Когда эламиты ворвались в Ур, они разрушили Дублалмах и увезли статую Нанна в свою столицу Аншан. Но как только власть перешла к исинской династии, ее цари принялись за восстановительные работы. Мы нашли два опорных камня с надписями Шуилишу, второго царя этой династии. В них говорится: «Шуилишу, могучий герой, царь Ура, когда он вернул Нанна в Ур из Аншана, построил для него Дублалмах, место его судилища».
На некоторых кирпичах в кладке стен мы обнаружили также имя второго преемника Шуилишу, царя Ишме-дагана. Далее, судя по печатям на кирпичах, какое-то участие в строительстве принимал Синидиннам из Ларсы. Последним же из царей Ларсы был Кудурмабуг.
Из всех этих царей основные изменения внес Ишме-даган, а остальные только продолжали его дело. Он обнес проход за надвратной башней стеною, так что ворота превратились в настоящий храм, а поскольку теперь нужно было сделать новый вход на платформу зиккурата, такой вход прорубили сквозь внешнюю стену напротив юго-восточной стороны Большого двора. Так возникло восстановленное в свое время Кудурмабугом сооружение, городское судилище и «Дом табличек».
Под вымосткой пристройки периода Ларсы к Дублалмаху мы нашли множество глиняных табличек из хозяйственного архива святилища Нанна. Эти таблички из необожженной глины были в крайне скверном состоянии. Многие разбились или смялись при падении с полок, а потом под влиянием сырости превратились просто в комья грязи, пропитанной солями. Нам пришлось извлекать таблички прямо с землей и предварительно обжигать в импровизированной печи: только после этого можно было приступать к их очистке. Но именно таким способом нам удалось спасти несколько сотен интересных документов эпохи третьей династии[28].
Нанна называли царем Ура, и это не было просто формулой вежливости. Считалось, что город зависел от него в гораздо большей степени, чем от смертных его представителей на земле. Поэтому бог должен был иметь свой двор и своих министров. Он был крупнейшим землевладельцем, а потому нуждался в управляющих, чтобы следить за своими поместьями. Помимо верховного жреца и его помощников, мы знаем о существовании ключаря, регента хора, казначея, военного министра, министров юстиции, земледелия, домоуправляющего, инспектора жилищ, хранителя гарема, управляющего продовольственными складами, управляющего поденщиками, рыбаками и вьючным транспортом. Все они вершили свои дела в храмовых помещениях, поэтому и сам храм Нанна был не похож на классические храмы Греции или Рима. Это был огромный комплекс сооружений, состоявший из храма, дворца, правительственных учреждений, складов и мастерских. Некоторое представление о нем можно составить по описанию его развалин. Описание дополняется надписями на табличках, разъяснившими нам назначение многочисленных дворов и комнат.
В качестве землевладельца бог получал десятину или ренту в виде части урожая. Деньги были тогда неизвестны, и все это выплачивалось натурой. А поскольку храм был одновременно крепостью, в его кладовых хранились огромные запасы продовольствия, необходимого не только для прокормления служителей бога, но и как резерв на случай войны. За все, что доставлялось в храм, выдавали расписки, небольшие таблички с точным обозначением дня и указанием, что такой-то доставил шесть фунтов лучшего масла, столько-то масла растительного, столько-то овец, скота и т. д. Каждый месяц составлялся общий баланс, в который все приношения каждого земледельца заносились параллельными столбцами под отдельными шапками-заголовками. Если земледельцы и пастухи выплачивали все продовольствием, то горожане рассчитывались иным способом. Сохранились расписки за всевозможные шкуры, за золото и серебро от ювелиров или за медь от кузнецов. В одной из комнат храма мы нашли плавильную печь, а в других помещениях — большие горшки, полные медного лома, и слитки металла, по-видимому, стандартного веса. Все это доказывает, что эти помещения играли роль хозяйственного отдела храма. Расходы Нанна отмечались так же тщательно, как и доходы. Такие записи прекрасно освещают жизнь того времени. Служители храма, разумеется, получали пищу из складов. Все их расписки о получении продуктов сохранялись в архиве. Каждому человеку выдавали строго определенное количество пищи: муки, растительного масла и т. д. За все это он или его слуги расписывались. Особый рацион предоставлялся в случае болезни: так, человек с головной болью мог получить дополнительно 125 граммов лучшего растительного масла.
Однако наибольший интерес представляют записи, относящиеся к производственным мастерским. К храму было приписано большое количество женщин. Все они работали в постоянных мастерских, расположенных в служебных помещениях храма. Тут же трудились рабы. Кроме того, ряд заказов передавали частным подрядчикам, имевшим небольшие мастерские за стенами священного квартала. Всем им выдавали сырье, поступавшее в храм в качестве десятины, и платили за работу продовольствием.
Основным ремеслом, отраженным в табличках, которые мы нашли в тот сезон, было ткачество. В одном здании Экарзида работало 165 женщин и девочек. Мы нашли отчеты о том, сколько шерсти выдавали каждой работнице в месяц, квартал и год и сколько ткани они изготовляли. Так как каждый сорт ткани отличался от другого по качеству и по весу, делалась определенная скидка на потери. Плата (продуктами) соответствовала производительности. Так, пожилые женщины получали меньше молодых, которые хоть и ели больше, зато работать могли лучше. Например, если взрослым обычно давали два литра растительного масла в день, то дети различных возрастов получали один, три четверти или пол-литра. Старухи получали столько же, сколько самые маленькие дети, — тоже пол-литра. Для больных существовал особый рацион. Если работница умирала, ее имя все равно оставалось в списках до конца финансового года. Против него только ставили дату смерти и отметку о том, что выдачи прекращены или выдаются ее заместительнице.
Хотя вся эта система говорит о трезвой практичности, тем не менее такие записи не лишены драматизма. Они помогли нам представить многие подробности жизни за стенами храма.
Лет через семьдесят после смерти Кудурмабуга «Дом табличек» был снова разрушен, а затем снова восстановлен по несколько иному плану. Но здесь мы не будем касаться дальнейших превратностей судьбы этого здания, — к нему нам еще предстоит вернуться. Скажем только, что даже в XIV в. до н. э. Куригалзу называл его Дублалмах и в то же время — Кагалмах, «Великие ворота», «Древние ворота». Это означает, что ворота Урнамму сохраняли свое наименование на протяжении столетий.
Правители третьей династии строили много. Почти все храмы в Уре основаны кем-либо из них. Но в большинстве случаев от них почти ничего не сохранилось. Восстановление храмов считалось делом богоугодным, поэтому святилища постоянно и основательно ремонтировались, а многие поздние цари, дабы снискать милость богов, часто даже сносили древние храмы, чтобы затем отстроить их заново. Кроме того, город подвергался нашествиям, а его памятники разрушению. Сначала, на закате третьей династии, здесь хозяйничали эламиты, затем — вавилонский царь Хаммураппи, затем, после восстания против вавилонского ига, — его сын Самсуилуна. Поэтому нет ничего удивительного в том, что от строений третьей династии осталось весьма немного. Да и то, что сохранилось, можно отличить лишь благодаря заботам позднейших правителей, которые благоговейно восстанавливали древние здания по первоначальным планам, возводя новые стены на старых фундаментах. Вот почему такие сооружения, как Энунмах и Эгигпарку, я опишу в главе, посвященной тому периоду, к которому относится большая часть уцелевших от них развалин. Но наряду с этим были два исключения. К двум зданиям эпохи третьей династии не прикасались руки последующих поколений, и о них следует рассказать именно здесь.
Первое из них — Экурсаг. Это большое квадратное строение отличается от всех других сооружений священного квартала тем, что занимает как бы аппендикс, присоединенный к собственно теменосу с юго-восточной стороны. Возможно, здание существовало или по крайней мере было заложено до постройки стены теменоса при Урнамму, поэтому стену специально изогнули, чтобы включить здание в священный квартал. Но есть и другое, судя по плану фундамента, более вероятное предположение. Первоначально стена теменоса шла прямо, а этот придаток был сделан позднее, чтобы возвести здесь Экурсаг, здание, строго говоря, не относящееся к священному кварталу, но близко с ним связанное. Оно занимает квадрат площадью пятьдесят восемь метров на 190 и, как обычно, сориентировано углами по четырем сторонам света. Почти треть здания с северного угла разрушена до основания, однако план этой части тоже можно восстановить, и довольно точно.
