— Ну? насмотрелся вдоволь? — Вопрос от Коли прозвучал резко, с сарказмом.
— А что? уже пора пить мартини? — Бонд расслабился, ничего другого ему не оставалось. Теперь хотя бы существовал реальный шанс того, что он выяснит всю правду об Аарнэ Тудеере (или фон Глёде, как он сам предпочитал себя называть) и обо всех операциях Национал-Социалистической Действующей Армии. С Полой вопрос более-менее прояснился: она была частью полувоенной машины фон Глёды. Непонятно, правда, какую роль здесь играл Коля. А еще это странное упоминание о какой-то сделке.
Бонду показалось, что за металлической дорожкой, протянувшейся вдоль стены высоко над складским помещением, он увидел кабинку центрального контроля. «Входные двери бункера наверняка контролируются оттуда, — подумал он. — Не исключено, что отопительная и вентиляционная системы тоже». Однако тут Бонд вспомнил, что этот зал был всего лишь маленькой частью бункера. Планировка комплекса жилых помещений, который, насколько он знал, находился рядом с этим сектором, должна была быть еще запутанней.
— Мартини-то? — переспросил Коля. — Возможно, возможно. Граф очень щедр и гостеприимен. Я даже думаю, что нам организуют что-нибудь поесть.
Пола заверила, что еда будет, добавив:
— Ведь он ко всему относится с большим пониманием. Особенно к обреченным, Джеймс. Как римские императоры, которые кормили до отвала своих гладиаторов.
— Я чувствовал, что примерно так оно и будет.
Девушка мило улыбнулась, слегка кивнула ему и, громко цокая сапогами по бетонному полу, направилась к одной из металлических дверей в левой стене. Рядом с дверью висело миниатюрное переговорное устройство. Подождав, пока Коля, Бонд и два конвоира не догонят, Пола что-то произнесла в микрофон, и дверь со щелчком скользнула в сторону. Девушка обернулась, вновь улыбнувшись.
— Внутри бункера отличная система безопасности. Двери, разделяющие сектора, открываются только на определенные голоса. — И снова очаровательная улыбочка, после чего они прошли в дверь, и та автоматически закрылась за ними обратно.
Коридоры здесь выглядели такими же унылыми и мрачными, как их «собратья» из соседнего крыла. Голые стены, по которым бежали всевозможные трубы, были выполнены из того же бетона. «Арматура наверняка из стали», — прикинул Бонд.
По всей видимости, второе — жилое крыло — бункера было таких же размеров, как и первое, где располагались подсобные помещения и гаражи. Планировка такая же симметричная: туннели и коридоры шли перпендикулярно друг другу.
Проход, в котором они оказались, упирался в основной, широкий коридор. Взглянув налево, Бонд увидел металлические двери пожарного выхода, одна из которых стояла открытой. Через нее виднелось продолжение главного коридора, и судя по всему, на всем протяжении от него ответвлялись боковые проходы. Вероятно там располагались солдатские бараки. «Логово драконов, — подумал Бонд. — Слева вход (и выход) из жилого крыла бункера. Чтобы выбраться отсюда, придется пройти через секцию бараков, а у главных дверей почти наверняка имеется нечто наподобие контрольно-пропускного пункта».
Коля и Пола подтолкнули его направо. Они прошли по центральному коридору, миновав две пары пожарных дверей: везде боковые проходы, стены буквально утыканы дверьми. Отовсюду слышались голоса, а порой и стук пишущих машинок. Система безопасности показалась Бонду безупречной. Вооруженные часовые, одетые все в туже эсэсовскую форму, стояли везде: одни.
— у дверей, другие — на пересечениях главного коридора с боковыми.
Когда же они прошли через третьи пожарные двери, интерьер все же изменился. Холодные неоштукатуренные стены укрылись матерчатыми обоями и гобеленами в пастельных тонах. Хитросплетения из труб и проводов спрятались за изогнутые декоративные карнизы. Двери здесь были двойные, с окошками. В них отчетливо виднелись мужчины и женщины, работавшие за столами, в окружении разной электро — и радиоаппаратуры. Все были одеты в ту или иную фашистскую форму.
Однако больше всего ужасали фотографии и плакаты, которые теперь попадались то тут, то там. Бонд, как и любой студент 30-х и 40-х, хорошо знал имена людей, запечатленных на них: Генрих Гиммлер — наместник СС; Рейнхард Гейдрих — ближайший друг и помощник Гиммлера, архитектор СС и Службы Безопасности Гитлера, нацистский «великомученик», убитый в Праге; Пауль Йозеф Геббельс; Герман Геринг; Кальтенбруннер; Менгеле; Мартин Борман и шеф гестапо Мюллер.
Плакаты тоже говорили сами за себя. На одном — молодой немецкий солдат, держащий нацистское знамя, под которым виднелась надпись: SIEG UM JEDEN PREIS («Победа любой ценой»). На другом — три арийца (один другого моложе), над чьими головами — поверженный молнией танк, а чей-то чисто выбритый профиль на фоне флага с эсэсовскими рунами призывает семнадцатилетнюю молодежь вступить в войска СС.
Бонду почудилось, будто он угодил в какую-то «дыру во времени». Да уж, как люди ни старались забыть и навеки стереть остатки нацистской партии Адольфа Гитлера, а ее идеалы, тайны, церемонии и политические догмы продолжали жить в отдаленных краешках Земли, как и горстка ее предводителей, до сих пор разгуливавших на свободе. Однако это место походило на музей. Скорее, даже на храм. Нет, больше чем на храм, ведь здесь происходило какое-то действие! Неужели все эти разговоры о Нацинал — Социалистической Действующей Армии — правда? «Серьезная угроза», как сказал ему тогда М. Растущая армия. Сегодня они террористы, а завтра — политическая и военная сила, с которой придется считаться всему миру.
Быть может, здесь это «завтра» уже наступило?..
И вот перед ними очередные двери, снова металлические, однако за ними оказался пышный, мягкий палас. Пола подняла руку, их маленькая процессия остановилась.
По всей видимости, это был приемный кабинет. Опять же, подумал Бонд, подобное место, можно увидеть только в кино: напротив — высокие, массивные двери из полированной осины, по бокам — дорические колонны и пара человек в гестаповской черной форме. Их сапоги блестели, на руках виднелись красные повязки со свастиками. Кожаные ремни и кобуры слегка лоснились, а на фуражках серебрились кокарды в форме человеческих черепов.
Пола что-то быстро сказала по-немецки, один из гестаповцев кивнул, постучал в высокие двери и исчез за ними. Другой продолжал смотреть на Бонда с кривой усмешкой, его рука постоянно двигалась вокруг кобуры на поясе. Прошло какое-то время, двери открылись, появился тот же человек и кивнул Поле, после чего оба гестаповца схватили дверные ручки и распахнули двери. Пола подтолкнула Бонда за руку. Они прошли в следующую комнату, оставив охранников в приемной.
Первое, что при входе сразу бросилось в глаза — это гигантский портрет Адольфа Гитлера работы Фрица Эрлера. Он возвышался над всем остальным и занимал почти всю противоположную стену. Эффект был настолько потрясающий, что добрую минуту Бонд просто стоял и пялился на него, чувствуя, что в комнате есть кто-то еще и что Пола вытянулась по стойке смирно, подняв руку в фашистском салюте.
— Вам нравится портрет, мистер Бонд? — Голос раздался из-за огромного стола, на котором аккуратно расположились папка для деловых бумаг, ряд разноцветных телефонов и маленький бюст Гитлера.
Бонд оторвал глаза от картины и взглянул на человека, сидевшего за столом: все тот же обветренный загар, строгая военная выправка, которая чувствовалась даже тогда, когда граф сидел, и густая седоватая шевелюра, отливавшая сталью. Лицо далеко не старого человека и совсем без морщин. Как Бонд уже заметил ранее, граф фон Глёда был человеком, дарованным от природы плавными, классическими чертами лица, не утратившими свою моложавость. Однако в глазах его не теплилось ни искорки удовольствия, и в данный момент они вперились в Бонда, словно их владелец вымерял его рост для гроба.
— Раньше я видел его только на фотографиях, — спокойно ответил Бонд. — И мне не понравилось. Ну а если это оригинал, то мне тем более наплевать.
— Понимаю.
— Ты должен обращаться к графу не иначе, как «фюрер». — Совет поступил от Брэда Тирпица, который с комфортом развалился в глубоком кресле около стола.
Бонд уже всему перестал удивляться. Тот факт, что Тирпиц тоже был частью заговора, просто вызвал на его лице улыбку. Бонд кивнул: дескать ему следовало сразу догадаться об этом.
— Значит, ты все-таки не подорвался на мине? — Бонд постарался, и успешно, чтобы его слова прозвучали как бы между прочим.
Тирпиц медленно покачал своей гранитной головой:
— Боюсь, что ты ошибся во мне, старина Джеймс.
Послышался безрадостный смех фон Глёды, когда Тирпиц продолжил:
— Очень сомневаюсь, что ты когда-нибудь видел фотографии Брэда Тирпица. Фотографироваться «Гаденыш» Брэд всегда избегал, как и наш Коля. Правда, мне сказали, что в темноте наши силуэты похожи. Но, к сожалению, Брэд не выжил. Не смог. Его без шума убрали еще до того, как операция «Ледокол» началась.
