Наморщив лоб, девушка сосредоточилась на значке, пытаясь вспомнить его название. Ей же говорили… Но как она не старалась, память не спешила приходить на помощь. В голове крутились обрывки букв, но все они были не те. От напряжения заломило виски и по телу снова прошел озноб.
Эвелиса коснулась ладонями щек. Неужели заболевает? Вроде нет, кожа лица была такой же температуры, что и руки. Просто каменный дом слишком холодный. Нужно будет к вечеру развести камин, тогда и согреется.
Она просидела над листами довольно долго, погруженная в собственные размышления, поэтому не услышала, как отворилась дверь. И лишь ощутив неуловимое движение воздуха, Эвелиса подняла голову. Увидев, кто к ней пожаловал, девушка на миг даже лишилась дара речи. Неожиданный гость на этой кухне выглядел так же странно, как выглядела бы она сама на приеме у короля.
– Ваша милость? – Эвелиса вскочила на ноги и застыла, не ожидая, что может последовать дальше. Чтобы хозяин дома сам спустился к ней, для этого нужен был очень веский повод. Однако на вид мужчина казался более спокойным, чем пару часов назад.
– Собственной персоной. – хмуро отозвался Арлен, – Я звал вас дважды, но вы так и не соизволили подняться.
– Я не услышала… – Эвелиса закусила губу и виновато потупилась, – Простите.
– Вы забыли унести столовые приборы. Кажется, это не моя обязанность напоминать вам о таких мелочах. – Мужчина стоял в дверном проеме, скрестив руки на груди, – И что с вашим голосом? Неужели все это время сидели здесь, и лили слезы?
– Я не… – начала девушка, и неожиданно поняла, что и правда немного охрипла. Кроме того, в горле ощущалось небольшое жжение, как если бы она съела горсть песка. – Все в порядке. А приборы я унесу.
– Лучше принесите ужин. – он пожал плечами, и следующие слова дались ему с явным усилием, – И перестаньте себя жалеть. Я конечно сегодня наговорил… ээм лишнего. Но ваша безмолвность порой раздражает куда больше, чем откровенная жалость других, и их навязчивое желание помогать когда не просят. И еще… – Арлен замешкался, – Пожалуй ничего. Принесите еду, и этого достаточно.
Не дожидаясь ответа, он закрыл за собой дверь, и следом в коридоре послышались размеренные шаги. Эвелиса все так же стояла над столом, сжимая в руках лист. Оцепенение, которое порой охватывало ее в присутствии этого человека, начало отпускать.
С чего такая внезапная перемена? Прежде, голод никогда бы не заставил хозяина дома спуститься к ней. Казалось, что мужчина хоть и позволял себе нелестно отзываться о ее готовке, но в целом к еде был равнодушен. А вот оставленные приборы – это уже серьезная оплошность. Девушка коснулась горячих щек. Внимательнее надо быть.
Она быстро собрала листы со стола, и принялась за дело. Сперва нужно развести камин, чтобы подогреть еду, не нести же холодную. И приборы наверное лучше новые собрать… Занятая делом, Эвелиса вдруг вспомнила и другие слова, которые острым крючком зацепились в памяти.
Арлена раздражает ее безмолвность?
Но ведь девице и положена скромность. А это значит, нужно молча принимать сказанное, и не сметь вставлять поперек даже слова. И голову не поднимать, когда с кем-то кроме родителей или сестры разговариваешь. Хотя о последнем в этом доме иногда забывалось. Хозяин все равно слеп, и лица ее видеть не может.
Девушка перехватила полотенцем котелок, и обжигаясь, переставила его на стол. Легко ему говорить. Сегодня вон язык не сдержала, так он огневался. В другой раз и выгнать может… Зачерпнув ложкой немного каши, Эвелиса подула на нее, и осторожно попробовала, самую малость. Прежде чем накладывать, лучше лишний раз убедиться, что все в порядке.
Горло снова обожгло болью. Девушка задышала чаще, смахивая с глаз выступившие слезы. Неужто хворь все-таки прицепилась? Просквозило видимо, пока в лавку за солью бегала. Да тоже беда – не беда. Вечор над кипящей водой подышит, чаю горячего попьет, и поправится. Это только с лихорадкой сладу нет, а остальные недуги и внимания не стоят.
***
На утро лучше не стало. Проснувшись еще до солнечного света, Эвелиса ощутила, как по телу противными волнами разливается жар. Захотелось выйти на слякотную улицу, чтобы хоть немного охладить разгоряченное тело. Хоть и нельзя, иначе лихорадка в кости вползти может.
Вместо этого девушка спустилась в прачечную, где долго умывалась холодной водой. Стало немного лучше.
Ровно настолько, что она смогла добраться до кухни и развести камин.
Хвори случались и прежде, разве когда-то это было поводом отлынивать от работы? Конечно хлеб на тесто больные не месят, за телятами не ходят, а в остальном, нельзя давать себе поблажек. Тем более не в отчем доме живет, а у чужих людей служит. Хотя и промелькивает иногда мысль, что будто и нет большой разницы.
От жара камина девушку бросило в пот, и она поспешила переместиться к окну. А потом и вовсе прижалась щекой к холодному стеклу. На улице моросил тонкий дождь, вбивая в землю остатки облетевшей листвы. Уже и до зимы рукой подать.
Над котлом застучала крышка, поднимаемая кипящей водой, и спохватившись Эвелиса принялась нарезать овощи. Арлен, конечно, завтракал крайне редко. Но по старой деревенской привычке девушка чаще всего готовила еду сразу. С утра и на весь день. И подогревала по необходимости.
А потом еще нужно пыль по дому протереть, да полы помыть. Так что хворь хворью, а работы много.
***
Сегодня, ради разнообразия, Арлен выбрался из своего кабинета, и теперь сидел на втором этаже, в одном из обитых тканью кресел.
Заметив его, Эвелиса остановилась и невольно шагнула на ступень ниже. Пожалуй лучше выбрать другое время для уборки. Однако мужчина уже услышал ее. Он поднял голову и постучал пальцами по лакированному подлокотнику.
– Я ожидал вас гораздо раньше. Или ваш интерес к грамоте угас, так и не начавшись?
Девушка растерялась.
– Мне показалось, что вы больше не собираетесь…
– Вам показалось. – перебил ее Арлен, – Если вы научитесь читать, от вас будет гораздо больше пользы, чем сейчас. К тому же я не люблю обрывать начатое, на половине. И что опять с вашим голосом?
– С ним все в порядке… – горло жгло, но прокашляться Эвелиса не решалась. Мало ли какие тогда замечания последуют.
– В порядке так в порядке, – пожал плечами мужчина, – Принесите тогда бумагу и чернила, чтобы мы могли продолжить.
Девушка насторожено взглянула на хозяина дома. Он вел себя так, словно позабыл о том, что произошло вчера. И о своих словах, что она всего лишь служанка. С другой стороны, Арлен все равно мог вспылить в любой момент, так что сердить его лишний раз не стоило.
Все необходимое нашлось быстро. Благо запасы в кабинете Ирвиса были хорошие. Интересно, что скажет управляющий, когда прибудет в следующий раз и обнаружит, что запасы в ящиках его стола опустошены наполовину? Оставалось надеяться, что спрашивать об этом он будет хозяина дома, а не ее.
Эвелиса едва успела поставить на стол чернильницу, как Арлен перехватил ее за запястье. Рука мужчины как и в прошлый раз, была сухая и жесткая. Девушка дернулась, но освободиться не получилось. Казалось, Арлен даже не заметил ее попытки.
Не разжимая пальцев, он встал, и коснулся лица девушки.
– У вас жар. – в голосе не было вопроса, скорее утверждение.
– Обычная хворь. Пустите! – Эвелиса рванулась, и едва удержалась на ногах, потому что Арлен действительно разжал ладонь.
– Впрочем. Меня это не касается. Однако даже в этом убогом городке, закон принято соблюдать. Вам лучше идти к себе, и лечь в постель.
Девушка смутилась. Его слова можно было бы принять за заботу, если бы они были сказаны менее презрительным тоном. Да и не хватало еще, лежать в постели днем, словно старушка какая немощная.
– Я в порядке. Правда. И готова учиться дальше.
– Раз готовы учиться, то учитесь выполнять то, что вам приказывают! – голос стал таким же ледяным, как и ветер за окном, – Лично у меня нет желания платить штраф в королевскую казну, а потом еще целый год отдавать ваше жалование, вашей семье.
