– Может, вы меня не расслышали? – Его тень закрыла рисунок.
Угольный грифель у нее в руке сломался надвое, она опустила альбом для эскизов на колени.
– Вы заслоняете мне свет!
Он стоял подбоченившись, сверля ее возмущенным взглядом. Руки у него были перепачканы машинным маслом, обнаженная потная грудь поблескивала на солнце.
И тут он разглядел сделанный ею набросок.
Она рисовала его машину.
Александра приехала в Сильверстоун, чтобы понаблюдать за Алессандро с близкого расстояния. Ей случалось встречать красивых мужчин и раньше, в школе искусств они бродили толпами, но обладателя более привлекательной внешности ей в жизни видеть не приходилось. Эти глаза, казавшиеся на фотографиях просто темными пятнами, в действительности оказались горящими угольями, светлые, почти белые волосы, которые она презрительно считала крашеными, как выяснилось, были натуральными и сияли на солнце чистейшим серебром, кроме того, он был необыкновенно грациозен в движениях, у него была легкая, как будто звериная походка, его жесты отличались текучей плавностью.
Он, безусловно, был хорош собой. И при этом наделен чудовищным самомнением.
– Ваш автомобиль хорошо сочетается с вами, – правдиво заметила она, и не думая ему льстить.
Он перевел взгляд с рисунка на нее.
– Вы собираетесь вышвырнуть меня отсюда? – спросила Александра.
– С какой стати мне это делать? Как вас зовут? А то вы меня знаете, а я вас нет. Неудобно как-то.
Александра соскользнула с изгороди, на которой примостилась как воробушек, и протянула ему руку.
– Я Александра Крэйг.
Даже в сандалиях без каблуков она была почти с него ростом. Несколько секунд они смотрели друг другу глаза в глаза, потом он вдруг отрывисто бросил:
– Подождите здесь.
Алессандро вернулся к красной «Мазератти», над которой трудился вместе с Сальвадори и еще тремя механиками.
– Справитесь сегодня без меня?
Сальвадори удивленно поднял голову.
– Я думал, тебя беспокоит трансмиссия.
– Я хочу поговорить с этой леди.
Итальянец усмехнулся. Такой мотив был ему понятен.
– Иди, – великодушно согласился он. – А что это за красотка?
Андреас подобрал с земли свою рубашку.
– Понятия не имею. Но она рисует машины.
– Ладно, – сказал Сальвадори и вновь нырнул под машину.
Перебросив рубашку через плечо, Андреас вернулся к девушке.
– Поужинаете со мной сегодня, мисс Крэйг?
– Нет. Я вас не знаю.
Она наклонилась, подобрала куски сломанного угольного грифеля и подняла с земли большую плетеную сумку со своими принадлежностями, которую таскала с собой повсюду.
– Так ведь и я вас не знаю, но тем не менее хочу с вами поужинать.
Он вытащил альбом из сумки и начал его листать.
– Не стесняйтесь, – саркастически заметила она. – Смотрите на здоровье.
Он взглянул на нее с любопытством.
– Вы американка?
– Да.
– Я плохо разбираюсь в акцентах, – улыбнулся Андреас. – Ирландский и американский выговор кажутся мне почти одинаковыми.
Она отняла у него альбом и спрятала в сумку.
Андреас продолжал смотреть на нее не отрываясь. Сальвадори не зря назвал ее красоткой, но этого было мало. Андреас так и поедал ее взглядом, любуясь тонкими чертами. Все линии ее тела были удлиненными и вытянутыми, но в то же время плавно закругленными. Черные, как эбеновое дерево, волосы свободно падали ей на плечи, нос казался чуть длинноватым, но он ее не портил и лишь подчеркивал живой блеск глаз и четко очерченные скулы. Плотно сжатые губы хранили капризное выражение.
– Не пойму, глаза у тебя серые или зеленые? – вдруг спросил Андреас, пристально вглядываясь в них.
– И те и другие, – ответила она. – По очереди.
– И что заставляет их менять цвет?
– Мое настроение.
Он рассмеялся.
– Вот это хорошо! Значит, ты не можешь скрывать свои чувства.
В двадцати метрах от них механики завели мотор «Мазератти», и он взревел как пробудившийся зверь.
– Пошли отсюда. – Андреас взял ее под руку.
Александра бросила взгляд на часы.
– Мне все равно пора уходить.
– У тебя свидание?
– Нет. – Она вскинула подбородок.
– Тогда поужинай со мной.
– Я же сказала: мне пора уходить.
Андреас подошел ближе. При обычных обстоятельствах он бы уже начал проявлять нетерпение: в мире было слишком много женщин, готовых ухватиться за его приглашение.
– Ну тогда выпьем по коктейлю.
– Я не люблю пить, не закусывая.
Андреас улыбнулся.
– Стало быть, поужинаем? – Он выдержал краткую паузу. – Вот и хорошо. В восемь. Мне зайти за тобой, или ты предпочитаешь встретиться у меня в отеле? Я остановился в «Дорчестере».
– Пусть будет восемь тридцать; встретимся там. – Она оглянулась на гоночный автомобиль и насмешливо улыбнулась. – Ну беги, возвращайся к своим друзьям, Алессандро.
Три часа спустя Александра вошла в мраморный вестибюль отеля «Дорчестер» в платье без бретелек из серого шелкового шифона, перехваченном в талии узким шелковым поясом. На ней были изящные туфли, в руках – крошечная вечерняя сумочка. Волосы, уложенные узлом на затылке, подчеркивали красоту шеи и плеч.
– Ты опоздала.
Александра улыбнулась.
– Я знаю. – Она окинула его взглядом. – Выглядишь великолепно.
Настал его черед улыбаться.
– Спасибо. Хочешь выпить коктейль здесь, или пойдем сразу в ресторан?
– Я же сказала: не люблю выпивку без закуски.
– Знаешь такое место: «Французский экю»? Мне говорили, что там отлично кормят.
Они взяли такси до ресторана. Улицы были почти пусты: театралы уже заняли свои места в зрительных залах, многие лондонцы в этот теплый летний вечер предпочли остаться дома, на своих террасах или в маленьких садиках, поэтому до ресторана на Джермин-стрит они добрались за пять минут.
Они сразу сели за стол и сделали заказ. Пока они ели ледяную кавайонскую дыню, которую полагалось вычерпывать прямо из кожуры, Андреас узнал, что Александра – сирота англо-американского происхождения. Пока они макали кусочки филе-миньон в беарнский соус, Александра сообщила, что друзья зовут ее Али и что она сделала себе имя в артистических кругах Лондона, рисуя мрачновато-романтические портреты членов театрального сообщества. К тому времени, как они начали пить «Шато-марго» из огромных кубков, у Андреаса уже перехватывало горло всякий раз, когда он заглядывал ей в глаза, пальцы у него зудели, так сильно ему хотелось к ней прикоснуться. И за все это время ему ни разу даже в голову не пришло побеспокоиться о трансмиссии своей «Мазератти»!
– Я думала, гонщики должны соблюдать строгий режим, – заметила Александра, глядя, как Андреас поглощает землянику с кремом шантильи.
