Влюбился, как мальчишка.
Закрыл глаза и стал прислушиваться к окружающим меня звукам, которые создавали свою мелодию, свои ноты, а я удивлялся, почему раньше так не сидел и просто не наслаждался тем, что окружает нас все время?
Синее мерцание на земле я увидел не очень далеко от себя. Где-то в шестидесяти метрах. За ним шла Эрика.
Движения шара были четкими и плавными, как и самой девушки. Они точно знали, куда идти.
Сейчас я верил ей, но только не тому, что она русалка. Хвоста нет, значит, и не русалка, а вот насчет того, что она имеет некую силу — да. Много людей в наше время являются экстрасенсами, имея дар. Я больше склонялся к этой мысли, нежели к теории о русалке.
Шар прокатился не так далеко от дерева, и я уже подумал, что слишком много напридумывал, и все не так, как я себе представил, но все изменилось: шар остановился и покатился в мою сторону. До меня оставалось где-то два метра, когда он растаял — будто и не было.
Эрика стояла напротив меня. Я не видел ее лица, глаз, не ощущал эмоций, как может делать она… я видел только силуэт и, что она будет делать, не мог представить.
— Убьешь? — не знаю зачем, сказал я именно это слово. Наверное, это произошло на подсознательном уровне.
— Почти, — проговорила она с некой злобой в голосе и начала петь тихую красивую мелодию.
Глава 14
Билл
Сперва все было хорошо, но только сначала. Потом в голове у меня поплыло, в мысли начали пробираться жуткие картинки.
Оны были нарезанные, как слайды, которые очень быстро перелистывались. События менялись со скоростью света, и понять что-то было немного трудно. Но я сделал это.
На одном с них видел смерть бабушки и четко ощутил свои эмоции, ведь я не успел приехать, когда она была жива. Не успел попрощаться и сказать, как же сильно я ее люблю…
На другом слайде было то, как Чарли истекает кровью прямо на моих руках.
На третьем Эрика смотрела на меня своими стеклянными глазами, а в следующий миг в районе ее груди появилось темно-синее пятно, и я понял, что это кровь, а в моих руках ее сердце, которое состоит изо льда.
На четвертом слайде не было крови, но я видел, как Эрика просто уходит с моей жизни и даже не прощается. Она не сказала ни единого слова, а просто ушла в немом молчании. Ее силуэт отдалялся и отдалялся от меня, пока вовсе не растворился. Я побежал к ней, спотыкаясь, принялся кричать, что не хочу ее терять, и, встав на колени, заплакал, как малый ребенок, который хочет к маме.
Мне было очень больно и плохо. В моих руках было то ледяное сердце с предыдущего слайда, а в груди кровь. Мне хотелось умереть, но я понимал, что не смогу это сделать и буду продолжать жить с мыслью, что не смог уберечь то, чего так долго ждал.
Любовь… она имеет очень много оттенков, много граней — она безгранична. Приносит как радость, так и боль. Вырывает твое сердце, превращая его в кусок льда, или же дает тебе пинок под зад — и ты растешь, живешь, стремишься к чему-то.
Любовь… она многое может. Может как наполнить тебя, так и опустошить.
Всегда задавался вопросом: а что такое вообще любовь? Все ли умеют любить? Наверное, я не силен в этом вопросе, потому что ответов дать не могу. Ведь понимание любви у каждого свое. Кто-то понимает это как постоянное пребывание друг с другом, нашептывание ласковых слов. А для кого-то слов не надо — любовь доказывают поступками…
Открыв глаза, я очутился в реальности. Стоя на коленях, я прикладывал руку к груди, а из моих глаз лились горькие слезы. Да, мужчины тоже умеют плакать, им тоже бывает больно. Все привыкли, что плачут только женщины, только вот это совсем не так.
Мужчины просто изо всех сил стараются сдержать свои эмоции до последнего, вот и весь ответ.
Внутри было такое опустошение, что не хотелось жить. Казалось, сердце вырвали с корнями, а душу вывернули наизнанку.
— Надеюсь, теперь ты понимаешь, насколько мне было страшно и больно все эти дни, — произнесла Эрика усталым голосом. В нем я расслышал боль и отчаяние.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Ты меня простишь? — Не глядя на нее, спросил. Я не знал ответа, не знал, что она скажет, но во мне жила надежда на то, что ответ будет «да». Нет, не сразу, со временем, когда я докажу, что Эрика действительно может мне доверять. — Я больше никогда не оставлю тебя.
— Ты сам с собой спорил, — опустила она взгляд. — Я это ощущала. Как и много чего остального. Почему ты так поступил?
— Сейчас все изменилось, — только и сказал я в свое оправдание. На что-то большее не хватило духа.
— Я хочу знать всю правду. Почему ты меня боялся и одновременно тянулся ко мне? Зачем были все эти подачки, океан, близость, наслаждение и боль?! — Эрика кричала, размахивала руками, а я ее не останавливал. Ей тоже нужно хоть как-то выплеснуть свои эмоции, освободиться от этой обузы под названием тяжелые мысли.
— Я тебе все расскажу, — пообещал я, садясь на траву. — Только не оставляй меня. Уже поздно.
Не знаю, как Эрика поняла мои слова про «поздно», но я четко осознал, что не хочу жить без нее. Сейчас мне не были важны деньги, фирма, дом и все другие мелочи жизни… сейчас я хотел, чтобы она была все время рядом со мной. Хотел вдыхать аромат ее тела, гладить шелковистые волосы, обнимать хрупкую талию, целовать манящие губы, держать за руку.
Это не весь перечень того, что мне хотелось сделать с русалкой, но для начала надо добиться ее прощения, а уже потом думать.
Эрика присела возле меня, и я начал рассказывать все по порядку и так, чтобы ей было понятно. Рассказал о своем страхе, об ужаснейшем плане побега из Мексики и о том, как страдал все это время. В общем, от начала и до конца, не утаив даже малейшей детали.
Девушка, как я и предполагал, много чего не поняла из этого рассказа-исповеди, но не суть. Я показал ей ту незнакомку на фото и рассказал, как боялся, что увижу на фото Эрику, а еще не смог не спросить про тот момент, когда увидел те слайды во время песни.
— Что это за песня? Что со мной было? — спросил и поднял глаза к небу. Солнце начинало свой путь. Правда заняла немало времени.
— Эта песня дает возможность почувствовать эмоции того, кто поет ее, и ощутить свои страхи, увидеть их наяву, — объяснила девушка. — Что ты видел? Чего боишься больше всего? — озабоченно спросила она.
— Я видел смерть, — только это и ответил. Не хотел говорить о том, насколько мне было больно от того, что Эрика ушла.
Где-то в глубине души я понимал: если ее история правдива, то рано или поздно русалка уплывет — и все закончится. У нее свой мир, и там есть родные ей люди, которыми она дорожит, а я… я бы мог пойти с ней, но только что я там буду делать? Как жить? Я не рыба и не умею плавать. Морская жизнь совсем не для такого создания, как я.
— Пойдем домой? — Я стоял напротив Эрики с протянутой рукой. Девушка окинула меня взглядом, посмотрела на мою раскрытую ладонь и после недолгих раздумий приняла предложение. Она вложила свою хрупкую руку в мою — и тепло сразу разлилось по телу.
— Я очень устала, — положив голову на мое плечо, произнесла она, и я ей верил.
Мне только предстояло узнать, как она добиралась ко мне. Путь не близок, а еще учитывая тот факт, что средств у нее не было… должна была получиться занимательная и весьма интересная история!
— Ты останешься со мной или пойдешь в свою комнату? — спросил я, как только мы переступили порог дома.
— У меня нету тут ничего своего. Я тут гостья, — опустив голову, ответила Эрика.
— Извини, — мне стало больно от ее слов, но она права. — Ты можешь чувствовать себя как дома и делать все, что тебе захочется, — такими словами я пытался хоть как-то поддержать девушку, чтобы она не чувствовала себя чужой и, главное, ненужной в этом доме.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Я хочу приспособиться к жизни на этой планете, — сверля меня своими зелеными глазами, сказала Эрика.
— Хорошо. Я найму тебе учителя и всех тех людей, которые понадобятся для твоего обучения, — кивнул я. — Только пообещай мне, что будешь стараться, — и улыбнулся.
