м, прыжки в высоту, прыжки в длину, 110 м с барьерами, средние дистанции и т. д., до совсем уж безнадёжного пятиборья и десятиборья.
Таким образом, у большинства новобранцев официальным покровителем, как правило, становится один из двух супер-Чемпионов: случается, что право покровительства оспаривается и отстаивается в беспощадном кровавом бою; но чаще делёж происходит с молчаливого согласия сторон и по очереди: каждый Чемпион выбирает себе новичков, сообразно поступлению, и поединок между Чемпионами ограничивается несколькими топическими ругательствами и имитацией рукопашной схватки.
Таким образом, нетрудно представить, как эта установка, изначально регулирующая только отношения между старшими и младшими и несколько напоминающая то, что постоянно практикуется в школе и армии, послужила в W основой сложной вертикальной организации, иерархической системы, которая увязывает всех спортсменов одной деревни в пирамидальную сеть разыгрываемых взаимоотношений, составляющих социальную жизнь деревни. На самом деле, титулованным покровителям вовсе не требуется чрезмерное количество подшефных; они оставляют себе двух-трёх, и продают услуги остальных другим Атлетам. Так возникает клиентура, которой оба главных Чемпиона манипулируют по собственному усмотрению.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
