– До свидания, Найдж, – сказал я и вышел.
Выйдя из главного кабинета, я направился домой, но по дороге решил позвонить в больницу, где отдыхал после нашей вчерашней встречи Эд Хамнер. Убедившись, что за мной никто не следит, я свернул к ближайшему телефону-автомату. Не со своего же корпоративного оллкома мне звонить по личным делам, за которые мне снесли бы башку, если бы узнали о них. В телефонном справочнике я быстро нашел Балтимор стэйт хоспитал, набрал номер и сказал:
– Добрый день.
– Добрый день, сэр, – приветливо ответила мне дежурная сестра Балтимор стэйт хоспитал.
– Я бы хотел, если это возможно, побеседовать с вашим пациентом Эдвардом Хамнером, которого доставила вчера вечером «Скорая помощь» с травмой носа примерно в 23.40 с вечеринки.
– Минуточку, пожалуйста, – ответила дежурная. До меня донеслись щелканье кнопок и тихое «бип-бип» компьютера.
– Эдвард Хамнер, 29 лет, проживает на Черчилл-авеню, 134, 780, доставлен вчера в 23.42 с переломом носа и сотрясением головного мозга средней тяжести.
– Да-да, – быстро сказал я.
– К сожалению, сэр, вы не сможете с ним поговорить, – сказал приятный голосок сестры.
– Но почему? Он что, так плох? – удивился я. – Травма ведь не такая уж тяжёлая.
– Нет, с ним все в порядке.
– Так в чем же дело?
– Мистер Хамнер был выписан сегодня утром.
– Понятно, – ответил я и, подумав, спросил: – Вы не знаете случайно, кто его забрал?
– К сожалению, имени этого человека в документах регистратуры нет, – ответила сестра.
– А вы не могли бы описать человека, который забрал сегодня моего друга из больницы?
– К сожалению, это было утром, не во время моего дежурства, так что помочь я вам не могу.
– Может быть, в файлах главного компьютера есть имя этого человека? – не отступал я.
– К сожалению, все утренние файлы уже перенесены из оперативной памяти больничного компьютера в глобальную сеть ВОЗ, – терпеливо ответила сестра.
– Очень жаль.
– Можем ли мы быть вам еще чем-либо полезны? – спросила моя собеседница, и по ее тону я понял, что она уже вовсе не желает оказаться мне чем-либо полезной.
– К сожалению, нет, – ответил я и повесил трубку.
Я постоял немного, размышляя о том, кто мог забрать Эда из больницы. Сам он не смог бы уйти, потому что я хоть и был вчера пьян, но врезал ему крепко. Да и врачи бы его не отпустили. Ответ было найти сложновато. Это мог сделать любой из почти тридцати человек, присутствовавших на вчерашней вечеринке.
Я позвонил домой Эду, однако ответом мне были лишь гудки да противный голос автоответчика. Хамнера не было дома. Значит, тот, кто его забрал, отвез его к себе домой, чтобы не оставлять в одиночестве больного человека. Хотелось бы мне знать, кто же все-таки этот неизвестный.
Я позвонил Свете, но ее тоже не было дома. На работу ей я не мог позвонить, чтобы меня не засекли сыщики Мартина. Оставалось разве что поискать в адресной книге всех, кого я запомнил на вчерашней вечеринке, и обзвонить их, в первую очередь тех, кто живет поблизости от Балтимор стэйт хоспитал. Кто-нибудь из них вполне мог забрать Эда.
Пораскинув мозгами, я решил, что мне этим заниматься не только опасно, но и бесполезно. А ребята Мартина с подобным заданием справятся гораздо быстрее и с меньшим для моей персоны риском. Тем более они специально подготовлены для выполнения такой работы. Я же искусство наружного наблюдения проходил в основном в факультативном порядке, не как отдельную дисциплину, а как довесок к моему искусству убивать. Помозговав над этой идеей, я решил, что давать Мартину указание взять под наблюдение еще и Хамнера не стоит, особенно учитывая, что я еще не решил, что же мне сделать с ним. Хватит мне того, что его ребята пасут Светлану.
Кстати говоря, я уже давно не получал никакой информации от Мартина о моей пшеничноволосой сероглазке с улыбкой хозяйки гостиницы и ученой степенью.
«Это надо исправить», – решил я и начал набирать телефонный номер конторы Мартина.
– Эй, ты! Ты че, собрался весь день звонить? – раздался за моей спиной чей-то молодой голос.
Я медленно повернулся и посмотрел на сказавшего эти слова. Им оказался высокий, крепко сбитый парень лет двадцати – двадцати двух с бритой головой и жидкой бороденкой в переливающемся всеми цветами радуги пластиковом комбинезоне со множеством карманов и стилизованных изображений человеческих черепов, в высоких кожаных ботинках с толстой подошвой и металлическими пластинами на носках. Уши его были проткнуты серьгами в виде берцовых человеческих костей, на шее болталась толстая цепочка под серебро с подвешенными к ней черепом и целой пригоршней не то брелков для ключей, не то африканских амулетов на счастье. Одним словом, данный индивид принадлежал к числу «форвардов», как они сами себя называют. Лет пятнадцать назад таких называли «прогрессивной молодежью». Терпеть их не могу.
– А тебе какое дело? – спросил я самым холодным тоном, на какой был способен. С такими субъектами, как этот, я иначе разговаривать просто не могу.
– Такое! Не тебе одному, старый пень, позвонить надо, – ответил он и шагнул вперед, пытаясь оттеснить меня от телефона. Я тут же оттеснил его на исходные позиции.
– Если вам надо позвонить, – сказал я, подчеркнуто называя его на «вы», – так подождите, пока я позвоню.
– С какой-то стати я буду ждать, пока ты позвонишь, мне сейчас надо звонить, – ответил парень и вновь попытался плечом оттеснить меня от телефона.
– С такой, что вы подошли позже меня, – спокойно ответил я, опять оттесняя его на исходные позиции.
Парень несколько секунд недоуменно смотрел на меня, словно не мог поверить, что кто-то может что-то делать наперекор его воле, а потом в третий раз попытался оттолкнуть меня от телефона, на сей раз гораздо жестче. Я не остался в долгу, снова отпихнув его от телефона, добавив на сей раз к толчку еще и неплохой удар по почкам, который заставил моего оппонента скривиться от боли. Однако отступать он не собирался.
– Пошел на … от телефона…. старый! – заорал парень и резко толкнул меня в грудь. На глазах стоявших неподалеку друзей он не мог поступить иначе, не потеряв своего авторитета. Но лучше бы он все же этого не делал. Я уважаю людей упорных, которые не любят отступать, но не настолько, чтобы давать кому-то из них перешагивать через себя.
Я отклонил рукой его толчок и ударил сам, нанеся классический удар ребром ладони по левым нижним ребрам. Нанесенный точно и в полную силу, такой удар ломает ребра, которые протыкают легкое. После того, как легкое пробито, в нем образуется кровавая пена, которая быстро заполняет оба легких. В результате человек умирает через несколько минут от удушья и закупорки сосудов.
Правда, я ударил его не в полную мощь, в последний момент сдержав желание сокрушить этого крепкого здорового парня, не уважающего ничего, кроме грубой силы. Мой противник отшатнулся, хрипло вскрикнув, поскольку удар все равно получился сильным и точным, причинив ему несколько неприятных секунд, а то и минут. Впрочем, он их, на мой взгляд, вполне заслужил. Но даже это последнее предупреждение не вразумило его.
– Щас мы увидим, как Фредди сделает из папашки отбивную, – хихикнула одна из девиц.
В это время Фредди быстро шагнул вперед, замахиваясь правой рукой, и резко ударил левой, целясь мне в лицо. Я мягко отступил и перехватил его руку, а затем вывернул ее. Мой противник попытался освободиться от захвата, проявив при этом неплохое знание тактики рукопашного боя и хорошую физическую подготовку. Я без труда пресек эту попытку, которая по своему уровню казалась детской игрой по сравнению с теми приемами, которым меня обучили в спецназе и школе палачей. Закрутив его левую руку до затылка, я пару раз как следует ударил его головой об тот самый телефон, который стал для нас яблоком раздора, и отпустил. Мой противник, потеряв сознание от столкновения с металлом, мешком повалился на тротуар, заливая асфальт своей кровью. Отлетевший от комбинезона металлический череп со звоном покатился по асфальту. Мне тотчас невольно вспомнился Эд Хамнер, точно так же лежавший на полу в квартире Светланы, однако желание насладиться, добивая без риска для себя павшего врага, исчезло столь же быстро, как и вчера. Я лежачих не бью. Сейчас меня тошнило от такого удовольствия.
Я повернулся к остальным и пристально посмотрел на них. Друзья Фредди, до того представлявшие для меня лишь какие-то пятна на заднем плане, теперь, когда драка закончилась, превратились в конкретных людей, которых я теперь рассматривал с интересом зоолога, отловившего змею с ногами.
Они стояли тесной группкой, открыв рты от изумления и таращась на меня во все глаза. Должно быть, этот Фредди был самым крутым в их маленькой банде, и то, что я играючи отправил его в нокдаун, повергло их в величайшее изумление. Наши с Фредди боевые действия длились не больше десяти секунд, так что его друзья все еще пребывали в состоянии шока.
