От размышлений меня отвлек визг несмазанной раздвижной дверцы. На сей раз в купе появился не кондуктор, а какая-то ветхая, антикварная старушка. На ее седых волосах сидел вязаный чепец, с морщинистого лица доброжелательно смотрели маленькие темные глаза.
— Разрешите присоединиться, — воркующим голосом попросила она. Эсфирь смерила ее изучающим взглядом и подобрала подол сари.
— Куда путь держите? В Центриус? — осведомилась старушка. — Говорят, сейчас у тамошних рыболовов знатный улов. Но Суолийское море бороздят странные суда с заграничными флагами. Дымят, коптят наше чистое небо, а к берегу не подходят.
Старушка подперла голову жилистой рукой и уставилась на меня.
— Вы это к чему ведете? — опасливо спросила я.
— Будьте осторожны, — предупредила старушка. — Не ходите по безлюдным кварталам. И с торговками много не болтайте. Особливо о короле.
Король?! Я прямо-таки подскочила. А как она сама-то узнала?
Старушка заговорщически улыбнулась и проковыляла к раздвижной двери.
— Ни слова, — добавила она, уходя. И — то ли мне показалось, то ли взаправду — хитро подмигнула.
Эсфирь всё это время сидела безучастно, сложив руки на груди и опустив подбородок. Когда старушка удалилась, исподлобья взглянула на меня.
— На ближайшей станции сойдем, — сказала она.
Ближайшая станция располагалась в городке Листопадном, сквозь который, как нитка сквозь бусину, проходила стремительная река Пимерида. Сейчас в Листопадном никакого листопада, разумеется, не было. Он походил на сказочный городок, где вполне мог бы обитать Санта-Клаус вместе со своими помощниками-эльфами. Улицы застилало серебро снежного покрова, замерзшие фонтаны блестели в лучах скупого солнца. Тишина и покой. Одним словом, мечта.
Я заметила обмотанные разноцветными шарфами деревья, покрытые орнаментами фонарные столбы и протянутые от одного дерева к другому нити с детскими вязаными носочками, звездочками да варежками. Эсфирь шагала уверенно, в сандалиях на босу ногу, и, судя по всему, не мерзла. Зато при взгляде на нее я мерзла за нас обеих.
— Ты бы хоть шарф повязала, — не выдержала я. — Вон сколько их на деревьях!
Эсфирь только рукой махнула, мол, нечего пороть ерунду.
Я послушно шагала за ней, минуя переулки с таинственными, точно игрушечными магазинчиками и длинные здания с зеркальными витринами, где, за стеклом, стояли разряженные манекены.
Наконец очутились на крыльце какого-то неприметного заведения с неброской вывеской «Травы, эликсиры, порошки». Если б там еще и метлы для ведьм продавались, я бы ни капельки не удивилась.
— Что мы забыли в этой лавке?
Эсфирь не ответила — хлопнула дверью перед самым моим носом. Оставаться на холоде не хотелось, пришлось тоже войти внутрь. Внутри пахло шалфеем, корицей и мятой. В причудливо изогнутых стеклянных трубках и колбах перегонного аппарата у стены бурлила какая-то коричневая жидкость. Пока я рассматривала аппарат, Эсфирь о чем-то тихо переговаривалась с продавщицей. Я услыхала только: «Весьма редкие в наше время» и «Пять капель на одно превращение». Что ж, выходит, наша Эсфирь не так уж и благородна, раз обращается за помощью к разным знахаркам да ведуньям.
У выхода она вынуждена была задержаться, потому как я преградила ей дорогу.
— Что еще за превращение? Ты что, эту гадость пить собралась?! — шепотом вопросила я, трясущимся перстом указав на склянки у нее в руках. В одной склянке плескалась малиновая жидкость, а в другой — ядовито-оранжевая. Действительно, кто знает? Вдруг продавщица всучила ей яды?
— Конечно, собралась. Выпью и тебя заставлю, — невозмутимо ответила Эсфирь и едва слышно добавила: — Не пойдем же мы к королю без маскировки! И нарядов надо будет прикупить. Арчи распорядился на твой счет — тебе полагается платье из золотой парчи, никак не менее тысячи невиев. Он и денег мне выдал.
Ничего себе наглость! Да как он посмел! От возмущения я даже остолбенела.
— Эй! — Эсфирь потрясла меня за плечо. — Давай-ка поторопимся, пока поезд не ушел. На остановку отведено всего-то полчаса.
Вернувшись в купе, я первым делом поподробнее расспросила Эсфирь о склянках. Оказалось, купленные в лавке снадобья могут кого угодно изменить до неузнаваемости. Во флаконе с малиновой жидкостью хранился образ пухлой краснощекой крестьянки ростом на пару дюймов ниже меня, с прямыми русыми волосами до талии и массивными мозолистыми ногами. А ядовито-оранжевая настойка в буквальном смысле позволяла почувствовать, каково это быть хрупкой красавицей с атласной кожей и слабыми лодыжками. Мой выбор был очевиден. Я настояла на том, чтобы превратиться в хрупкую красавицу.
— Хорошо, хорошо, — успокоила меня Эсфирь. — Но до королевской резиденции еще далеко, а настойка действует всего пару часов. В географическое общество мы отправимся в своем нормальном виде.
Однако прежде чем поезд докатил до города Центриуса, где находилось географическое общество, произошла непредвиденная остановка. Едва мы миновали скалистые Анданские горы, поезд резко затормозил — так резко, что из-под колес посыпались искры. Меня по инерции бросило вперед, прямо на Эсфирь. А если учесть, что до падения я мирно попивала сладкий чай, одежде моей попутчицы пришлось несладко.
— И кто теперь будет отстирывать пятно? — с укоризной сказала Эсфирь. — Я…
Наверное, она хотела добавить, что в свое время за это сари заломили бешеную цену. Да только у нас обеих, точно по приказу, отнялся дар речи. В стекло купе упирался сизый винт самолета.
В соседних купе начался переполох, люди забегали по узкому коридорчику, поезд не двигался с места. Мы что, приехали на аэродром? Но как такое возможно?
Я осторожно прислонилась к окну, чтобы посмотреть, что же там, за этим винтом. Оказалось — другие самолеты, множество старых и новых моделей. Начиная от бипланов, которые изобрели еще братья Райт, и заканчивая огромными пассажирскими авиалайнерами.
Я решила проверить обстановку «за бортом» и, преодолев поток толкающихся пассажиров, выбралась наружу.
— Подожди! — крикнула Эсфирь. Она бежала следом, путаясь в сари. Ее то и дело оттесняли к стене. — Без меня не уходи!
Да я и не собиралась. Зато вот Эсфирь, похоже, намерилась обойти всю взлетную полосу. Она выглядела взволнованной.
Самолеты были разбросаны по аэродрому как попало. Некоторые громоздились друг на дружке, чудом не падая. Иные вообще висели в воздухе, и непонятно было, что их держит. Винты не работали, шасси были выпущены, в воздухе витал дух таинственности, а по земле расползалась немая тоска.
