– Нет, если вы станете диктовать медленнее.
– Я имею в виду не диктовку, а тему. Она вас не смущает?
– Нисколько, милорд. – Фиона лукаво взглянула на него: – А вас?
– Возможно, в какой-то степени…
– Почему?
– Потому что я не привык обсуждать подобные темы с хорошо воспитанными женщинами.
Едва произнеся эти слова, маркиз тут же пожалел об этом – своим пуританством они напомнили ему отца.
– В самом деле? А с кем вы обсуждаете темы подобного характера?
– Что?
– Вы сказали, что не привыкли обсуждать подобные темы с хорошо воспитанными женщинами. А с кем вы их обсуждаете?
– Послушайте, прекратите насмешничать. Я в обычной жизни вообще не обсуждаю их.
– Вероятно, вам следовало задуматься об этом до начала нашего проекта, – ехидно заметила Фиона. – Это ведь ваша идея, не так ли?
– А вас это вообще не волнует, да?
– Что именно, милорд? – Фиона отложила перо. – Те слова, которые мы используем, или тот факт, что мы тратим много времени, испытывая неудобство от их употребления?
Джонатон пожал плечами:
– Пожалуй, первое.
– Разумеется, нет: в конце концов, это всего лишь слова. Я художник, а вы писатель. Вы рассказываете истории с помощью слов, а я с помощью карандаша и угля. Вот почему слова, которые вы используете, оказывают на меня нисколько не больший эффект, чем темы моих рисунков.
Маркиз удивленно вскинул бровь:
– Обнаженных мужчин?
– И женщин, не забудьте – Фиона не отрываясь смотрела на него. – Вас, кажется, шокировали мои рисунки?
– Вовсе нет, но, вероятно, я буду все больше удивляться вашему творчеству по мере того, как буду лучше вас узнавать…
Фиона засмеялась:
– Признайтесь, я не очень-то похожа на тот тип женщин, которые рисуют обнаженную натуру?
– Во многих отношениях, мисс Фэрчайлд, вы похожи на тех женщин, которые делают все, что придет им на ум. – Маркиз, не выдержав, усмехнулся. – И все же, думаю, у вас есть определенные границы поведения, которые вы не переступаете.
– Вот как?
– Например, вы не вовлечете мужчину в брак обманом, не принудите его сделать это вопреки его желанию.
– Я бы не стала держать пари на эту тему. – В голосе Фионы прозвучали предостерегающие нотки.
– А почему? – Он улыбнулся. – Скажем, на сто фунтов, а?
– Прекратите! Если вы проиграете, то потеряете больше, чем деньги: вы потеряете свободу.
– В таком случае я ставлю на кон свою свободу, но… Если я выиграю, то получу… Что, как по-вашему?
Фиона тряхнула головой:
– Вы никогда не сможете выиграть. Это глупое пари.
– И все же я настаиваю. На что вы хотели бы поспорить, что сравнимо с моей свободой?
– На мою добродетель, – без паузы сказала она.
– О! – Джонатон не смог скрыть удивления в голосе. – Это стоящая ставка.
Фиона засмеялась:
– Признайтесь: я основательно шокировала вас, верно? – Она указала рукой в его сторону. – Это потому, что я произнесла вслух слово «добродетель», или…
– Не важно почему, но вы действительно шокировали меня, и я нахожу это совершенно очаровательным. В одном вы правы: такое пари – не что иное, как глупость с моей стороны. Только глупец способен ввязываться в игру, зная, что не сможет победить.
Фиона подозрительно прищурилась:
– А ведь вы вовсе не глупец…
– Я стараюсь им не быть, мисс Фэрчайлд. – Пододвинув стул, он сел рядом с ней. – Скажите, вы хотели бы, чтобы мы стали друзьями?
– Что вы имеете в виду?
– Ну, быть друзьями – это нечто больше, чем просто знакомые, и меньше, чем… Впрочем, вы и сами знаете, что такое быть друзьями.
– Разумеется, но…
– Никаких «но»! Нам придется проводить вместе очень много времени, а учитывая наш вчерашний разговор о потенциально возможных чувствах с вашей стороны ко мне… – Джонатон вдруг поморщился; ему было неловко говорить об этом прежде всего из-за смятения, которое она постоянно в нем порождала. – Учитывая мое неприятие женитьбы, дружба будет самой безопасной формой общения для нас обоих. Вы недвусмысленно намекнули, что не принимаете никакого флирта с моей стороны, этого дьявольски трудно избежать.
– В самом деле?
– Вы очень милы, мисс Фэрчайлд, умны и занимательны, так что мне доставляет удовольствие общение с вами, однако… – Маркиз запнулся, – однако я чувствую, что между нами есть много нерешенного. Надеюсь, если мы сможем стать друзьями…
– Я согласна, – быстро произнесла Фиона.
– Вот и хорошо. Тогда, возможно, наша совместная работа не будет…
– Я уже сказала, что согласна.
– На что вы согласны?
– На дружбу. – Фиона кивнула. – Думаю, это отличная идея.
– Вы правда так считаете?
– Поскольку ваши усилия подавить природную склонность к флирту даются вам с трудом, сейчас вы напоминаете нить, которая вот-вот порвется, и…
– Я напоминаю такую нить?
Фиона понизила голос, чтобы придать большую конфиденциальность сказанному:
– И очевидно, тематика, с которой мы имеем дело, отнюдь не помогает вам в ваших усилиях.
– Боюсь, у вас есть некоторые основания так думать, – пробормотал Джонатон.
– Именно поэтому в интересах дружбы и вашего здоровья я предлагаю разделить время нашей работы на отрезки. – Фиона на несколько мгновений задумалась. – Мы могли бы сделать несколько страниц – столько, сколько вы в состоянии выдержать…
– Послушайте, мисс Фэрчайлд! – В голосе маркиза послышалось негодование. – Осмелюсь утверждать, что я способен выдержать…
– …а затем оторваться от работы, – без паузы продолжила Фиона, – и какое-то время потратить на то, чтобы лучше познакомиться друг с другом. Возможно, мы могли бы задать друг другу вопросы, которые нас интересуют. – Она бросила на маркиза выразительный взгляд. – Кроме, разумеется, слишком личных.
– Однако же полагаю, некоторые вопросы личного характера позволительны, не так ли? – быстро уточнил Джонатон.
– Вероятно, и мы постепенно решим, какие именно.
– Согласен. – Маркиз откинулся на спинку стула. – Хотите быть первой? Я имею в виду – первой задать вопрос?
– Я предпочла бы отдать это право вам. – Фиона прищурилась. – Первому всегда труднее, и вы как джентльмен…
– Пожалуй, вы правы. – Джонатон указал на разложенные на столе рисунки: – Скажите, как все это происходило – я имею в виду развитие вашего творчества.
Фиона немного подумала.
– Я бы сказала, события развивались естественным образом. Все началось с занятий у миссис Кинкейд несколько лет назад. Элеонора Кинкейд – изумительная художница, хотя никто о ней никогда не слышал и, вероятно, не услышит. Она уехала из Англии молодой женщиной и теперь в дополнение к деньгам, которые получает за портреты, настенные росписи и так далее, подрабатывает тем, что дает уроки рисования. Поначалу мы рисовали натюрморты, пейзажи и прочее в том же духе, затем мы стали посещать музеи и галереи с целью изучения работ великих мастеров. Миссис Кинкейд поощряла нас рисовать то, что мы видели, включая античные римские и греческие скульптуры. – Фиона подняла взгляд на Джонатона: – Надеюсь, вы понимаете, что большинство из них без одежды?
