- Послушайте, мамаша, вот этот молодой человек утверждает, что он является женихом вашей дочери. - Богомолов пренебрежительно ткнул большим пальцем себе за спину.
Сонная, ничего не понимающая Анна Владимировна переводила недоуменный взгляд с доктора на лейтенанта.
- Кто, Юрочка? - спросила она.
- Да. Вот этот тип с милицейскими корочками, - усмехнулся Рэм.
До Орловой наконец дошло, о чем идет речь, более того, она увидела, как отчаянно лейтенант подмигивает ей из-за спины невысокого костоправа. Астафьева она считала хорошим, симпатичным парнем, и она радостно закивала головой:
- Да-да, это так. Юрочка, в самом деле, Ольгин жених.
Этого Богомолов никак не ожидал. Он резко развернулся и, уставившись в лицо неожиданному жениху, своими маленькими, пронзительными глазками, процедил:
- И все равно это не дает вам права оставаться в отделении: в палате уже есть ухаживающий за больной. Ясно?
- Ясно, - согласился Юрий и вышел вслед за доктором.
Тот, пребывая в дурном настроении, прошел в ординаторскую, но, усевшись за стол, вновь увидел перед собой все того же надоедливого посетителя:
- Вам же русским языком сказано! Покиньте отделение, иначе я вызову милицию!
- Вызывайте, только приедет патруль с парой сержантов, которых я разверну на сто восемьдесят градусов, понятно?
- Я сейчас позвоню вашему начальнику, как его, Мамонов, что ли?
- Звоните, в час ночи он очень обрадуется вашему звонку.
- Слушай, парень, мне плевать, кто ты, но я тебя отсюда выставлю в любом случае!
- А спорим, нет?
- Это почему же? - ухмыльнулся доктор.
Неожиданно Юрий вспомнил недавний рассказ Колодникова о своем разговоре с Мамоновым, и, выхватив свой пистолет, сунул его под кадык костолому.
- А вот почему, - довольно грозно сказал он. - Если с Ольгиной головы упадет хоть один волосок, твои мозги будут соскребать с этого потолка!
Астафьев говорил все это вполголоса, но с такой яростью, что травматолог отчетливо понял: этот исполнит свою угрозу. В стенах больницы Богомолов привык чувствовать себя вольготно, но на этот раз испугался по-настоящему. Чего стоил только один взгляд этого чокнутого мента!
- Ты... вы не надо так, - сдавленным голосом просипел он: дуло пистолета давило на горло и мешало говорить.
- А как надо? Ты же, с-сука, нормальных слов не понимаешь?!
"Черт с ним, - подумал доктор. - Пусть переночует, а там я дойду до прокурора, до этого Мамонова, и ему мало не покажется".
- Хорошо, оставайтесь, я разрешаю, - прохрипел он.
- Ну, вот и ладушки, - сказал Астафьев, пряча пистолет в кобуру. - Я знал, что мы договоримся.
Он вышел в коридор все еще во взвинченном состоянии, вытер со лба пот и, дойдя до знакомой палаты, сказал стоящей на пороге встревоженной Анне Владимировне:
- Все-таки я прописался тут у вас.
- Это так хорошо, Юрочка, с тобой как-то спокойней.
Колодников с компанией еще не успели выехать с улицы Достоевского, как ожила рация, и искаженный хрипом эфира голос дежурного сообщил:
- Семеновка, всем патрульным машинам, в доме номер шесть по улице Молодогвардейской избит человек. Преступники скрылись на коричневой машине, предположительно "девятке".
- Слушай, это же мой дом, - удивился майор. - Ну-ка, поехали туда!
Колодников включил рацию и уточнил:
- Семеновка, это сорок второй, в каком подъезде нашли пострадавшего?
- Сейчас посмотрю... в третьем, на втором этаже.
- Это твой подъезд и этаж, - сказал Пашка Зудов, встревожено глядя на Колодникова.
- Да, - Андрей облизал внезапно пересохшие губы и попросил шофера: - Серега, давай на максимум.
"Уазик" дернулся, взревел, но поехал ненамного быстрее.
- Господи, какая же это рухлядь! - пробормотал водитель. - Когда же нам новую то машину дадут?
- Вроде обещали в этом году. Помнишь, когда месяц назад генерал приезжал, - напомнил Зудов.
- Новую, скажешь тоже! - хмыкнул шофер. - У нас ГНР без машины, так что если новая тачка придет, им и отдадут.
- А я слышал, - сказал Зудов, - что их "Жигули" наладили.
- Да сделать-то сделали, а заплатить за ремонт нечем. Так он и стоит в автосервисе у Антоши.
На разговоры Колодников не реагировал, только нервно, без остановки курил. Наконец они подъехали к дому на Молодогвардейской. Во дворе уже стояли две патрульные машины, толпился народ. Первой, кого увидел Колодников, выскочив из машины, была его жена.
- Что случилось? - почти закричал майор.
- Витьку, соседа избили, - ответила она. - Да так жутко, нос сломали, голову пробили, весь в крови.
- Живой?
- Увозили, живым был. Хорошо, что Ольга его с работы ждала. Он позвонил, сказал, что выезжает, ужин велел разогревать. Когда она услышала шум и открыла дверь, Виктор уже лежал на площадке. Она даже и не поняла сразу, что это он.
- Почему?
- Да там темно было, лампочку вывернули.
Андрей прикрыл глаза и сразу представил всю картину до мелочей.
"Они просто ошиблись, а приходили по мою душу", - понял он.
Еще два года назад они с Виктором, соседом, перегородили небольшой тупичок около их квартир железной дверью, именно около нее Виктора и избили. Работал он мастером в Водоканале и частенько, когда случались аварии, задерживался на работе допоздна. В таких случаях его подбрасывали до дома на служебном "уазике", таком же, как у самого майора. Сосед, на его несчастье, был даже немного похож на Колодникова, правда, повыше ростом. При свете дня спутать их было невозможно, но бандиты сами себя подставили, вывернув на лестничной площадке лампочку.
- Откуда вы знаете про коричневую "девятку"? - спросил Колодников подошедшего лейтенанта патрульной службы.
- Старик с первого этажа бессонницей мучился, он и сообщил.
- Андреич, седой такой, с клюшкой ходит, протез у него, - пояснила жена Колодникова.
- А, ну да, - припомнил Андрей.
- У него культя разболелась. Сначала услышал топот под окном, выглянул, смотрит: трое в машину заваливаются и сразу же с места на бешеной скорости рванули.
- Ясно, - кивнул майор и, зайдя в квартиру, набрал по телефону дежурную часть: - Мелентьев? Слушай, я просил с утра пробить данные на одного Кента по имени Борис. Что-нибудь нарыли там?
- Да, есть такой. Сейчас, где-то у меня тут... Вот! Ашихмин Борис Викторович, шестьдесят восьмого года рождения, дважды судимый, прописан по улице Баграмяна, семнадцать, квартира семь.
- Машина у него есть?
- Да, "девятая", цвет коричневый, госномер триста тринадцать АЕ.
- Володя, можешь смело объявлять ее в розыск по избиению на Молодогвардейской.
- Ты думаешь, он?
- Не думаю, а знаю!
- Хорошо, сейчас выдам в эфир все данные.
Колодников положил телефон и махнул рукой своим спутникам:
- Поехали!
- Ты бы хоть поел! - попросила жена.
- Некогда, - отмахнулся Андрей.
- Домой-то когда приедешь? - не успокаивалась женщина.
- Черт его знает, хорошо, если завтра к обеду.
Он захлопнул дверцу и обратился к Сергею:
- Давай на Баграмяна, и побыстрей.
Юрий Астафьев проявлял бурную деятельность в палате своих будущих "близких родственниц". На правах жениха он первым делом заблокировал дверь, засунув в ручку ножку стула, обстоятельно осмотрелся, выглянул в окно, долго что-то рассматривал на улице, попробовал на прочность шпингалеты. По его недовольному лицу Анна Владимировна поняла: что-то не устраивает ее самозваного зятя.
Юрий нервничал не зря.
"Если к Орловой будут засланы хотя бы трое, то этими шариками их не остановить. Вызвать по рации помощь я успею, но когда подъедет патруль, то обнаружит только трупы... Наши трупы".
Поразмыслив, он жестом попросил "тещу" встать и, пододвинув ее кровать, забаррикадировал ею дверь.
- Юра, что, так опасно? - пролепетала Орлова.
- Пока нет, но все может быть. Присаживайтесь, Анна Владимировна.
Они уселись на произвольную баррикаду, и Юрий с силой потер лицо - давала знать о себе усталость.
- Может быть, вы поспите? - робко спросила "теща".
- Да нет, нельзя. Давайте о чем-нибудь поговорим, чтобы не уснуть. Как Ольга себя чувствует?
- Не знаю, что и сказать! Врачи говорят, самое страшное позади, а память вернется... Но я все равно боюсь за нее - молчит почти все время или спит. Я постоянно разговариваю с ней, рассказываю что-то... Может быть, это поможет. Да что я говорю! Разве можно сравнить с тем, когда она в коме была, я уже и надежду потеряла. Сейчас, конечно, гораздо лучше!
За разговорами прошло с полчаса, Юрий усиленно боролся с зевотой, монотонный голос Орловой усыплял не хуже колыбельной, тем более что Анна Владимировна села на своего излюбленного конька, и рассказывала про то, какая ее дочка умница да красавица, как она хорошо училась, танцевала в хореографическом кружке...
