Животный мир оказался богаче флоры: волки, шакалы, джейраны, дикие козы, одна из разновидностей сурков, изредка леопарды. Обилие змей, ящериц, черепах, особенно юрких ящериц размерами от вершка до двух аршин, да еще скорпионы, тарантулы, фаланги, каракурты.

И вот сейчас таким ароматным, звучным чудом раскрывался перед ними хорасанский сад...

В шатер вошли певцы с канумами в руках. Они пели так мелодично, так жалобно, что персы утирали слезы. Мотив щемил сердце и гостям.

Подошли персиянки, взяли Людмилу за руки, повели на женскую половину. Она поняла, что получила приглашение посетить ханский гарем. Скучающие красавицы закружили, задергали русскую гостью, задарили ее подарками.

Елисеев тем временем оглядывал дом, одежды, делал в блокноте этнографические заметки.

"Насколько безобразен и неуклюж костюм персиянки на улице, настолько же свободен и даже легкомыслен у себя дома... Персиянка выходит на улицу в огромном темно-синем одеянии, похожем на полотняный мешок, окутанная им с головы до ног. Дома же она одевается самым кокетливым образом, чтобы выставить в возможно привлекательном виде свою красоту. Набеленная, нарумяненная, с подведенными бровями, подкрашенными губами, с вымазанными красной хною руками и ногами, она носит костюм, похожий скорее на одеяние баядерки или танцовщицы, чем на костюм матери и супруги. Короткая, покрывающая только грудь рубашка, часто прозрачная, короткие нижние юбочки, как у наших балерин, и узкие, в обтяжку внизу, шаровары составляют обыкновенный домашний костюм персиянки, не говоря уже о массе всевозможных безделушек и украшений, которых она надевает столько, сколько имеет".

С вершины ханского двора Елисеев мог наблюдать живописную группу стройных фигурок. Они окружили Людмилу и теребили ее со всех сторон: их поразил ее черкесский костюм и они непременно хотели видеть, какая она не в мужской одежде.

Людмила устала от этого бурного общения и в удобный момент после традиционно восточного дастархана проскользнула сквозь густую листву жасминовых кустов в отведенные ей покои.

Доктор проснулся от шума и визга, выглянул во двор и обомлел. Фераши* разгоняли палками толпу пациентов. Осаждавшие персы - больные старцы, женщины и дети - попятились, отхлынули, и Елисеев услышал с другой стороны шлепанье туфель - это хан шел по верхней роскошной галерее с балкончиками, где великолепие, безвкусица и грязь были равными хозяевами. Шел в свой гарем через двор с большим прудом, наполненным золотыми рыбками.

Женская половина примыкала к глухой высокой стене.

Елисеев договорился с сестрой встретиться утром за фонтаном у этой стены. Наконец он дождался ее, и они вышли из ханского двора, чтобы погулять без свиты. Они обогнули стену и оказались... в тюрьме.

Каменный грязный пол. Тощие, изможденные люди с побитыми ногами, впавшей грудью, провалившимися глазами, прикованные цепями к столбам и ползающие по полу, стонали и выли, протягивая тонкие, как плети, черные руки. Елисеев бросил на землю несколько монет, и они, оставив несчастных, выбрались из холодных, мрачных стен тюрьмы.

Настроение было подавленным. Кучан, начавшийся праздником роз, обращался видением ужасов. Не задерживаясь ни на минуту, Елисеев покинул хорасанского владыку и вместе с сестрой направился в Мешхед.

- Розы Хорасана, розы Хорасана, - тихо повторяла Люся и вдруг затянула унылый мотив из песни, которая ей запомнилась на празднике.

"Недаром, - думала она, - на таких роскошных праздниках поются такие грустные мелодии".

К вечеру добрались до маленькой деревушки и увидели еще одно ужасное зрелище: перед тонким ручьем человек пятнадцать персов с обнаженными левыми руками сидели на корточках. С рук стекала в воду кровь. Кровавый ручей пересекал деревню и скрывался в какой-то впадине. Вдоль шеренги сидящих людей ходил человек с острым кинжалом - лекарь, подвергавший добровольных мучеников кровопусканию. Сцена из практики персидской медицины была дикой и возмутительной.

Ночью поднялась сильная буря, превратившаяся в настоящий ураган. Непрочное жилище шаталось, сквозь него свистел такой ветер, что сорвал дверь и часть глиняной крыши.

Отдохнуть не удалось, и, хотя буря продолжалась, караван выступил наутро в путь. Выбившиеся из сил путешественники от ветра еле держались на конях, преодолевая тучи пыли, в которых они не видели не только дорогу, но и друг друга. Лошади часто останавливались - не могли двигаться. Пришлось все-таки пережидать ураган.

Путникам повезло. Ага - владелец деревни - привел их в плодовый сад со спелыми абрикосами, грушами, алычой, райскими яблочками. Под густыми, развесистыми деревьями на зеленой траве отдыхали, угощались ширини (лакомствами), из пиал пили красный чай. А рядом в зеленом шатре, как скатерть-самобранка, задымились восточные яства: похлебка - горба, фаршированные овощи - долма, куски мяса - шиш-кебаб. Они высились горками на тонких глиняных и резных деревянных блюдах. Между блюдами были рассыпаны только что упавшие от ветра фрукты, а по краям ковра орнаментом лежали разломанные теплые душистые лепешки - лаваши. Стол ждал гостей. Хозяин был счастлив оказать гостеприимство "урусам", он искренне симпатизировал русским, а выразить свою симпатию все случая не было.

Но, несмотря на гостеприимство друга России, как только прояснилась погода, путешественники не задерживаясь тронулись, чтобы засветло попасть в Мешхед.

Насколько хватало глаз, простиралась бесконечная кучанская дорога, по которой низко пролетели два сокола с красными брюшками. Прошли мимо селения Гуни-Абад. Оно прославилось лучшим в Персии опиумом, имевшим спрос во всем мире. Под жгучими лучами персидского солнца на всем пространстве ни признака тени, ни отголоска звука. Безмолвие и солнце - два господина печального пейзажа над изможденными путниками да марево, то приближавшее, то отдалявшее сочные рощи и свежие воды.

Но это было еще не самое страшное. Дело в том, что в Мешхеде захоронен прах шиитского святого Имама-Ризы. Весь шиитский мир старается для спасения душ погребать своих родичей поближе к святому, поэтому к Мешхеду беспрерывно тянулись, несмотря на строжайший запрет, повозки с трупами. Эпидемия холеры таким образом распространялась без затруднений и очень быстро. Персы везли трупы и днем и ночью. Везли издалека. Смрад стоял над Мешхедом.

- Розовое озеро открыло нам дверь в страну роз. Ханское подземелье вывело в "страну смерти", - сказала Люся. - Или так запиши в твою книгу: "Могучий джинн повернул кольцо - пропала страна роз, соловьев и лазурного неба, и провалились путники в печальную долину бесконечных кладбищ, мрака и шакалов".

Прах святого не только вызывает борьбу правоверных за места на кладбище, но и привлекает сюда шиитов для поклонений. А частные дома в священном квартале самые дорогие в Персии.

- Взгляни скорее вперед, Люся.

Золотом горели на солнце купола мечети Имама-Ризы. Рядом возвышались минареты и крепостные стены.

- Видишь, какой отсюда представляется столица Хорасана? Как в сказке. А ты говоришь "мрак".

Роскошные фисташковые и финиковые сады оттеняли неприглядные стены и серые глиняные дома. И Мешхед действительно производил издали вполне благоприятное впечатление.

Прямо от северных ворот города шла большая улица. Она вела к Бэсту священному кварталу города, огороженному железными решетками и шлагбаумами. Многие тысячи богомольцев не только из Персии, но и из Туркестана, с Кавказа тянулись в Мешхед, расширяя области эпидемии холеры.

Каких только бродяг, воров и больных не встретил Елисеев по дороге и в самом городе! Укрыться от зловония, жары и непредвиденных случайностей было абсолютно негде. Достойный прием и нормальный отдых путники нашли лишь в доме русского консула, который занимал тогда далеко не безопасный пост в фанатическом городе.

Как столица Хорасана город был мало интересен. Несколько ковровых и войлочных фабрик, всегда наполненных облаками пыли, производили тяжелое впечатление и адским ручным трудом, и антисанитарным состоянием. Веселее выглядели бирюзовые гранильни, но это не меняло общей картины: бесконечные кладбища, грязный базар, каменные постройки для мулл и глинобитные мазанки для их бесчисленных слуг. Мешхед был интересен как гигантское сборище мусульман, зато опасен как скопище болезней и микробов.

Все это Елисеев должен был описать и представить в министерство для отчета.

Летним вечером, когда стало прохладнее, Елисеев с сестрой покинули столицу Хорасана. Русский консул, секретарь, драгоман и служивые казаки вышли проводить путешественников на "царскую дорогу". А толпа персов собралась поглазеть на "урусов", которых в Мешхеде часто не увидишь.

Город остался позади. Караван двинулся по пустыне, сверкающей серебряной солью, мимо зеленеющих вдали гор. Дорогу перебегали огромные вараны - Елисеев называл их земляными крокодилами.

1 ... 30 31 32 33 34 35 36 37 38 ... 43

На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Пусть будет земля (Повесть о путешественнике) - Вера Лукницкая бесплатно.

Похожие на Пусть будет земля (Повесть о путешественнике) - Вера Лукницкая книги

Ego - эхо - Вера Лукницкая - Искусство и Дизайн
Создавая комиксы - Алан Мур - Искусство и Дизайн

Оставить комментарий