— А ты?
— Моя семья из высших аристократов. Но после того, как появился я, в общественных глазах положение семьи несколько ухудшилось.
— Прости. Мне, наверное, не стоило…
— Ерунда. Мне наплевать на их отношение.
Эвар остановился и, развернувшись, легонько потянул меня к себе. Чтобы не потерять равновесие, спрыгнула с парапета и тут же очутилась в объятиях.
— Интересует что-нибудь еще? — спросил он с коварной улыбкой, устраивая руки у меня на талии.
— Да, интересно.
Так и хотелось спросить, не боится ли, что нас увидит его девушка и тут же бросит или, как минимум, закатит скандал, но от этого вопроса я удержалась. Не стоит, чтобы он думал, будто меня все устраивает и я готова целоваться по углам, скрываясь от чужих глаз. Нет, скрываться мы не будем. Если я действительно нравлюсь Эвару, ему все же придется выбрать. Чуть позже, когда он готов будет сделать выбор в мою пользу.
Глупо на такое надеяться? Глупо тягаться с шикарной блондинкой, чистокровной авьеркой, аристократкой из семьи хранителя энтарина? Ну и пусть глупо, а я все равно попытаюсь.
Может быть, я просто себя уговариваю. Может быть, это всего лишь оправдание собственной распутности. Никогда бы раньше не подумала, что буду принимать знаки внимания от мужчины, у которого есть девушка. Принимать с мыслью о том, что, возможно, он уйдет от нее ради меня.
Но девушка — не жена. И, в конце концов, я верю, что могу быть привлекательной даже в мире прекрасных авьеров. Верю особенно, когда Эвар смотрит на меня так пристально, а в его глазах загорается изумрудный огонь.
Однако поцеловать себя не позволила. Стоило ему чуть склониться, я лукаво улыбнулась и выскользнула из объятий.
— Да, на самом деле, у меня куча вопросов.
Больше никаких поцелуев. Проводить время вместе, разговаривать, улыбаться, иногда позволять случайному прикосновению затянуться или разрешить поддерживать меня, чтобы не упала с парапета, — это одно. И совсем другое — поцелуи, нечто интимное, чего я не могу позволить Эвару, пока он остается с Аирой.
Что самое удивительное — мне нравилась эта игра, этот вызов. Очаровать, увлечь и в то же время — дать понять, что ничего большего между нами не будет, пока он не свободен.
— Вот, например, о демонах, — назвала еще одну тему, не дававшую покоя.
— Демоны — это интересно, — Эвар хищно улыбнулся, наступая на меня.
— Я знала, что тебе понравится. Тема демонов вызывает в тебе странный энтузиазм, — продолжая улыбаться, я отошла от парапета, чтобы не дать загнать себя в ловушку.
— С некоторых пор. С тех самых, как на меня свалилась девушка с меткой демона.
Господи, да когда он перестанет подозревать меня неведомо в чем? Сомневаюсь, что мастер, делавший мне татуировку, был демонопоклонником, сбежавшим из этого мира. Простое совпадение, а сколько неприятностей. Я, конечно, не планировала раздеваться тут перед кем попало и демонстрировать якобы демоническую метку, но все же, не слишком удобно.
— Уверяю тебя. Это не метка. Просто в нашем мире иногда рисуют на теле разные узоры. Они ничего не значат, делаются всего лишь для красоты. — Судя по мелькнувшему во взгляде упрямству, мои слова Эвара не убедили, но я поспешила перейти к интересующему вопросу: — Кто они вообще такие? И почему помогают людям?
— Демоны, — задумчиво повторил Эвар. Наконец остановился, решив, что разговор слишком серьезный, чтобы охотиться за мной. Мы устроились возле парапета, облокотившись на него локтями. — В некотором роде, еще одна раса. Существа очень разнообразного вида. Могут быть большими, с крыльями, хвостами и рогами. Могут внешне почти не отличаться от людей. А могут быть мелкими, покрытыми шерстью. Любыми. У каждого демона свой облик. Это могут быть даже бесплотные существа, похожие на тени. У демонов есть своя собственная магическая сила, им не нужны внешние источники магии, как, например, авьерам. Но их магия — темная и тяжелая. Не знаю, как объяснить… их магия загрязняет мир, наполняет его темными потоками. И эти потоки вступают в конфликт с магией звезд.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Так в этом все дело? Это именно то, из-за чего иссякает ваша магия?
— А подробностей тебе, конечно, никто не рассказал, — хмыкнул Эвар.
— Радорис говорил, что энергия, которая исходит от земли, перебивает магию звезд. Я так поняла, постепенно энергия земли крепнет и все больше отталкивает магию звезд. Поэтому магии звезд в Авьероне становится меньше.
— Именно так, — Эвар кивнул. — Но это взаимосвязанные явления. Энергия земли и магия демонов — одно и то же.
— Значит, все-таки из-за демонов?
— Скорее, наоборот. Есть предположение, будто демоны — порождения энергии земли.
— И чтобы спасти магию звезд, недостаточно уничтожить демонов? — Я очень надеялась на это. Совсем не хотелось, чтобы меня кинули к этим монстрам с добрым напутствием: «Убей их всех, и ты спасешь Авьерон!»
— Нет, недостаточно, да и бессмысленно.
— Честно говоря, не представляю, как тут можно помочь. Как вообще можно сохранить магию, если ее изгоняет сама земля?
— Думаю, это мы вскоре выясним.
Ну да, я не смогу ничего предпринять, пока не узнаю, что именно нужно сделать.
— А людям демоны для чего помогают?
— Это взаимовыгодный союз. Демоны исполняют волю людей. Например, защищают того, на чей зов откликнулись, наделяют некими способностями или насылают болезни на врагов. А в ответ они питаются жизненной силой людей.
Да, безрадостная альтернатива магии звезд. И бедным людям ничего иного не остается, как обращаться к демонам снова и снова.
В эту ночь мне опять приснился странный сон. Я видела темную тесную комнатушку и девушку на узкой кровати. Она лежала, согнувшись, подтянув ноги к подбородку. Спутанные волосы скрывали лицо, но по тихим всхлипываниям и по тому, как дрожали ее плечи, можно было догадаться, что девушка плачет.
Мне здесь не понравилось, но, как в предыдущие сны, я ничего не могла сделать. Поэтому оставалось просто наблюдать.
Наконец ей надоело плакать. Девушка поднялась, вытерла слезы. Я увидела ее взгляд. Злой, отчаянный.
— Ну ничего… — выпалила девушка, — они еще пожалеют. Пожалеют, что выбрали меня.
Она спустилась с кровати, присела рядом на корточки и вытащила из-под матраса мятый сверток из грубой, жесткой на вид ткани. После того, как развернула, я узнала в нем мешковатое подобие рубашки. Среди складок обнаружились две свечи из темного воска, небольшой кусок мела и букет трав с засохшими цветами.
Осознание пришло еще до того, как девушка взялась за дело. Это не магия. Это колдовство. Девушка собирается колдовать.
Плотно закрыв окно, торопливо стянула с постели простынь, скатала и подложила под дверь. Затем принялась чертить мелком на полу символы. На сатанинскую пентаграмму они не сильно походили, но сомневаться в предназначении символов не приходилось. Закончив чертить, девушка поставила свечу в центр, где символы затейливо переплетались между собой. Оторвала один засохший цветок от травянистого веника, растерла между ладонями и подула. Тихий хлопок, вспышка, шипение. Язычок пламени в облаке шипучих искр устремился к свече. Зажегся фитиль. От осыпавшейся на пол пыли — все, что осталось от растертого цветка, — повалил дым. Теперь понятно, зачем понадобилось закрывать окно и затыкать под дверью щель.
Сидя на коленях перед узором с горящей свечою в центре, девушка зашептала незнакомые слова. Постепенно в комнате начали сгущаться тени, заплясали на стенах странными текучими формами: они то удлинялись, вытягивались, то, наоборот, скукоживались и сжимались. Я видела тени когтистых рук на стенах, видела голову на длинной гибкой шее, несколько хвостов и непонятные отростки. Ощущение зловещего, недоброго присутствия пробирало насквозь.
— Где ты, где ты… — разносился по комнате шепот, подобно плети бился о стены.
— Ты меня не видишь? Но как же так? — девушка растерялась.
— Где ты… я найду тебя…
Тени внезапно смазались, сделались размытыми, и я проснулась.
