Стас потянулся взглядом в сторону города и мгновенно оказался над его пустыми разбитыми улицами. Стало страшно: «А что, если я не смогу вернуться или найти свое тело?». Но мысль об этом тут же вернула его на поляну в лесу. Скорость перемещения не подчинялась никаким физическим законам, но ведь и он сейчас не в своем физическом теле, так что ни о каких законах речь идти вообще не может. Он осмотрел лес и поселок еще раз, теперь более внимательно.
В подобном состоянии Стас мог видеть значительно дальше, чем сторожевая система его физического тела, и, главное, во много раз полнее. Он видел остаточные поля умерших здесь людей, и это были не их души или ауры. Это были остаточные наводки энергетических полей, некоторые совсем слабые, а кое-где встречались достаточно мощные, сохранившие даже форму человека. Стас мог по желанию приближать или отдалять объекты, сам оставаясь на месте. Ради эксперимента он приблизил свой новый дом, затем убрал стены, перед ним предстала вся его команда, заканчивающая ужин. Именно предстала. Они все были перед его взором, а внизу находилось его тело и Сашка с псом.
Стас чуть напряг воображение и представил себя над планетой. И тут же оказался в поясе мчащихся мимо него и сквозь него мелких и крупных обломков кометы и Луны. Пронизывающие насквозь, пусть и эфемерное тело, метеориты никакого удовольствия не доставляли. Стас понимал, что это скорее психологические неудобства, но сравнял скорость своей оболочки со скоростью движения метеоритного кольца и наконец взглянул на Землю.
Голубая планета медленно проплывала под ним. То есть, все-таки, это он пролетал над нею с довольно ощутимой скоростью. Да и слово «голубая» в нынешней ситуации было просто привычной аллегорией. Никакая она сейчас не голубая, скорее, если использовать поэтические образы, серебристая. А если быть реалистом – то просто грязно-серая, практически не отражающая солнечного света.
В верхних слоях атмосферы зарождались и исчезали за горизонтом циклоны. Зрелище было захватывающим, но Стасу хотелось увидеть другое – то, что было скрыто за пеленой вездесущего пыльного тумана. И он вывел оболочку из метеоритного кольца на более низкую и относительно геостационарную орбиту[135]. Вращение Земли замедлилось, и Стас попытался пробиться сквозь плотный серый туман.
Это удалось не сразу, сказывалось отсутствие опыта и слабое понимание происходящих с ним процессов. И только осознав, что может легко пользоваться неисчерпаемой энергией окружающего космоса, Стас смог включить какое-то совершенно иное зрение, позволившее обойти оптические законы. Он увидел медленно вращающийся глобус Земли с материками, океанами, морями и островами. Стас, конечно, понимал и ожидал, что катаклизм должен был изменить лик земного шара. Но под ним медленно вращалась не знакомая с детства по школьным глобусам планета, а чужая, совершенно чужая Земля.
Привычные очертания материков угадывались. Вот Северная Америка, лишенная Аляски и Канады. На месте Гренландии, как и большей части Европы, раскинулись воды нового океана, который уже с трудом можно было назвать Атлантическим. Исчезла под водой Великобритания и Ирландия. Отрезав в пользование изрядный ломоть суши у России, значительно расширил свои южные границы Северный Ледовитый океан. В районе экватора образовался новый остров или небольшой материк, покрытый действующими вулканами. В целом Земля потеряла примерно сорок процентов суши.
Но это были только видимые изменения, совершенные водами мирового океана и тектоническими процессами. Наверняка изменились океанические течения, соответственно, должен меняться и климат. Стас вдруг понял, что место на планете, где сейчас находится его тело, расположено практически на атлантическом побережье. И именно этим объясняется достаточно мягкий климат в их зоне. Восточнее и вглубь бывшей Евразии все было покрыто белой пеленой снега. Это же новый ледниковый период! Возможно, и не очень длительный, но тем не менее. Сколько понадобится Земле времени, чтобы очистить свою атмосферу от метеоритной пыли? И есть ли у планеты это время? Чтобы это понять, Стас сейчас парил над Землей, но ответа не находил.
Он легко представил себе траектории обоих спутников планеты – Малой и Большой Луны. Большая была слишком близко к Земле, особенно в самой низкой точке эллипсоидной орбиты. И сама орбита не показалась Стасу устойчивой. Какие же должны быть приливы на побережье океана? Вопрос был риторическим. А вот ответа на главный вопрос у Стаса просто не было. Ему не хватало элементарных знаний современной физики или астрофизики. На всякий случай он попытался максимально точно запомнить все точки орбиты Большой Луны и нюансы ее траектории.
За этим кропотливым занятием его и застала мысль. Совершенно чужая, она пришла из ниоткуда в своем чистом первозданном виде. Вокруг, на сотни тысяч километров, не было ничего живого, но мысль была. И была она не слишком вежливой.
– Цыпленок достиг первого уровня. Кто ты, неразумное дитя?
– Я Стас. Человек. А с кем имею честь общаться? И где вы?
– Ты прав, ягненок. Общаться со мной – великая честь для тебя. Я – Великий суфи[136], Ягг. А вот кто ты такой на самом деле, мы сейчас выясним.
Стас явственно ощутил длинные скользкие щупальца спрута, захватывающие энергетический кокон, лишающие его сил и желания сопротивляться. В глубины его сознания от присосок потянулись серые нити. Он рванулся, но это была попытка парализованной ядом рыбки вырваться из чаши хищного ядовитого цветка. Он представил свое тело и страстно захотел вернуть его, но и это не помогло. А потом начали медленно проплывать образы Вали, дочери, Сашки, Нади, Зверя.
Стас черпнул энергии, ее было вокруг с избытком, и в неистовом яростном порыве выплеснул все, что было, разрывая в клочья бурого тумана смертельные объятия серого осьминога. И ринулся к спасительному огоньку, мерцавшему на лесной опушке у небольшого рукотворного озера. Последним запомнившимся ему ощущением был удивленный взгляд, брошенный ему вслед. Обжигающий и одновременно отдающий могильным холодом. Взгляд демона.
Его здорово трясло. Почему-то ему казалось, что перемещение в пространстве в виде сгустка энергии не должно сопровождаться такой тряской. «Я же не в дилижансе путешествую из Петербурга в Москву в конце восемнадцатого века», – Стас открыл глаза. Его, схватив руками за отвороты куртки, трясла Сашка. Трясла изо всех сил, безбожно колотя затылком о ствол дерева. «Моим затылком, между прочим», – пришла первая осознанная мысль. Язык не слушался, и Стас встретился взглядом с псом. Тот все понял сразу и, схватив Сашку зубами за полу великоватой для нее зимней охотничьей куртки, легко оттащил от него. Стас потянулся за энергией, и Земля любезно поделилась с ним остающимися в ней крохами. Этого было вполне достаточно, чтобы стало послушным тело и, главное, язык.
– Саша, ты же без пяти минут дипломированный хирург. Неужели сильные и частые удары тяжелым предметом в область теменной части черепа – это новая и передовая технология реанимации? В таком случае, тебе полагается Нобелевская премия, потому что, на удивление, результата ты достигла, – Стас тяжело встал, потирая затылок.
Сашка смеялась и плакала одновременно. Так получается только у женщин. Это сочетание двух противоположных эмоций всегда его удивляло. Его, впрочем, многое удивляло в женщинах, а Сашка была ярким представителем этой половины человечества. Стас собрал остатки хвороста и подбросил в догорающий костер. Огонь ярко вспыхнул, жадно слизывая свою любимую пищу и так же щедро отдавая взамен столь необходимую ему сейчас энергию.
– Ну, делись впечатлениями, горе-доктор. Сколько, кстати, времени прошло?
– Почти пять часов, – всхлипывая, ответила Александра. – Сначала ты нормально сидел, взгляд был только отсутствующий такой… Ну, как йог во время медитации.
– Ты общалась с йогами?
– Занималась йогой, но это я так, для сравнения. А потом глаза остекленели и стали совсем неживыми, вот как в музее восковых фигур, и кожа желтеть начала, тоже как у тех фигурок. Я тебя звать начала, потом трясти. Я долго трясла, кричала, но ты не реагировал никак. Ты меня слышал? И где ты вообще был?
– Видимо, ты все-таки докричалась. Спасибо, Сашка. А был далеко, очень далеко.
– И что там, в этом прекрасном далеком? Что нас ждет? Лешка был прав?
– Не знаю, Саша, твой Леша был физиком, а я – юрист. Очень может быть, что он был прав, но для полной уверенности мне нужна консультация специалиста. Данные для расчетов у меня есть, а вот механизма построения модели я не знаю.
– А что ты видел? Расскажи. Ты ведь никогда, ничего не рассказываешь о себе.
