Монархически-тоталитирные Империи, по мнению фантастов, не жильцы на этом свете!
Неожиданное воплощение имперская монархическая идея обрела в творчестве Вячеслава Рыбакова, создавшего в 1992 году самую значительную «альтернативную утопию» – роман «Гравилет "Цесаревич"»132. Петербургский писатель рисует действительно впечатляющую модель вероятностной России, избежавшей октябрьского переворота 1917 года. Вячеслав Рыбаков, в сущности, возродил в современной России монархическую утопию и первым подошел к идее имперского вектора развития России. Но наш особый интерес к его книге привлекает попытка автора дать новое направление деятельности известных (и в Текущей Реальности одиозных) политических партий и течений. И русский коммунизм, и германский нацизм изображены в романе В. Рыбакова не как политические доктрины, но как религиозные учения. Соответствующие Партии приобретают многие черты рыцарских орденов.
132 Рыбаков В. Гравилет «Цесаревич», М.: ACT, 2003.
«– Скажите, Князь. Ведь вы коммунист?
– Имею честь, государь.
– Дает ли вам ваша вера удовлетворение"?
-Да.
– Дает ли она вам силы жить?
– Дает, государь.
– Как вы относитесь к другим конфессиям?
– С максимальной доброжелательностью. Мы полагаем, что без веры в какую-то высшую по отношению к собственной персоне ценность человек еще не заслуживает имени человека, он всего лишь чрезвычайно хитрое и очень прожорливое животное. Более того: чем многочисленнее веры – тем разнообразнее и богаче творческая палитра человечества. Другое дело – как эта высшая ценность влияет на поведение. Если вера в своего бога, в свой народ, в свой коммунизм или во что-либо еще возвышает тебя, дает силы от души дарить и прощать – да будет славен твой бог, твой народ, твой коммунизм. Если же вера так унижает тебя, что заставляет насиловать и отнимать, – грош цена твоему богу, твоему народу, твоему коммунизму».
Девятью годами позже, в рамках литературного проекта-сериала «Евразийская симфония. Плохих людей нет»133 тот же писатель (под псевдонимом Хольм ван Зайчик) предложил еще один вариант альтернативной России – образованная в XIII веке Ордусь, своеобразный симбиоз восточной и русской культур.
133 Ван Зайчик X. Евразийская симфония. СПб.. Азбука, 2003-2004.
И конечно, наиболее полное описание партийной борьбы в условиях монархическо-демократической Империи создала Л. Буджолд. В ее «Барраярском цикле»134 Император Барраяра правит, причем правит абсолютно (формально его права не ограничены) в условиях очень сложной демократической политической процедуры. Высшая власть на Барраяре – не Генштаб, тем более, не Министерства, даже не Регент (впоследствии премьер-министр Эйрел Форкосиган), а Император в Имперском Совете. В «Гражданской кампании» все содержание романа сведено к борьбе за голоса, к поиску противоречий между основными политическими партиями «консерваторов» и «прогрессистов», к сложной «игре сил и престолов». В известном смысле, «Гражданская кампания» – путеводитель по парламентским методам политической борьбы в условиях абсолютной монархии. По крайней мере, в фантастических мирах и временах.
134 МакМастер Буджолд Л. Память. М.: АСТ, 2005.
Классические «позиционно-платформенные» политические партии
Они много где есть, начиная с «Машины различий»135 Б. Стерлинга и У. Гибсона. Назовем «альтернативу» С. Льюиса «У нас это невозможно»136, где Ф. Рузвельт терпит поражение на съезде Демократической партии США, к власти приходит «Лига забытого человека», в короткий срок искореняет демократию (приняв несколько поправок к Конституции – воистину, прав был Р. Хайнлайн, когда заметил: «Трудно даже сосчитать, сколько политических систем сменила наша Америка за последние двести лет – и все при практически неизменной Конституции») и выстраивает в США тоталитарный режим германского типа. Назовем еще одну «альтернативу» _ роман «Семь дней в мае» Ф. Нибела и Ч. Бейля137, где практически все действие разворачивается в Белом доме и вокруг него, герои живут в плотном политическом пространстве и «не забывают о будущем»:
«Там, наверху, Президент убеждал вас в интересах всей страны. Здесь, внизу, я буду действовать в интересах своей партии».
135 Гибсон У., Стерлинг Б. Машина различий. Екатеринбург: У-Фактория. 2003.
136 Льюис С У нас это невозможно. Рассказы. М.: Художественная литература, 1987.
137 Нибел Ф , Бейли Ч. Семь дней в мае. М : Воениздат, 1966.
Огромное значение имеет классическая политическая борьба в ряде произведений Р. Хайнлайна. Упомянем для полноты роман П. Гринвея «Человек, который похитил королеву и распустил парламент»138.
А. Азимов подробно писал о классических политических партиях и соответствующей политической борьбе в «авроровском» цикле139 и в «Основании»140.
138 Гринвей П. Человек, который похитил королеву и распустил парламент. М.: Военное издательство, 1970.
139 Азимов А. Детектив Элайдж Бейли и робот Дэниел Оливо. М. ЭКСМО, 2003.
140 Азимов А. Академия. М. ЭКСМО, 2008.
В «Основании» Терминус в течение всей своей истории предстает представительной демократией. (Правда, в течение какого-то времени власть Мэра была наследственной, но этот период завершился катастрофой и завоеванием, вспоминать о которых жители Основания не любили.) Разумеется, партии в разное время были разные, но, как всегда в фантастике, их можно различать по признаку «консерваторы» и «прогрессисты». Нетривиально следующее:
Во-первых, у А. Азимова описана – и весьма благожелательно – классическая «управляемая демократия». Когда Советника Тревиза арестовывают, он пытается сослаться на свой авторитет:
«– Я пред... представитель большого числа избирателей, мэр Брэнно.. не сомневаюсь, что они разочаруются в вас...»
Во-вторых, Терминус сам по себе является ширмой, «силовым блоком» истинной управляющей структуры, представляемой менталами-психоисториками «Второго Основания»141. А вот там – ничего похожего на выборы (в нашем смысле слова), да и на политическую борьбу (опять-таки в нашем смысле слова):
141 Аналогичная политическая структура изображена у Ф Карсака в «Бегстве Земли» (Карсак Ф. Львы Эльдорадо. М. ACT, 2001): парламент триллов (триллиак), над которым располагается реальный управленческий слой текнов (ученых, техников).
«Когда два Спикера Второго Основания общаются друг с другом, их язык не похож ни на что в Галактике. Он скорее язык стремительных жестов, чем слов, главное тут – определить рисунок менто-обмена.
Посторонний услышит мало или вообще ничего, но за короткое время можно обменяться множеством мыслей, и их не узнает никто, кроме другого спикера.
Язык спикеров выигрывал в скорости и утонченности, но проигрывал в том смысле, что, пользуясь им, почти невозможно замаскировать свои истинные мысли».
На «Авроре» – также не совсем обычный вариант демократии. Обязанности Председателя Совета (в романе «Роботы Утренней Зари» ее занимает человек в преклонном возрасте 331 года) заключаются в том, чтобы прекращать в зародыше всякую политическую борьбу, оказывая давление на слабейшую из фракций:
«Если я не вмешаюсь, вы, д-р Амадейро, и вы, д-р Фастальф, под влиянием упрямства и даже мстительности станете обвинять друг друга в чем угодно. Наши политические силы и общественное мнение тоже безнадежно разделятся, даже раздробятся... к бесконечному вреду нашему.
