между интервью и красными дорожками.
По лицу Джо мелькает выражение досады, но он не ведется на провокацию.
– Мы пытались отслеживать в СМИ ваших подружек, доктор Джо, – поддразнивает, в свою очередь, Криста. – Но сбились со счета. Вы такой Казанова!
– Не совсем так, – говорит Джо. – Большинство моих так называемых «подруг» – это женщины, с которыми я столкнулся на улице по дороге на работу.
– Нас не одурачить! – с проницательной улыбкой произносит Криста. – Да, пожалуйста, уберите тарелки, – добавляет она маячащему поблизости официанту.
Разговор затихает, когда официанты убирают закусочные тарелки и приносят тушеную говядину. К ней подан какой-то ароматный соус, я не могу определить, что в нем за специя – гвоздика? мускатный орех? – но запах мгновенно возвращает меня в Рождество. Рождество в этом доме. Когда гости принимаются за еду, вполголоса разговаривая и восхищаясь, мне кажется, что это мы, Талботы, сидим за столом в бумажных коронах и смеемся. Мими по-прежнему в фартуке, потому что она всегда забывала его снять, когда садилась за стол. Это стало семейной шуткой. Мы прозвали фартуки «рождественскими платьями». И как-то преподнесли ей в подарок фартук, украшенный красной мишурой. Она его обожала и носила много лет.
Теперь эта шутка в прошлом, с острой печалью думаю я. Ну, по крайней мере, я не знаю, где она теперь. Только не с Мими, она никогда не говорит о прошлом. И не здесь. Все шутки, семейные байки, словечки и традиции, понятные только нам. Их тоже поделили, как мебель? Или все они где-то лежат, запакованные в коробке?
И тут мне в голову приходит еще одно детское воспоминание. В Рождество я прячусь здесь, под этим самым консольным столом! Я совсем забыла о той истории, но сейчас она всплывает в памяти. Мне было лет семь, и я подралась с Бин из-за ее хлопушки с сюрпризом. (Может, сейчас уже пора признаться? Да, это я сломала ее йо-йо.) Вся в слезах, я соскользнула со стула и спряталась тут, отчасти стыдясь, отчасти дуясь. Минут через десять ко мне присоединился папа.
Это было волшебное мгновение – отец и дочь прятались под столом от остальных домочадцев. Уже его первая фраза «Рождество – фу! Ты молодец, что сбежала, Эффи» привела меня в веселое расположение духа. Потом он спел несколько рождественских песенок, намеренно перевирая слова, а когда я заливалась хохотом, предложил принести рождественский пудинг, который зажег сам.
Оглядываясь назад, я думаю, что это была пожароопасная затея, дать семилетке нести горящее блюдо. Но в любом случае я это сделала. Я и сейчас помню, как осторожно шествовала из кухни, глядя на синее пламя и раздуваясь от важности. Я чувствовала себя на вершине мира. Эффи Талбот, повелительница огня.
Смех отца врывается в мои воспоминания, и я резко выдыхаю, возвращаясь в реальность. На душе смятение. Как мы дошли до такой жизни? В то Рождество я пряталась здесь вместе с папой. Сейчас я прячусь от него. Ото всех.
– Когда-то одной из подружек Джо была Эффи. – Голос Кристы отвлекает меня от раздумий, и я, моргая, поднимаю глаза. – Следующей в «Дейли Мейл» будет она!
– Не думаю, – бесцветным голосом говорит Джо, и меня это задевает, хотя я не понимаю почему. Я что, недостаточно хороша для «Дейли Мейл», а, Джо? Я вижу, как он бросает взгляд в сторону моего лежбища, и сразу напрягаюсь. Только бы он меня не выдал.
– Хамф, а вы, я так понимаю, тоже встречались с Эффи? – задает провокационный вопрос Лейси. – Какая популярная девушка! Жаль, что ее здесь нет. Вы двое могли бы устроить из-за нее дуэль!
– При всем уважении, Лейси, – укоризненно говорит Хамф, – но, по-моему, это звучит отнюдь не по-феминистски.
– А ты теперь феминист, Хамф? – странным голосом осведомляется Джо. – Это что-то… новенькое.
– У Спинкена все практикующие врачи – феминисты, – уязвленно говорит Хамф.
– А я все-таки думаю, будь Эффи здесь, вы бы устроили из-за нее дуэль, – как ни в чем не бывало говорит Лейси. – Еще не поздно ее позвать сюда? Позвони ей, Криста!
О боже. Она что, будет звонить мне прямо сейчас? Я в панике проверяю, включен ли беззвучный режим на телефоне. Но уже в следующее мгновение понимаю, что беспокоиться не о чем. Криста и не подумает это делать.
– Не получится, – оживленно говорит она. – Я умоляла ее прийти сегодня, да, Тони? Я отправила ей имейл со словами: «Знаешь что, Эффи, любовь моя, это последняя вечеринка в «Зеленых дубах». Ты пожалеешь о том, что не пришла. Ты сделаешь себе же хуже».
У меня просто нет слов. Ничего подобного она не говорила!
– Но вы же знаете Эффи, – заключает Криста. – Она идет своим путем. Обидно, но это так.
– Значит, она – проблемный ребенок в семье? – с интересом спрашивает Лейси.
– Я бы не сказал, что она – проблемный ребенок, но… – со смешком начинает папа, и у меня сжимается сердце.
Но?.. Но?..
Как он собирается закончить эту фразу?
Мне вдруг позарез нужно увидеть его. Я высовываю голову из-за гобелена, но никто и ухом не ведет. Все они ждут, что скажет папа.
– Эффи упрямая, – наконец говорит он. – А при большом упрямстве можно упустить возможности. Можно загнать себя… в ловушку.
Я моргаю в полном недоумении. Я упрямая? Чья бы корова мычала! А кто повредил себе ногу, отказавшись сойти с десятикилометровой дистанции? Вот именно. И я не в ловушке, с негодованием думаю я, потирая затекшую лодыжку.
Ладно. Возможно, сейчас я, пожалуй, слегка в ловушке. Но это тут ни при чем.
– Бедняжка Эффи! – говорит Лейси. – Есть упрямство, а есть норовистость. Как можно не прийти на семейный праздник?
Она с жадным интересом обводит взглядом стол.
– Эффи пришла бы, – говорит Бин, глядя на Кристу. – Если бы ее правильно пригласили.
– С ее приглашением произошла путаница, – оживленно откликается Криста, – а она закапризничала, мол, забирай свои игрушки. Проблема Эффи в том, что она слишком эмоциональная. С ней как на американских горках. Она все драматизирует.
– По-моему, проблема Эффи в том, что она так и не повзрослела, – подхватывает Ромилли, и я впериваю сердитый взгляд ей в затылок. Кто спрашивал ее мнение? – Она до сих пор в семье младшенькая.
Я чувствую, как мои щеки начинают пылать. А это что за выпад?
– О, знаю таких, – глубокомысленно кивает Лейси.
– Она не может определиться в жизни, – продолжает Ромилли. – Потеряла работу и с тех пор мыкается в официантках. Не может взять себя в руки. Что касается ее личной жизни…
Голова у меня идет кругом. Вот, значит, как мне за спиной перемывают кости?
– Прекратите! Вы все
