следил, слышат ли его пассажиры в салоне и достаточно ли внимательно следят за ходом его мысли. А мысль Виталика реагировала буквально на любой вызов реальности:
– Вот, смотри – молодая вышла и пошла. А дверь кто будет захлопывать за собой? Девушки, захлопните там дверь аккуратно… Вот почему она так? А потому, что из-за интернета в головах пустота сплошная, им, молодым, чтобы дверь захлопнуть, нужно достать свою смотрелку и спросить у нее – «что нужно сделать, выйдя из маршрутки?». И то даже там не будет, наверное, что дверь нужно захлопывать.
Заинтригованный, Ваня тут же набрал в смартфоне предлагаемую Виталей комбинацию слов. Его страшно развеселил тот факт, что среди моря советов действительно не было указания захлопывать дверь, о чем он и поведал командору.
– Вот, я ж и говорю – все зло от этого интернета. Раньше бабе жестами покажешь, она сразу понимает, чего молодой мужик от нее хочет…Я, кстати, когда еще на самосвале работал, у нас тут ферма была, так мы там с доярками…ладно, об этом потом. А щас дурам молодым начнешь показывать, они вместо того, чтобы понять, чего делать надо, полезут в интернет искать «почему мужчина делает движения руками в какой-то такой последовательности». Да ну его на хер, твой интернет, – заметил он, увидев, что Ваня снова потянулся к телефону. Вот, я уже сколько лет с одним и тем же телефоном, кнопки только мелковаты, а так работает, как часы.
– У меня почти такой же был, когда я в Португалию летал, – машинально заметил Ваня. – На чемпионат Европы.
– Я футболом не увлекаюсь. Хорошо в Португалии? Я вот тоже в прошлом году двух бельгийцев возил, старички-пенсионеры, потомки какого-то генерала или маршала, Джумейни что ли. Его в плен взяли, а потом, когда он на службу к нам перешел, ему царь земли и усадьбу здесь подарил.
– Погодите, Виталий, – взволновался Ваня, – Вы, наверное, имеете в виду Антуана-Анри Жомини, наполеоновского генерала? Он не был в плену, а сам поступил на русскую службу. Но я ничего не слышал о его имении в ваших краях!
– Да вон опять же поворот будет на Баронское, туда я этих бельгийцев возил, бляха-муха. Не, не на «Газели», у меня тогда еще «Фольксваген» был. Им переводчицу дали, такая красивая девка наша, кровь с молоком. Как Екатерина Вторая прям!
– Почему как Екатерина Вторая?
– А у нас же здесь Катька ездила, после того как царицей стала. Какая-то поездка у нее особая была, что ли? И ночевала здесь неподалеку, да. Вот дальше туда, вверх, видишь, слева будет село Васильевское. Она там ночевала. В память об этом там памятник ей поставили. Ну, в смысле, не то чтобы памятник – а бюст до пояса, с сиськами такими, навыкате, и кудрявая. Хороший бюст, жаль, нет времени заехать посмотреть… И переводчица, говорю, как тот бюст. Старичок на нее так и зыркает. Я тогда бабульке говорю – смотри, бабушка, как бы не увели твоего дедушку. Она только смеется и руками машет – пусть забирает, бляха-муха.
– Прям так и говорите? И она понимает?
– Прям так и говорю. Ну и руками еще показываю – чего тут непонятного. Не веришь, что ли?
Ваня, стиснутый харизмой Витали и укоризненным взглядом Ашота, вспомнил свой португальский анабазис и немедленно поверил.
– То-то же. Я вообще врать не буду – ты не смотри, что я водитель. У меня здесь два дома, хозяйство, бычки. Вчера, правда, соседский огород потоптали, но это я им компенсирую. У нас здесь все меня знают. Вот ты можешь назвать три самых умных человека в России?
– Ну, я, наверное, и больше могу назвать… Пушкин тот же, Столыпин, Менделеев, да масса…
– Не, это ты не туда. Я не по науке, а по жизни имею в виду. Ну первый, конечно, это ты прав – Пушкин! Как вот, все-таки, мля, у него в башке все это помещалось, а, историк? Второй – это, конечно – Ленин. И третий – Отаркин, бляха-муха!
– А это, простите кто?
– Отаркин – это я! Все, приехали. Нет, сегодня, я же говорил, семьсот проезд будет. Под расчет, пожалуйста. А Вам (Виталя вдруг снова перешел на «Вы») – вон туда по дорожке, мимо пруда. Обратно я уже сегодня в Нижний не поеду, так что сами, станция в той стороне, минут десять. Счастливо оставаться. Пушкину привет!
* * *
– И каков же из всей это мешанины следует вывод? – отсмеявшись своим серебристым смехом, спросила Марьяна.
– А вывод достаточно глубокий и одновременно утешительный, – серьезно ответил Ваня. – Мы, сами того не заметив, вступили в новый этап взаимоотношений интеллигенция и народа. Отношение человека «из народа» к классическому интеллигенту теперь самое что ни на есть попечительское. В его основе лежит то, что русский человек жалостив до крайности. Вот ему и жалко интеллигента – существо, с его точки зрения, бесполезное, эфемерное, но достаточно забавное. Как фарфоровая статуэтка на комоде. Учить его не переучить, буквально как сидорову козу. Поэтому пусть сидит рядом на переднем сиденье и впитывает мудрость жизни.
– Понятно! Кстати, а Болдино – то как? – спохватилась Марьяна.
– А что Болдино? Болдино прекрасно. Залитый солнцем дом такого же солнечного цвета. Парк. Пруд – деревья склонились к воде. Мостик романтический. Тайком от экскурсовода вышел на террасу – и вправду трепет охватывает. Не верится, что вот прямо здесь – рождалось – «Блажен, кто смолоду был молод. Блажен, кто вовремя прозрел»…
– И все-таки ты какой-то грустный.
– «Я тоскую, как Блок». Кстати, это он, выступая с лекцией о назначении поэта, первым и произнес: «Веселое имя – Пушкин».
– И что?
– А то, – вздохнул Ваня, – что когда Виталя сказал, – Пушкину привет, я понял, что, когда мы все будем там, – он показал пальцем в небо, – «сукину сыну» Александру Сергеевичу будет гораздо интереснее прогуливаться с Виталей Отаркиным, чем с толпами литературоведов. Что, в общем-то, правильно.
«Королевский U2»
Повесть
– Думал ли я, простой провинциальный мальчик, – Ваня отхлебнул шампанское, – что когда-нибудь буду выступать в качестве приглашенного лектора в европейском университете? Да еще и лететь туда бизнес-классом! Вот, смотри, даже шампанское налили.
– Странно, что ты об этом не думал, с твоими талантами давно надо было, – отрезала Марьяна. – У тебя просто проблема приоритетов. Какое-нибудь турнедо а-ля Бизе чего-то там трам-пам-пам, если ты его удачно приготовил, вызывает у тебя больше положительных эмоций, чем…
– Турнедо придумал Россини, – загорячился муж. – Который, кстати, сбежал ради нового рецепта салата с премьеры своей
