Показалось, что я все видел как будто в первый раз: дом, мебель, дорожку перед домом. И внезапно все это словно перестало существовать для меня, как сон или мираж. Жизнь, которую, как до этого представлялось, я так хорошо знал, превратилась лишь в эпизод разыгранного кем-то спектакля.
— Слушай! — крикнула Эллен из спальни наверху. — Дерек успел на автобус?
— Да, — ответил я.
— Что?
— Я сказал — да!
Услышав, как Эллен спускается по лестнице вниз, я спрятал записку себе в карман. На мгновение подумал, что стоит положить ее в сумку и притвориться, будто я никогда ее не видел. Но меня это не устраивало. Я открыл дверь и теперь должен был узнать, что находится по другую сторону.
— Мне пора. — Эллен поцеловала меня в щеку. — Все хорошо?
— Да.
— Ты какой-то странный сегодня. Не заболел?
— У меня все замечательно.
— Ты не забыл, что тебе скоро на работу?
— Мне сегодня к десяти часам.
— Ладно. Я пошла. Сегодня приду домой раньше тебя и приготовлю что-нибудь на обед.
— Конечно. — Я смотрел, как она уходит.
Когда жена села в машину, я поднялся наверх в комнату, которую она использовала как свой кабинет. Мне понадобилось не много времени, чтобы отыскать образец почерка Конрада Чейза. По всей комнате были разбросаны его записки для Эллен: замечания по поводу фестиваля, номера телефонов, список менеджеров по связям с общественностью из различных издательств. Я вытащил клочок бумаги из кармана и сравнил почерк.
Сомнений быть не могло.
А потом я собрался и пошел на работу. Что еще мне оставалось делать? Позвонить начальнику и сказать, что я так сильно переживаю измену жены, что не могу выйти на работу?
Когда вернулся вечером домой, Эллен приготовила лазанью.
— Привет.
Я передал ей записку Конрада. Даже не сняв пиджака. Жена посмотрела на нее и заплакала.
В перерывах между рыданиями она сказала, что к тому моменту все уже было кончено. Между ними все закончилось, едва успев начаться. Они так много проводили вместе времени, что в какой-то момент моя благоверная увлеклась. Это был глупый поступок, но супруга сама порвала с Конрадом. Эллен просила меня поверить ей. Сказала, что это случилось во многом из-за того, что в последнее время я уделял ей так мало внимания.
Значит, это была моя вина.
Она это отрицала. Сказала, что оступилась. Это была ошибка. Супруга утверждала, что говорит правду.
Я не знал, чему верить, но понимал, почему она так потянулась к Конраду. Вспоминал, как она приходила с работы и рассказывала, какая у него удивительная творческая натура, как замечательно работать с человеком, который стремится реализовать многочисленные таланты, которыми одарен. Конрад был всем, а я — ничем. Он полностью посвящал себя своему искусству, а я давно все бросил бы, если бы не поддержка Эллен.
Кажется, я разозлился. Потрясение было слишком сильным, чтобы я смог удержать свой гнев. Тем вечером ушел из дому и не возвращался дня два. Жил в мотеле и по-прежнему ходил на работу. Однажды Дерек позвонил мне на работу: «Папа, я убрался у себя в комнате. Теперь ты вернешься?»
Пришел только для того, чтобы взять кое-что из одежды. Эллен была дома — она ждала меня с того момента, как я ушел.
— Я все сделаю, — проговорила она, но язык ее заплетался. Чувствовался исходивший от нее запах спиртного. — Все, что хочешь, только скажи.
Пришлось остаться. И не потому, что готов был и дальше жить со всем этим или хотел найти способ решить возникшую проблему. Но Эллен начала сильно пить, и кто-то должен был присматривать за Дереком.
Следующие несколько недель я провел на автопилоте. Ходил на работу, возвращался домой, укладывал сына спать, ночевал в комнате для гостей, вставал на следующий день, и все повторялось сызнова. Все разговоры с Эллен я старался сводить к минимуму.
— Поговори со мной, — иногда просила она.
Я впал в глубокую депрессию. Именно в таком настроении я и пребывал тем днем, когда решил покрасить окна. Тогда ко мне и пришла Донна, чтобы спросить, есть ли у нас свет.
— Не знаю. Сейчас проверю.
Я спустился вниз, щелкнул выключателем на кухне и вернулся.
— Все в порядке. У нас одна линия, так что, наверное, неисправность случилась в вашем доме.
— Понятно. Тогда я вызову электрика. — Помолчав, она добавила: — Прости, что отвлекла. Тебе нужно покрасить столько окон.
— Прежде чем вызывать электрика, проверь щиток.
Донна была привлекательной женщиной. Не красавица, но очень хороша собой. Высокая, с пышной грудью, крутыми бедрами и каштановыми волосами до плеч. Время от времени я видел, как она в шортиках и топике бегала кросс вдоль шоссе, ведущего в Промис-Фоллс. Она участвовала в благотворительном марафоне и уговаривала нас присоединиться.
— Там, в подвале, есть какой-то ящик, — сказала Донна. — Но я даже не думала заглядывать туда. Нужно найти один из рубильников, который сорвало, верно? И поставить его на место?
— Если только у вас не один общий рубильник. Но скорее всего их будет несколько.
— Постараюсь разобраться, — рассмеялась Донна.
Я спустился с лестницы. Пришлось на время отказаться от мысли броситься вниз головой.
— Если хочешь, посмотрю, — предложил я.
Она кивнула. Мы пошли в ее дом. Там никого не было. Альберт ушел на работу, Адам — в школу. В тот год у них с Дереком была одна учительница — миссис Фер, которая, по словам ребят, была похожа на кролика. «Вы бы видели, как она ест свои сандвичи», — сказал как-то Адам, когда был у нас дома.
Мы с Донной зашли в дом через черный ход.
— Свет погас во всем доме?
— Не знаю, — ответила она. — Я была на кухне, готовила, и вдруг мой кухонный комбайн отключился, а потом и свет погас. Думала, что сегодня смогу приготовить что-нибудь на обед. Обычно мы так заняты, что приходится заказывать еду домой или идти ужинать в ресторан. Ты меня понимаешь?
Если честно, я не понимал ее. Наш с Эллен семейный бюджет не позволял обедать вне дома каждый вечер. Изредка мы заказывали что-нибудь — например пиццу. Но я все равно ответил: «Да, конечно». На кухне подошел к выключателю и попробовал включить свет. Не работает. Тогда я зашел в гостиную и попробовал включить лампу на столике у дивана. Она загорелась.
— У вас есть электричество в доме. Похоже, света нет только на кухне. Поэтому, как я уже сказал, нужно проверить электрощит. Покажи, где он.
Она отвела меня вниз в котельную и повернула висевшую на цепочке лампочку.
— Думаю, это здесь. — Донна показала на серую металлическую коробку над рабочим столом. Мы вместе подошли к ней. — Это он?
— Похоже на то. — Открыв дверцу, увидел две колонки черных выключателей. В комнате было так мало света, что я едва мог разобрать надписи на ярлыках, где было указано, за какую часть дома они отвечали.
Я повернулся и спросил:
— Донна, у вас есть фонарик?
Хозяйка стояла так близко, что я чувствовал тепло ее тела.
Мы не были с Лэнгли друзьями, но время от времени проводили с ними время. Пару раз устраивали совместные барбекю, они приглашали нас к себе на вечеринки, если только это не были корпоративы для сотрудников их фирмы. Когда собираешься устроить шумный вечер и не хочешь злить соседей, лучше позвать их в гости. Лэнгли казались нам нормальной семьей. В меру счастливые, достаточно активные, с одним ребенком.
Донна нашла фонарик — он лежал за ящиком с инструментами на рабочем столе — и передала мне. Моя рука случайно коснулась ее руки.
Я зажег фонарь.
— Ну вот. — Я отыскал выключатель, под которым была надпись «кухня», и щелкнул им. — Думаю, теперь все будет в порядке.
— Ты так быстро все исправил, — вздохнула Донна с легким разочарованием в голосе.
Она стояла так близко, что, когда я обернулся отдать фонарь, слегка толкнул ее бедром. Лэнгли и не подумала отодвинуться и положила мне руки на пояс.
— Донна, — запротестовал я.
— В тебе кое-что изменилось, — сказала она. — За последние недели. Я видела это, наблюдая, как ты ездишь в своей машине или идешь к дому. Ты стал другим.
— Не понимаю, о чем ты.
— Ты как будто потерял присутствие духа, — объяснила она, не убирая рук. — И я понимаю, что это за чувство.
Я нервно сглотнул. Меня охватило такое же чувство, как в тот день, когда я нашел записку в сумочке Эллен. Все вдруг изменилось. Минуту назад ты стоял на лестнице, красил окна и придумывал способ свести счеты с жизнью, а теперь находишься в чужом доме и к тебе прижимается хорошенькая женщина.
Я положил руку на ее плечо, она тут же повернула ко мне голову, словно прося дотронуться до лица. Я нежно провел рукой по ее щеке.
— Донна, я…
— Тебе не нужно ничего говорить. Я просто хочу, чтобы ты знал: если станет грустно, у тебя всегда есть к кому обратиться.
