с дороги, проехала еще пару минут по щебенке и остановилась. Дверца открылась, меня вытащили из машины, поставили на ноги и куда-то повели, крепко сжимая с двух сторон за локти.
Я шла, как кукла-марионетка, послушно переставляя ноги, чтобы не упасть. Под ногами хрустел гравий. Потом хриплый голос слева предупредил меня:
– Ступени!
Я пошла еще осторожнее. Впереди действительно оказались ведущие вниз каменные ступени, и я чуть не упала, меня удержали за локти. Наконец ступени кончились, лязгнула металлическая дверь, меня снова повели вперед, дверь за моей спиной снова лязгнула, закрываясь, и мы наконец остановились.
– Вот она, – проговорил тот же хриплый голос.
– Снимите мешок! – отозвался спереди другой голос, женский.
С моей головы сдернули мешок, и я наконец смогла вдохнуть полной грудью. Правда, воздух, которым наполнились мои легкие, был сырой и затхлый, с запахом цементной пыли, но все лучше, чем дышать через пыльную мешковину.
Переведя дыхание, я смогла оглядеться.
Мы находились в длинном полутемном подвале с низким потолком, с голым бетонным полом и такими же стенами, вдоль которых проходили какие-то трубы. По бокам от меня стояли те двое парней, с которыми я играла то в прятки, то в пятнашки, а впереди – еще два человека, мужчина и женщина. Несомненно, это были те двое, которые приходили ко мне в квартиру под видом сотрудников жилконторы, только сейчас женщина была не в пальто с пышным песцовым воротником, а в белом медицинском халате, обтягивающем ее впечатляющие формы, а ее неказистый спутник – в синем рабочем комбинезоне с каким-то неразборчивым логотипом на кармашке. Как и при первой нашей встрече, в руках у него был чемоданчик, только, похоже, другой.
– Ну вот, мы ее привезли, – повторил бандит, который стоял справа от меня. – Та?
– Она самая, – проговорила женщина, оглядев меня таким взглядом, каким домохозяйка в магазине оглядывает кусок мяса, прикидывая, на что он лучше подходит – на суп или на котлеты.
– А если она, тогда рассчитаемся, и мы поедем. Остальное нас не касается.
– Само собой, – женщина достала из кармана халата конверт, протянула его бандиту и схватила меня за руку. Бандит сунул конверт в свой карман, и оба ушли, не прощаясь.
– Ну, вот и свиделись, – проговорила женщина, крепко сжимая мою руку.
– Вот радость-то, – фыркнула я, стараясь не показать своего страха. – А вы, как я погляжу, уволились с прежней работы? Платили мало или с начальством не поладили?
– С какой это работы? – подозрительно переспросила она, сверкнув глазами.
– Ну как же! Вы ведь прошлый раз техником из жилконторы представились, а теперь, наверное, терапевтом устроились в участковую поликлинику?
– Нет, – она хищно усмехнулась, подыгрывая мне. – Теперь я работаю стоматологом.
Мне ее усмешка очень не понравилась. И голос тоже не понравился – теперь он был скрипучий, как ржавая дверная петля, и вредный, как жареное мясо. И слова ее тоже не понравились – с детства не люблю стоматологов. Хожу, конечно, раз в год, но каждый раз делаю над собой огромное усилие. Хорошо хоть, зубы у меня неплохие.
О чем я ей немедленно и сообщила:
– Мне стоматолог ни к чему, у меня зубы в полном порядке. Месяц назад на осмотр ходила.
– Это очень хорошо, – губы женщины снова тронула хищная кривая улыбка. – Люблю работать со здоровыми зубами. Игорь, пожалуйста, усади ее в кресло!
Ее неказистый спутник поставил на пол свой чемоданчик, подошел ко мне и потащил в глубину подвала. Там я увидела кресло – настоящее зубоврачебное кресло с откидной спинкой. Рядом с этим креслом стоял металлический столик на колесиках. Игорь – если это было его настоящее имя – толкнул меня в кресло и, прежде чем я успела ахнуть, прикрепил мои руки ремнями к подлокотникам, а затем и ноги пристегнул к ножкам кресла.
При небольшом росте и тщедушном телосложении он был удивительно силен. Закрепив меня в кресле, он отступил в сторону, как художник отступает от законченной картины, чтобы со стороны полюбоваться делом своих рук.
Женщина подошла ко мне, внимательно взглянула в глаза и нажала педаль, опустив спинку кресла. Теперь я лежала перед ней, чувствуя себя совершенно беспомощной.
– Открой рот! – скомандовала она.
– И не подумаю!
– А придется! – она с двух сторон нажала на мои челюсти, и я невольно открыла рот.
– И правда, хорошие зубы! – одобрительно проговорила женщина, заглянув мне в рот. – Люблю работать с хорошими зубами. Игорь, инструменты!
Ее подручный подошел, поставил свой чемоданчик на стол, открыл его. Скосив глаза, я увидела набор сверкающих хромом зубоврачебных инструментов.
– Люблю хорошие зубы! – повторила женщина, надевая на свою голову врачебное зеркальце. – А знаешь почему?
– Понятия не имею, – отозвалась я.
Мне казалось, что если я буду ей отвечать, если буду поддерживать видимость разговора, мне каким-то образом удастся смягчить ужас и абсурд своего положения.
– Я потому люблю хорошие зубы, – наставительным тоном проговорила она, – что в хороших зубах хорошие, здоровые нервы, а значит, им можно причинить настоящую боль… Игорь, помоги! Чего ты ждешь?
Подручный зашел сзади кресла, со стороны моей головы, и сжал пальцами челюсти, заставив меня открыть рот. Женщина склонилась надо мной, взяв в руку инструмент с длинным загнутым наконечником, и коснулась его кончиком нижнего резца. Больно пока не было, но я почувствовала ужас перед будущей болью. Я попыталась сжать зубы, но жесткие пальцы Игоря нажали еще сильнее. Я была совершенно беспомощна перед этими людьми.
– Жаль будет портить такие хорошие зубы, – проговорила женщина задумчиво. – Лучше будет, если ты сама ответишь на мои вопросы. И время сэкономим…
Она убрала свой инструмент. Игорь убрал пальцы. Я закрыла рот и только теперь почувствовала капли холодного пота, сползающие по лицу.
– Где она? – спросила женщина почти дружелюбно.
– Она? – переспросила я. – Что вы имеете в виду?
– Где она? – повторила моя мучительница громче и жестче.
– Я отвечу, если буду знать, что вас интересует! А так – понятия не имею, о чем вы говорите!
Она мигнула Игорю, и его жесткие пальцы снова сжали мои челюсти. Не в силах сопротивляться, я открыла рот, и тут же острая, невыносимая боль электрическим разрядом пронзила мою нижнюю челюсть. Я застонала и едва не потеряла сознание.
Руки Игоря разжались. Боль прекратилась, от нее остался только отголосок, как послевкусие от вина.
– Так где же она? – повторила женщина, разглядывая мое лицо, словно выискивая в нем следы страдания.
– О чем… вы… говорите? – с трудом выговорила я.
– Значит, не хочешь говорить…
Она снова протянула ко мне руку с инструментом. Все мое тело напряглось, предчувствуя боль.
– Пожалуйста, не надо! – пролепетала
