«Теперь могу помочь тебе. Как по-твоему, я парень что надо?»
«Ты очень мужественный человек, я бы это так назвал. Но не трать на меня времени, потому что мне сейчас нужно собраться не с силами, а с мыслями. Обнаружился неприятный сюрприз».
«Что ты нащупал?»
«Де Куртнэ хотел, чтобы его убили».
«Как так?»
«Да уж так. Он хотел умереть. Насколько я могу понять, он, возможно, даже сам и покончил с собой в присутствии Рича. Воспоминания Барбары очень невнятны. Этот вопрос надо выяснить. Я должен поговорить с врачом де Куртнэ».
«Он лечился у Сэма Экинса. Сэм и Салли несколько дней назад вернулись на Венеру».
«Тогда я должен вылететь туда же. Я успею на десятичасовой звездолет? Вызови такси».
Сам Экинс, эспер-1, доктор медицины, получал тысячу кредиток за час психоанализа. Всему свету было известно, что Сэм зарабатывает два миллиона кредитом в год, зато мало кто знал, сколько сил и здоровья растрачивает он на неимущих пациентов, которых лечит бесплатно. Сэм был одним из самых преданных борцов за осуществление перспективного воспитательного плана Лиги, убежденных в том, что телепатические способности не редкое свойство, что они присущи каждому живому организму и их можно развить путем упражнений.
Вот почему дом Сэма, расположенный в безводной пустыне неподалеку от Венусбурга, кишмя кишел неудачниками. Сэм призывал всех малоимущих переложить свои заботы на его плечи и, изыскивая способы помочь своим подопечным, одновременно силился раздуть в каждом из них телепатическую искру. Рассуждал он просто. Если исходить из того, что телепатические способности можно развить, упражняя не натренированные прежде мускулы, напрашивается вывод, что большинство людей оказались жертвой собственной лени или отсутствия благоприятных обстоятельств. Когда же человек попал в беду, лень для него недопустимая роскошь; и Сэм старался предоставить этим людям возможность поупражняться и проявить себя.
В результате он выявлял среди своих подшефных около двух процентов скрытых эсперов, то есть меньше, чем отбиралось в среднем в приемной Института Эспер Лиги. Сэма это не обескураживало.
Пауэл разыскал его в саду, где доктор Экинс, полагая, что занимается прополкой, безжалостно расправлялся с представителями местной флоры. Одновременно он беседовал с целой толпой пациентов, которые с унылым видом следовали за ним по пятам. Как всегда на Венере, было облачно, и яркий свет рассеивался, пробиваясь сквозь облака. Лысая голова Сэма отливала розовым. Он сердито покрикивал и на растения, и на людей.
— Чушь! Никакая это не светящаяся трава, а самый настоящий сорняк. Что я, по-вашему, сорняка не узнаю? Дайте тяпку, Бернард.
Низенький человечек в черном протянул ему тяпку и сказал:
— Меля зовут Уолтер, доктор Экинс.
— И в этом вся наша беда, — буркнул Экинс, извлекая из земли упругий красный клубень. Тот судорожно бросался из одной цветовой гаммы в другую и жалобно пищал, из чего следовало, что это не сорняк и не светящаяся трава, а совершенно фантастическое порождение природы — венерианский вербейник.
Экинс с неодобрением его разглядывал. Затем грозно посмотрел на человечка в черном.
— Семантическое бегство, Бернард. Вы ориентируетесь не на существо явления, а на ярлык. В этом и состоит ваше бегство от реальности. От чего вы скрываетесь, Бернард?
— Я надеялся, что вы мне скажете это, доктор Экинс, — отозвался Уолтер.
Пауэл не торопился сообщать о своем присутствии, любуясь этим зрелищем. Оно напоминало патриархальную библейскую сцену. Раздражительный мессия Сэм, окруженный толпой смиренных учеников. Вокруг поблескивала испещренная кристалликами кварца каменистая почва, и во все стороны ползли пятнистые сухие растения. Над головой раскаленный перламутровый купол; а вдали, на сколько хватает глаз, красные, пурпурные и фиолетовые пустоши планеты.
…Экинс негодующе бросил Уолтеру-Бернарду:
— Вы напоминаете мне нашу рыжую. Кстати, где эта квазикуртизанка?
Хорошенькая рыжеволосая девушка пробралась вперед и жеманно произнесла:
— Я здесь, доктор Экинс.
— Я вижу, вы взыграли духом. Ярлычок, которым я вас наделил, для этого не основание, — хмуро осадил ее доктор и продолжил на телепатической волне: — «Вы от себя в восторге только потому, что вы женщина, так ведь? В этом смысл вашего существования. — Я женщина, — говорите вы себе, — и оттого желанна для мужчин. Я знаю, что если бы я позволила, тысячи мужчин обладали бы мною, и я довольна. Это сознание делает меня реальной. — Вздор! Вам не удастся спрятаться от действительности за рассуждениями такого рода. Секс не выдумка. И жизнь не выдумка. Не возводите девственность в апофеоз».
Ожидая ответа, Экинс сердито взглянул на девицу, но она молчала и только строила глазки. Сэм не выдержал:
«Неужели ни один из вас не слышал моих слов?»
«Я слышал, господин учитель».
«Линкольн Пауэл! Каким ветром вас занесло сюда? Откуда вы?»
«С Земли. Я приехал за консультацией, Сэм, и времени у меня в обрез. Хочу успеть вылететь следующим звездолетом».
«Отчего же вы не позвонили по межпланетной?»
«Это было бы слишком сложно, Сэм. У меня к вам конфиденциальный разговор. В связи с делом де Куртнэ».
«О! А! Гм! Прекрасно. Идите в дом и выпейте чего-нибудь, через минуту я к вам присоединюсь». — Сам гаркнул во всю телепатическую мочь. — «САЛЛИ! ГОСТИ!»
Один из его паствы неожиданно вздрогнул, и Сэм пришел в ажиотаж:
— Вы услышали, говорите, услышали?
— Я ничего не слышал, сэр.
— Неправда. Вы только что приняли телепатическое сообщение.
— Нет, доктор Экинс.
— Отчего же вы дернулись?
— Меня укусил комар.
— Это выдумки! — загремел Экинс. — В моем саду нет комаров. Вы слышали, как я кричал жене. — И Сам пошел напролом: — «ВЫ ВСЕ МЕНЯ ОТЛИЧНО СЛЫШИТЕ. НЕ ОТРИЦАЙТЕ ЭТОГО. ВЕДЬ ВЫ ХОТИТЕ, ЧТОБЫ Я ВАМ ПОМОГ. ОТВЕЧАЙТЕ МНЕ! БЫСТРЕЙ!»
Пауэл нашел Салли Экинс в просторной и прохладной гостиной с открытым потолком. На Венере нет дождей, а пластиковый купол вполне достаточная защита от нестерпимого блеска, излучаемого небосводом в течение семисотчасового венерианского дня. Когда же вступит в свои права семисотчасовая леденящая ночь, Экинсы сложат вещи и вернутся в утепленный городской блок в Венусбурге. На Венере вся жизнь расписана по тридцатидневным циклам.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
