Во всяком случае, Ламм должен казаться довольно подозрительным американцам, а вместо этого ему предоставляют визу. Странно…
Может быть, это не Эстер Ламм?
Он отложил «Лайф» в сторону, чтобы просмотреть прессу, но его взгляд приковывал снимок на обложке журнала.
Чируго решил прояснить этот вопрос. Он встал, спустился на первый этаж, надел плащ и вышел из виллы, тщательно заперев дверь. Он опасался, что однажды в его отсутствие его посетят парни из мафиозных кругов…
С моря дул сильный соленый ветер, и дождь продолжал хлестать как из ведра. Вода проникла даже внутрь машины. Он вздрогнул от ледяной капли, попавшей ему за воротник.
Зажигание, стартер. Заревел мотор, заработали дворники…
Дом Ламмов находился на виа Маркони, неподалеку от городского сада. Он не помнил номера, но он узнает дом.
Тучи так низко повисли над городом, что было уже совсем темно, несмотря на то что до вечера оставалось еще несколько часов. Хирурго казалось, что он добирался до виа Маркони целую вечность. На повороте с виа Джулия его окатил автобус, и он обругал шофера.
Он узнал дом, остановил машину, выключил зажигание, снял ногу с акселератора.
К дому номер девятнадцать подходил невысокий, коренастый, широкоплечий мужчина в американском плаще и берете.
Хирурго затаил дыхание. Он увидел, как парень открыл решетчатую дверь, закрыл ее, пересек двор и поднялся по ступенькам лестницы.
Мужчина обернулся, прежде чем войти в дом, и, казалось, стоящая машина привлекла его внимание. Хирурго не шелохнулся. По стеклам потоками стекала вода, и его вряд ли можно было разглядеть.
Человек не позвонил в дверь. Он вынул связку ключей и вошел как к себе домой.
Очень странно! Может быть, брат и сестра переехали? Хирурго сожалел теперь, что не установил за домом слежку после завершения дела Менцеля. Идиот…
В доме зажегся свет.
Хирурго решил поговорить с вошедшим в дом человеком.
Он вышел из машины, пересек улицу, вошел во двор и заглянул в окно. Коренастый мужчина стоял перед камином спиной к Хирурго и что–то пил.
Хирурго поднялся по ступеням и позвонил.
Дверь открылась не сразу. Парень с лицом боксера посмотрел на него без всякого интереса и спокойно сказал:
– Я ничего не покупаю и ничего не продаю.
Он собирался захлопнуть дверь перед носом Хирурго, когда тот подставил ногу в отверстие двери, о чем тут же пожалел: парень больно пнул его.
– Чего тебе надо? Быстро говори и убирайся.
– Я хотел бы видеть Артура Ламма.
Парень задумался.
– Артура Ламма? Ах да… хозяин дома? Его нет. Я снимаю дом.
– Вы знаете, где он?
– По–моему, он отправился в кругосветное путешествие со своей сестренкой. По крайней мере, он так мне сказал… Я заплатил за год вперед.
И он захлопнул дверь.
Подозревая неладное, Хирурго в ярости хлопнул калиткой.
* * *
Новый жилец дома погасил свет и посмотрел в окно на удаляющуюся машину. Затем он подошел к стоящему на камине телефону и на память набрал номер:
– Алло, это Тито. Только что приходил Хирурго, он интересовался Ламмами. По–моему, что–то неладно. Предупредите, пожалуйста, Управление.
После этого парень подошел к окну, чтобы закрыть ставни. Разыгравшаяся непогода напомнила ему одну жуткую ночь, когда он помогал Юберу обвести вокруг пальца своих противников…
Юбер… смешное имя, но парень отменный. Сейчас Тито не хотел бы быть на его месте, хотя он далеко не трус, даже наоборот.
Вопрос только, в какой степени…
* * *
У Хирурго были агенты почти во всех официальных службах на свободной территории Триеста. Это входило в его обязанности.
Выехав с виа Маркони, он обогнул городской сад и остановился перед домом, используемым его организацией для встреч.
Он вошел в дом и сделал два телефонных звонка. Первый – служащему паспортной службы. Второй – служащему из бюро по найму квартир.
После этого он вернулся в свою загородную виллу. На этот раз он поставил машину в гараж. Поднявшись в кабинет, он некоторое время пристально всматривался в лицо Эстер Ламм на обложке «Лайфа».
Внезапно зазвонил телефон. Он снял трубку:
– Хирурго слушает…
Его номер был известен только некоторым «посвященным». Ленивый голос сказал без всякого предисловия:
– На указанное вами имя не выдавалось никакой визы, кроме того, не было никакого заявления. Ничего…
– Хорошо. Спасибо, – ответил Хирурго.
Он положил трубку и задумался. Это могло означать одно из двух: либо Ламмы не покидали Триеста, либо они уехали из города с фальшивыми паспортами, выданными иностранной миссией.
Пять минут спустя снова зазвонил телефон.
– Хирурго слушает…
На этот раз женский голос спокойно спросил:
– Можно говорить?
– Да, говорите.
– Дом номер девятнадцать по виа Маркони недавно был сдан его владельцами Артуром и Эстер Ламм Даворину Суборовичу, уроженцу Югославии, торговому представителю. Сведений о переезде Ламмов в другое место у нас не имеется. У вас есть еще для меня инструкции?
Хирурго нахмурил брови и сказал:
– Нет. Спасибо.
Он стал набивать трубку. Неожиданно свет начал моргать… Он не придал этому значения – при таком ветре возможны аварии на электростанции. Надо спешить…
Итак, семьи Ламмов не было в Триесте, и они не получали визы в паспортной службе. Дело прояснялось… Вернее, было ясно, что это дело темное, очень темное. После той роли, которую они оба, брат и сестра, сыграли в похищении Менцеля, как им удалось получить въездную визу в США?
Открыв ящик письменного стола, он взял лист бумаги и ручку. Медленно и старательно выводя буквы, он написал:
«Хирурго. В службу КМ–Е. Срочно. По делу Менцеля. Брат и сестра Ламм тайно покинули Триест. Журнал «Лайф“ за эту неделю опубликовал на обложке снимок Эстер Ламм, прооперированной в калифорнийской клинике. Необходимо произвести расследование».
С посланием в руке он вышел из комнаты, выключил свет, проверил, заперта ли входная дверь, включил систему тревоги и спустился в подвал.
Это был старый подвал, невероятно захламленный всякой всячиной.
Хирурго пробрался через хлам до дальней стены, у которой нашел заржавевшую железную палку длиной около двадцати сантиметров. Он с размаху ударил ею по старому болту, укрепленному в стене. Тот повернулся, образовав дыру.
Затем щелчок, мягкое поскрипывание, и Хирурго очутился перед трапом, от которого вниз вела деревянная лестница.
Пройдя ступенек десять, он оказался на земле. Нащупав кнопку выключателя, он зажег свет в крохотном помещении, где был установлен радиопередатчик большой мощности.
Он вынул код из железного ящика, открыл его и взял карандаш, чтобы зашифровать послание, предназначенное для КМ–Е. Он не любил эту работу, и у него ушло на это больше десяти минут.
Закончив кодирование, он склонился над передатчиком, опасаясь, как бы не прекратили подачу тока раньше, чем он успеет передать послание.
8
Спустя двадцать минут после посадки на аэродроме Турфана вертолет летел над озером Андын Куль, лежащим в центре впадины. Набрав высоту сто метров, вертолет удалялся на восток.
Летчик с любопытством оглядел Юбера, когда тот поднимался в кабину, но больше ни разу не взглянул на своих пассажиров.
Черкесов дремал, укачиваемый гудением двигателя. Юбер улыбнулся. Загадочный Черкесов принимал его за Стефана Менцеля, инженера, бывшего заведующего исследовательской лабораторией Физического института в Гамбурге, где разрабатывались первые летающие тарелки. С тех пор как Юбер оказался в Турфане, о тарелках еще ни разу не было разговора…
Сначала Юбер скептически отнесся к истории, которую рассказал ему Менцель, приведший к тому же убедительные доказательства. Теперь он верил в эти тарелки, хотя отрицал их инопланетное происхождение.
Он точно знал, что США не производят тарелок. Значит, этим занимается Советский Союз.
Смит не сомневался, что русские производят их под руководством немецких ученых, бывших коллег Менцеля в Гамбурге.
Юбер был заинтригован тем, что Черкесов до сих пор ни разу не обмолвился о тарелках.
Сейчас его везли для «работы» в исследовательские лаборатории, и он с волнением думал о том моменте, когда ему передадут формулы, о которых говорил Черкесов. Он знал, что ничего в них не поймет, так как имел скромные познания в физике и механике.
Ему оставалось рассчитывать только на свой актерский дар, чтобы как можно дольше продолжать игру. Как только он соберет необходимые сведения о летающих тарелках, ему надо будет уходить. Дело не из легких. Он должен думать об этом с первого дня.
Юбер верил в удачу. Он относился к тем людям, которым все удается. Главное – не расслабляться и рассчитывать только на свои силы…
