Но ярость и возмездие – это не те средства, которыми можно спасти свою жизнь. Махмуду приходилось скрываться, носиться по миру, менять внешность. Он уже никому не верил, даже своим. Именно свой продал израильтянам Алми-Хана, за большие деньги назвал адреса трех парижских любовниц алжирца.
За год было уничтожено двадцать лучших членов организации «Эль-ислами». Палестинцы не оставались в долгу. За каждый новый труп израильтяне получали не меньше трех трупов, а иногда сразу по несколько десятков покойников. Но сил у «Эль-ислами» становилось все меньше. Моссадовцы действовали не только пулями и бомбами. Они пускали в ход шантаж, подкуп, обещали жизнь, свободу и огромные деньги за информацию о Черном Шейхе. И это оружие оказалось страшнее огнестрельного. Жить хотели все. От свободы и денег было сложно отказываться. «Эль-ислами» разваливалась на глазах. Махмуд никому не верил. – Мы нашли убийцу Левши, – повторил он, продолжая глядеть мимо Карла, – это было трудно, но мы все-таки нашли.
Карл сочувственно кивнул, не спеша поднялся со стула, прошел по комнате к маленькому секретеру. В жестянке из-под печенья лежал заряженный пистолет «ТТ». Карл сел на столешницу секретера и небрежно положил руку на крышку жестянки.
– Конечно, прошло больше двух лет, – монотонно продолжал Махмуд, – и многое изменилось. Столько погибло людей после Левши, что можно и забыть. Но ты знаешь меня, Карл, я ничего не забываю и тем более не прощаю.
Махмуд сидел сгорбившись, вжав голову в плечи. Руки его были спрятаны в глубокие карманы просторной кожанки. Карл знал, Махмуд стреляет и метает нож не хуже покойного Левши.
Вошла Инга с кофейником и тремя чашками на подносе. На лице ее блуждала бессмысленная улыбка, зрачки стали огромными. Она шла по комнате на заплетающихся ногах, тихонько напевая себе под нос старинную песенку «Ах, мой милый Августин». Чашки и дымящийся кофейник угрожающе скользили по подносу.
«Морфий, – машинально отметил про себя Карл. – Укололась только что, уже второй раз сегодня. Пора класть ее в клинику».
Он как бы случайно сдвинул крышку жестянки, но не рассчитал, она упала с громким звоном и покатилась по полу.
Инга качнулась, поднос накренился, но Макмуд вскочил и подхватил его. Кофе не пролился, чашки не разбились. Инга продолжала бессмысленно улыбаться и напевать. Карлу хватило одной секунды, чтобы незаметно вытащить пистолет из жестянки и сунуть его за пояс джинсов, под свитер.
Махмуд поставил поднос на стол, опять сел и сунул руки в карманы.
– Все дерьмо, – громко сказала Инга и засмеялась, – вся эта жизнь дерьмо. Ты знаешь, Махмуд, он уже месяц не спит со мной, – она уселась на пол по-турецки рядом со стулом Махмуда, – вот ты говоришь, я красивая. Скажи, почему он со мной не спит? Наверное, он разлюбил меня. Как ты думаешь? Не знаешь? Я тоже не знаю. Если он меня бросит, я его убью, – она засмеялась еще громче, взахлеб, – сначала я убью ту проститутку, к которой он захочет уйти, а потом его.
Карл спрыгнул с секретера, подошел к Инге, поднял ее и, обняв за плечи, ласково произнес:
– Ты устала сегодня, майне кляйне, тебе надо поспать. Пойдем, я тебя уложу. Прости, Махмуд, я сейчас вернусь.
Он отвел ее на кухню. Там стояла узкая тахта, на которой иногда ночевали гости. Инга послушно улеглась, он накрыл ее пледом. Она обхватила его руками за шею, притянула к себе и горячо забормотала:
– Прости, Карл, я завяжу, обещаю тебе. Я лягу в клинику и завяжу. Только не бросай меня, ладно? Ведь я правда убью тебя, если бросишь.
– Хорошо, детка. Не волнуйся. Тебе надо поспать, – он поцеловал ее в висок и вернулся в комнату к Махмуду.
Кофе был уже разлит по чашкам. Махмуд вскинул на него черные воспаленные глаза.
– Колется она? – спросил он с сочувствием.
– Как видишь, – кивнул Карл, усаживаясь за стол.
– Вот и Стефани тоже кололась, – Махмуд отхлебнул кофе, – смотри. Карл, такие вещи плохо кончаются. Опасно иметь любовницу-наркоманку. Опасно и противно.
– Какая Стефани? – спросил Карл, не притрагиваясь к своей чашке.
– Девочка из Гамбурга, последняя любовница Левши. Стефани Хорст. Совсем юная, такая пухленькая, беленькая. Левше нравились женщины, похожие на сладкие булочки. Он вообще был сластена. Пей, Карл, твой кофе остынет.
Карл отставил чашку, вытянул сигарету из пачки, закурил.
– Ничего, я люблю холодный.
– Стефани стала колоться через год после того, как познакомилась с Левшой. С каждым днем ей надо было все больше денег. А Левша не любил бросать деньги на ветер. В это трудно поверить, Карл. Девчонка-наркоманка застрелила лучшего боевика «Эль-ислами». Потом она вложила пистолет в его левую руку и убежала. Три месяца назад мы нашли ее в грязном дешевом притоне в порту. Она нагло врала, все отрицала, а главное – проклинала Левшу. Глумилась над его памятью.
– Как же вы узнали, что именно она убила? – тихо спросил Карл.
– Ей было известно, когда и откуда Левша выстрелит в итальянца.
– То есть?
– Мы знали, что Селдоротти всегда останавливается в Гамбурге в «Принц-отеле». Горничная отеля была подружкой Стефани. Она сообщила ей, когда его ждут в очередной раз, и даже сказала, в котором часу. Стефани потребовала очень много денег за свою информацию. Левша пообещал, но не дал. Она убила его за это и еще потому, что знала, он собирался бросить ее. Потом она стала портовой проституткой, сначала дорогой, но с каждым месяцем все дешевле. Однажды проболталась клиенту, что если она кого-то ненавидит и желает смерти, то этот человек обязательно умрет. И привела пример с Левшой. А клиент оказался… В общем, долго рассказывать. Стефани уже нет. Она получила по заслугам. Знаешь, перед смертью она все-таки почти призналась. Она сказала, что еще десять раз могла бы убить Левшу и жаль, что хватило одного раза.
– Почему же полиция не вышла на ее след? – спросил Карл.
– Они с самого начала поверили в самоубийство. А мы нет. Если бы шакалы из МОССАДа не охотились на нас весь последний год, мы бы убили Стефани значительно раньше.
– И все-таки я не понимаю, – покачал головой Карл, – у Левши была отличная реакция. Как она умудрилась незаметно подойти и выстрелить первой?
– Незаметно подойти и выстрелить первым не сумел бы никто. Левшу мог убить только человек, которому он верил.
Карл загасил сигарету и спокойно выпил свой кофе. Теперь он знал: Махмуд разлил кофе по чашкам просто из вежливости и ничего особенного в его чашку не подсыпал.
О том, что информацию об итальянце передала Стефани Хорст, ему было известно. Знал он также, что Левша собирался расстаться со своей очередной любовницей. Остальное оказалось для него неожиданностью.
– Какие у тебя планы, Махмуд? – Карл закурил еще одну сигарету и откинулся на спинку стула.
– Выжить, – горько усмехнулся Махмуд.
– Ты собираешься что-то предпринимать, чтобы прекратилась охота?
– Что я могу? У меня почти не осталось людей. Лучшие убиты. Остальные продаются шакалам. Я никому больше не верю, Карл. Никому. Я думаю, надо взять заложников. Лучше детей. Совсем маленьких. Убивать по одному и поставить условие, чтобы они выпустили из тюрьмы пятерых моих людей и прекратили охоту.
– Не годится, – покачал головой Карл, – людей они, возможно, и выпустят, но охоту не прекратят, пока не убьют всех до последнего.
– Зачем ты мне это говоришь. Карл? Я сам понимаю, нужно что-то совсем другое. Только не знаю, что именно. Мне не на кого опереться. Я в каждом вижу предателя.
– Тогда надо опираться на предателей, – задумчиво произнес Карл.
– Шутишь? Мне сейчас совсем не хочется смеяться.
– Нет, Махмуд. Я совершенно серьезно. Акбар работает на МОССАД.
– Откуда ты знаешь? – Лицо его стало серым. Акбар был официальным представителем ООП в Лондоне. На МОССАД он работал уже полгода. Но Махмуд узнал о предательстве Али Акбара, ближайшего соратника, друга детства, всего неделю назад. И никак не хотел верить.
– У меня есть свои каналы, – грустно улыбнулся Карл.
– Значит, это правда?
– Люди обтачиваются легко, как морская галька, – глубокомысленно заметил Карл, – настоящий вождь должен быть свободен от иллюзий и сожалений. Знаешь, кто это сказал? Иосиф Сталин. Ты ведь настоящий вождь, Махмуд?
– Карл, я прошу тебя, не тяни. Я не понимаю, к чему ты клонишь? Если Акбар предатель, он будет убит.
– Не спеши. Он ведь еще не знает, что засветился. И моссадовцы не знают. Карл встал, подошел к книжным полкам и вытащил небольшой конверт. – Смотри.
В конверте была дюжина цветных фотографий. Махмуд долго молча разглядывал лицо черноусого мужчины, заснятого в профиль, анфас, крупным и общим планом, наконец поднял глаза на Карла:
– Кто это?
– Официант ресторана «Гемалт-хауз» Александр Крюгер. Сорок два года.
– Я вижу, что он официант, – рявкнул Махмуд, теряя терпение, и швырнул фотографии на стол.
